Сара достала самую большую луковицу, которую смогла найти, и приступила к работе, очищая ее от шелухи и нарезая колечками. Нарезав половину, она уже вовсю рыдала. Это были слезы от лука, а не от жалости. Она чувствовала себя уже намного лучше, чем раньше.

Добавив последним в сотейник[3], стоящий на медленном огне, ужасно «злой» лук и почувствовав, как по комнате разносится удивительный аромат домашней еды, женщина решила глотнуть свежего воздуха. Сара быстро вышла через маленькую оранжерею и заднюю дверь.

В глазах стояла пелена от слез, и их все еще жгло от лука. Сара остановилась на верхней ступеньке, ожидая, что легкий ветерок волшебным образом унесет прочь ее боль.

Сначала она его не заметила.

Он бесшумно стоял спиной к солнцу, прямо у кромки леса, рядом с ухоженной маленькой лужайкой. Наблюдал за ней.

– Привет, – окликнула Сара, заслонив рукой глаза от солнца, чтобы лучше видеть его.

Большая ошибка. Луковый сок. Жгучие слезы снова навернулись на глаза. Стремительно закрыв глаза, она шагнула вперед, но оступилась, не ощутив под ногами ничего, кроме пустоты.

Выбросив вперед руки, Сара надеялась, что это поможет ей не зарыться носом в землю. У нее перехватило дыхание, когда вместо земли она столкнулась с парой сильных рук. Женщина не представляла, как незнакомец смог так быстро добраться сюда через лужайку, но сейчас, если уж говорить откровенно, ей было все равно.

Пытаясь лучше рассмотреть спасителя, Сара откинуться назад. Неужели в этой части Шотландии рождались лишь одни сногсшибательные мужчины? Видимо, да.

Мужчина был высоким, таким же, как Йен. Но если волосы Йена были цвета вороного крыла, то этот оказался блондином с длинными, стянутыми в низкий хвост волосами. Глаза Йена были пронизывающе черного цвета, его – насыщенно зеленого.

Минуточку!

Когда это Йен стал эталоном, с которым она сравнивала других мужчин?

Однако этот мужчина ее спас.

– Спасибо!

– Не за что. – Он наклонил голову и стал внимательно рассматривать ее лицо. – Вы не ушиблись?

– Нет, – улыбнулась она спасителю. – Благодаря вам, я в порядке.

– Почему вы плачете? У вас что-нибудь болит?

Прежде, чем она поняла его намерение, он ослабил хватку и скользнул руками вдоль ее рук, пока не сжал сильно ее пальцы.

У Сары не было времени подготовиться и оградить себя от атаки всепоглощающих чувств.

Но ничего не произошло.

– Лук, – пробормотала она, не понимая, что еще одно прикосновение не принесло боли от переданных эмоций.

– Прошу прощения?

– Я чистила лук. Пары…

Как такое возможно?

– Лук? – Он потянул носом воздух, как собака во время охоты принюхивается к запаху. – Так это он источник такого восхитительного аромата?

– Сейчас, когда он приготовлен – запах восхитительный, но вначале… Боже! Мой лук. – Она выдернула свои руки и побежала на кухню. Что ж, она получила к гамбургеру хрустящий лук, а не тушеный. – По крайней мере, он не сгорел.

– Выглядит хуже, чем пахнет.

Когда незнакомец заговорил, Сара подскочила, так как не слышала, как он прошел за ней на кухню. Мужчина смотрел через ее плечо на плиту, сморщив от отвращения нос.

– Я не знала, что здесь живут и другие гости. – Она повернулась и протянула руку, больше не беспокоясь о том, что случится, когда она прикоснется к этому мужчине. – Я Сара Дуглас.

Он на мгновение замешкался и затем взял протянутую ему руку. Но вместо ожидаемого пожатия, он поднял ее руку к губам в старосветском жесте. Его прикосновение было едва ощутимым, как лучик света, как крыло бабочки.

– Я не гость, а сосед. Друг Йена. Меня зовут Даллин. – Принюхиваясь и облизывая губы, мужчина опустил ее руку, чтобы наклониться к плите.

– Что ж, Даллин, не хотели бы вы пообедать со мной?

Его глаза сверкнули, лицо расплылось в великолепной улыбке.

– Очень хотел бы.

При нормальных обстоятельствах Сара никогда бы не пригласила совершенно незнакомого человека составить ей компанию за обедом. Но с тех пор, как она ступила на землю Шотландии, ничего "нормального" не происходило.

Тем более этот особенный незнакомец не представлял для нее угрозы. Даллин был удивительно хорошим человеком.

Это чувствовалось в его прикосновении.

Удобно устроившись в кабинете в своем любимом кресле, Генри сидел дома.

Йен наблюдал, как мужчина возится с пультом дистанционного управления, выискивая программу, которую хотел посмотреть. Очевидно, ему было неудобно: лицо морщилось от боли каждый раз, когда он двигался слишком быстро.

– Уверен, что сам с этим справишься?

Генри хмуро взглянул на него.

– Я не один. Питер и Марта здесь. Поезжай!

Йен развернулся, чтобы уйти, но остановился.

– Тебе было бы не так больно, если бы ты принял прописанное ими лекарство.

– Побочное действие лекарства – притупление всех ощущений. – Он бросил пульт на стол. – Как ты думаешь, каким образом я узнаю, что происходит с нашей гостьей, если не смогу ничего чувствовать?

Как Йен и ожидал, Генри был не восторге от намека, что он, вероятно, ошибся в отношении Сары.

– Генри, я же не говорю, что тебе нужно принимать лекарства все то время, что она живет здесь. Только несколько дней. Пока боль немного не утихнет.

– О, полагаю, ты думаешь, будто я сейчас не могу управиться с легкой болью?

– Ты весь вечер собираешься дуться, как ребенок?

– Только пока ты не перестанешь изображать надоедливую незамужнюю тетушку.

Йен тряхнул головой и вздохнул.

– Даже в детстве ты плохо переносил боль, племянничек. – Не ожидая следующего выпада Генри, он пошел к выходу из комнаты.

Ему еще нужно собрать вещи. Потом он снова попробует связаться с Даниэлем. Если бы Йен уехал в течение следующего часа, то мог бы оказаться в Гластон-хаусе завра в полдень.

Йен бросил свой чемодан на то, что в его транспортном средстве считалось задним сиденьем, и захлопнул дверь. Автомобиль был маленьким и несколько тесноватым, но когда Йену было нужно, он ездил очень, очень быстро. И только за это мужчина любил его и считал, что тот стоит каждого потраченного на него фунта. Эта машина была одной из тех вещей, которые Йен больше всего любил в этом времени.