Уже в течение нескольких минут Нед Ливингстон пристально глядел, прикрыв глаза рукой, по направлению к северо–западу, то есть Западнее того места, где были замечены пальмы. Вдруг он воскликнул:

— Вон там что–то виднеется, но мне кажется, что это не облако!

— Да это дым от парохода! — вскричал Джек с таким волнением, которое вообще не свойственно было его натуре. — Кажется, наши дела начинают налаживаться!

Небо почти разъяснилось, и над горизонтом виднелась теперь темная, почти горизонтальная полоска, казавшаяся неподвижной точно какой–нибудь великан протянул свой палец, выпачканный сажей, по лазурно–голубому небу.

При более внимательном осмотре заметно было, что восточный конец этой полоски поднимался несколько выше западного. Кроме того, на восточной половине она была темнее, чем на западной, и слегка передвигалась по горизонту в направлении к востоку. Это доказывало, что пароход шел вниз по реке Амазонке, то есть (как это ни странно звучит) против течения. Но он был так далеко от них к северу, что наши путешественники почти не могли надеяться на его помощь. И все же они рады были и этому открытию.

Джек, как опытный моряк, скоро подметил еще одно приятное обстоятельство: пароход держал почти на юго–восток, так что, продолжая этот курс, должен был проплыть недалеко от плота. А так как мало было вероятия за то, чтобы он совершенно изменил свой путь, то наши сотоварищи по несчастью имели полное основание надеяться на спасение. Когда полоска дыма яснее обозначилась на небе, Гарри и Нед едва не запрыгали от радостного возбуждения.

— Мы должны дать какой–нибудь сигнал, что находимся в бедственном положении, — заметил Нед. — Хотя мало шансов, что это нам удастся!

— Что ж, это можно, только я не думаю, чтобы в этом была надобность,

— ответил Джек Блокли. — Но вреда от этого не будет, и я попробую!

Он снял свою куртку, нацепил ее на ружье и, высоко держа его над головой, стал тихонько размахивать ею назад и вперед с равномерностью маятника. Так как плот находился почти на пути парохода, то часовой должен был непременно заметить этот сигнал, если уже не увидел раньше самый плот.

Скоро показался темный кузов парохода, и можно было разглядеть белую пену, выбивавшуюся из–под носа быстро несущегося судна. Пароход мчался на самый плот, так что наверное опрокинул бы его, если бы немного не изменил своего курса. Не оставалось более сомнения в том, что капитан собирался захватить потерпевших крушение людей, какими считали наших путников, и таким образом бедствие их скоро должно было окончиться.

Джек опустился на колени и, благоговейно сложив руки и устремив глаза к небу, вознес благодарственную молитву Богу. Мальчики невольно последовали его примеру, так что глазам тех, кто наблюдал за плотом с парохода, представилось трогательное зрелище. Затем все трое сразу поднялись на ноги, и Гарри, у которого был отличный тенор, затянул прекрасную песню Фильда:

«Содрогаясь, сидели мы в глубоком молчании; даже у самых храбрых захватывало дух от ужаса. А море дико бушевало кругом, и волны вели разговор со смертью».

«Так сидели мы во мраке и каждый в душе молился».

«Мы погибли! — раздался крик капитана, и, шатаясь, он стал спускаться по ступенькам».

«Тогда его маленькая дочь прошептала, схватив его ледяную руку:

«Разве в океане не тот же Бог над нами, как и там, на суше?»

Джек Блокли протянул мальчикам свою жесткую, мозолистую руку. Те от души пожали ее, и на глазах их навернулись слезы.

— Да, — проговорил Джек дрожащим голосом. — Бог и на этот раз позаботился о нас, как заботился всегда с нашего рождения!

Подъехав на близкое расстояние к плоту, пароход спустил шлюпку, и Джек Блокли, Гарри Норвуд и Нед Ливингстон были доставлены на борт, где и встретили самый радушный и теплый прием.

Пароход, носивший имя «Исследователь», был очень легкий и необыкновенно короткий, ради удобства проходить по крутым поворотам реки. Он предназначался для исследования верхнего течения Амазонки, но в первое же плавание был захвачен туземцами в Перу, и половина его экипажа была перебита. Тогда пришлось отказаться от исследований, которые предполагались в течение нескольких лет. В город Пара пароход был снова снабжен экипажем и провизией и отдан под начало знающего капитана.

Местность в окрестностях Пары, к востоку от Ксингу (Xingu), — как вероятно известно читателям, — представляет одну из богатейших в свете областей по части каучука. Земли между Ксингу и Тапайос (Tapajoc) также изобилуют каучуковыми деревьями, но в то время, к которое ведется этот рассказ, производство здесь было еще слабо развито. Цель «Исследователя» и состояла в том, чтобы отправиться к верховьям Тапайоса и пробудить в местных индейцах интерес к каучуковому производству, т.е., вернее, жадность к тому доходу, который они могли иметь, благодаря ему; большое количество всяких блестящих безделушек и украшений предназначалось для раздачи индейцам, чем можно было легко склонить их на что угодно.

Капитан «Исследователя» был американец по имени Деви Спрогель, участвовавший и в первом несчастном плавании парохода. Он был вполне знающим моряком, хотя отличался очень живым темпераментом и по временам склонен был выпивать лишнее. Команда его состояла из девяти человек и почти стольких же национальностей: тут были представители англичан, французов, португальцев, бразильцев, мамелюков (детей белых и индейцев), кофузо (от белых и негров), комбосо (от кафузо и негров), наконец, один был родом из далеких областей Патагонии.

— Я очень рад, что мне посчастливилось встретиться с вами, — сказал капитан Спрогель, после того, как мальчики рассказали ему свои приключения, и он позаботился о том, чтобы его троим новым пассажирам было как можно удобнее. — И ведь нас натолкнул на ваш плот странный случай!

— Да, мне трудно было понять, каким образом это могло случиться, после того, как вы рассказали, что плыли из Пары вверх по Амазонке.

Это замечание сделано было Джеком Блокли, открытое и честное лицо которого сразу завоевало симпатии капитана.

— Мы выехали из Пары на прошлой неделе и направились на север. Мне хотелось захватить по дороге одного португальца–матроса, который два года тому назад плавал со мной по Амазонке и лучше кого бы то ни было знаком с Тапайос. Зовут его Ардара, и он поднимался вверх по Амазонке еще с Агассисом в 1865 году. Он живет в Макона, очень хорошо образован, и вот я решил заехать за ним, тем более, что моей обязанностью было подняться сколько только возможно выше по Тапайос.

Макона — это город с семью или восемью тысячами жителей на левом берегу Амазонки, в 130 милях от ее устья. Уже около сорока лет он служит торговым портом, отправляя из своей гавани рис, хлопчатую бумагу, фрукты и лес.

— Но ведь мы далеко к востоку от Маконы, — сказал Джек Блокли капитану, который сдал свои обязанности штурману и сидел с тремя новыми пассажирами, кончившими завтрак, в хорошенькой каюте.

— Это верно, и вот отчего это произошло: когда я приехал в Макону, мен с радостью встретили жена и маленький сын Ардары. От них я узнал, что он ушел на охоту в Акарейские горы. Их отправилась туда целая партия, и Ардара, как и можно было ожидать, был руководителем и вожаком, что показывает, как ценят его знания. Жена его уверяла, что если он вернется домой и узнает, что упустил случай плыть вместе со мной вверх по реке, то умрет от разрыва сердца.

— Должно быть он очень привязан к вам! — заметил, смеясь, Нед.

— Конечно, и он славный товарищ. Однако, хотя я и очень нуждаюсь в нем, я не мог бы его дожидаться, если бы не слова его жены, что он вернется завтра: он сказал, что будет назад через две недели, и этот срок кончается завтра, а он всегда держал свои обещания. Поэтому–то я решил дожидаться его возвращения. А так как стоять в Маконе не представляло особой прелести, то мы и спустились вниз по реке к Атлантическому океану с единственным намерением как–нибудь убить время. Впрочем, должен сознаться, что некоторые из моих людей так слабы к вину и затевают после этого такие ссоры, что я охотнее держу их подальше от берега.