Высокая, угловатая, пожилая женщина, жена хозяина дома, сидела на скамейке около двери, покуривая трубку. Одета она был неряшливо, и лицо ее, как и вся внешность, далеко не располагали к себе. Она держала трубку около рта пальцами правой руки и, услышав шаги, не поворачивая головы, скосила только глаза на приближавшихся людей. Все трое поклонились ей, и Ардара, подойдя ближе, поднес ей немного табаку, обратившись к ней с приветствием на ее родном языке. Подарок вызывал смутный отблеск удовольствия, озаривший ее темные глаза, и она пробормотала благодарность. Когда ее спросили, где ее муж, она указала трубкой по направлению к лесу.

— Я не думаю, чтобы он находился далеко отсюда, — сказал Ардара. — Идите вперед, пока только будете в силах двигаться!

— Мы скажем вам, когда захотим остановиться, — мужественно ответил Нед, продолжая путь. — Я рад, что у этой женщины нет детей: мне было бы жалко видеть их в таком ужасном месте, как это!

— Вы найдете массу детей в точно таких же отвратительных условиях, как и здесь, — заметил Ардара, идя впереди. — Вы увидите многое в этой местности, что заставит вас возблагодарить свою судьбу за то, что вы родились в более благоприятном климате!

Как Ардара и предполагал, им не пришлось идти долго, и скоро они увидели собирателя каучука. Работа его состояла прежде всего в том, чтобы надрезать топором дерево в нескольких местах. Той же работой занимались еще двое людей, так что, вероятно, до сотни стволов были ранены таким образом. Это делалось обыкновенно рано утром, и затем под надрезами укреплялись с помощью глины чашки, куда стекал млечный сок дерева. Начинали надрезать ствол так высоко от земли, как только можно было достать, причем делали надрез круговой. На следующее утро делалось то же самое, только несколько ниже по стволу, и т.д., пока не достигали самой земли. К полдню истечение сока прекращалось, и в общем самое большое дерево могло дать не более 1/4 пинты (пинта — 3/4 бутылки). Тогда люди переходили от одного дерева к другому с кувшинами, сделанными из тыквы, и выливали в них сок из чашек.

В тот момент, когда к работающим подошли мальчики, они сливали вместе сок каучуковых деревьев и делали приготовления к интересному процессу этого производства.

Если млечный сок предоставить самому себе, то, спустя некоторое время, он сгущается и образует беловатую камедь низкого качества. Черного цвета масса ценится всего дороже, и она готовится следующим образом.

Над огнем помещается большая глиняная труба с широким раструбом, и густой дым, поднимаясь вверх по трубе, приходит в соприкосновение с круглой деревянной формой, прикрепленной к концу длинной ручки на подобие тех сачков, которыми юные собиратели насекомых ловят жуков. Форма смачивается соком каучукового дерева и держится в дыму, пока сок не сгустится. Тогда прибавляется новый слой жидкости, который также сгущается, и так продолжается до тех пор, пока форма не покроется густым слоем белого каучука. Последний обрезается от теплых еще краев формы и в таком виде продается торговцам. Через некоторое время он принимает темно–коричневый цвет, а в конце концов становится почти черным.

Один из людей приготовлял грубую по форме бутылку, покрывая соком каучукового дерева глиняный шар.

— Если слой жидкости достаточно толст и тверд, — сказал Ардара, — то он давит на глину с такой силой, что она крошится, и ее можно вынуть потом по кусочкам. Вы слишком еще юны, чтобы помнить это, но таким образом были сделаны первые резиновые сапоги.

— В какое время года собирается каучук? — спросил Нед Ливингстон.

— С февраля до июня вся эта местность затоплена водой, и деревья тогда нельзя трогать. Да и нужно время, чтобы они успели оправиться после перенесенного ущерба. Сезон сбора каучука начинается в июне и продолжается около семи месяцев. Тогда тысячи собирателей каучука рассыпаются по огромной площади этой местности, работая над десятками тысяч каучуковых деревьев, продукт которых рассылается затем во все страны земного шара.

Каучук впервые стал вырабатываться в Южной Америке, которая и до сих пор остается главным источником этого производства, хотя этим занимаются также в Вест–Индии и Африке.

Разнообразное употребление индейского каучука наверное хорошо известно читателям, так что не стоит перечислять его. Спрос на него все растет, и этот наиболее ценный из предметов торговли находит себе все более и более широкое применение, не имеющее, повидимому, границ в будущем.

Мальчики посмотрели, как каучук окуривается и сгущается, и затем собрались в обратный путь к Тапайос, где ждала их лодка. Перед уходом Ардара переговорил о чем–то с индейцами и вручил им подарки. Индейцы утвердительно кивали головой на его слова, и по их довольным лицам Гарри и Нед могли заключить, что Ардара вошел с ними в выгодную сделку, обеспечив производство каучука за своей партией.

Обратный путь, как и можно было ожидать, не мог доставить большого удовольствия, так как каучуковые деревья изобилуют в болотистых и затопляемых рекой местностях. Собиратели каучука получают большое вознаграждение за тот сезон, когда производятся работы по его добыванию, но зато подвергаются лихорадкам и другим заболеваниям.

Зная, что капитан Спрогель хотел за это время пройти пороги, Ардара несколько изменил маршрут, так что они должны были подойти к реке выше того места, где располагались утром лагерем. К его удивлению, новая дорога быстро вывела их на более сухое место, где идти было не так трудно. Покидая Пару, пароход запасся всевозможными вещами по части ружей, припасов, сапог, одежды, словом, — всего, что только могло пригодиться во время экспедиции. Благодаря этому, у наших путешественников были непромокаемые резиновые сапоги, доходившие выше колен, так что можно было промочить ноги только в том случае, если бы вода доходила по пояс. Каждый из них, как известно, нес ружье, с которым мальчики не расставались, считая бразильские леса слишком опасным местом для того, чтобы вступать в них без оружия. Шли они в прежнем порядке, то есть Ардара, знавший хорошо местность, — впереди, за ним плелся Гарри Норвуд, все более отставая от него, пока между ними не образовалось более ста футов расстояния, и наконец, — уже совсем в арьергарде — Нед Ливингстон. Ничто не возбуждало их тревоги, так как попадавшиеся водные змеи скрывались при их приближении и не возбуждали поэтому никакого опасения.

— Я видел, как добывается индейский каучук, — бормотал Гарри, с трудом пробираясь вперед и от души желая, чтобы экскурсия их скорее кончилась. — Но это зрелище доставило мне гораздо больше неприятности и труда, чем я предполагал и чем это это стоит. Джек поступил гораздо умнее, что остался в лагере.

В сущности говоря, мальчик не мог раскаиваться в том, что отправился в эту экскурсию. Правда, он мог бы и так представить себе, как млечный сок дерева превращается в каучук, но теперь он видел это собственными глазами, а это всегда дает более прочное знание.

— Что сказали бы отец и все наши, если бы увидели, как мы шагаем через болото по другую сторону экватора? Другие мальчики удят теперь рыбу или купаются на берегу Атлантического океана, или состязаются в игре в мяч. Я охотнее согласился бы быть там, где они, чем в этом жарком и влажном климате, на зато, если я вернусь домой живым и здоровым, у меня будет запас рассказов побогаче, чем у них…

Внезапно Гарри очнулся от своих мечтаний: послышалось своеобразное ворчанье, дававшее знать, что опасность близка. Он остановился и быстро огляделся вокруг, но не видно было ничего, что бы могло объяснить этот странный звук. Гарри знал, что зверь находится совсем близко от него, и его беспокоило, как бы тот не прыгнул на него раньше, чем он успеет принять меры предосторожности. Он поднял ружье и приготовился стрелять, но еще мешкал, не зная, куда направить выстрел. Вдруг раздался крик Неда:

— Берегись! Он собирается прыгнуть на тебя!

— Но где же он, Нед?

— Направо, над твоей головой!