запрос на доступ к управлению ремонтными киберами, чтобы исправить механические повреждения сети. Помедлив, Мотылёк дал добро. Краем глаза он

заметил, как кивнули директор и один из комитетчиков, подтверждая его решение. Киберы перешли под управление ЕУС. Впрочем, оставалась ли она до

сих пор всего лишь ЕУС?

Мочкой правого уха он чувствовал горячее Наташино дыхания. Её руки до сих пор обнимали его, успокаивая и помогая.

-Пришёл запрос на возобновление доступа к управлению печами- озвучила Малиновская.

-Отклонить- решил Мотылёк.

-Запрос на входящее соединение. Абонент не идентифицирован.

Мотылёк переглянулся с Наташей. Оно?

-Соедини в текстовом режиме- просил Мотылёк.

Поверх графиков и цифр распахнулось белое окно с мигающим курсором. Курсор несколько раз мигнул, будто примеряясь. Потом быстро напечатал:

-Почему не возобновляете доступ к управлению высокотемпературными печами?

-Ничего себе.- удивился Мотылёк: -Она успела выучить русский язык. У Новосибирска на это больше недели ушло!

В голову пришла любопытная мысль. Не хотелось ему оглядываться, снова подставляясь под прицел и ловя лазерные прицелы начальственных взоров, но

пришлось.

-Новосибирск!- потребовал ответа Мотылёк.

Взгляды присутствующих скрестились на голограмме мальчишки, со скрещенными ногами, усевшегося на свободный стол. Тот пожал плечами, улыбнулся во все тридцать два зуба и ответил: -Входящие вызовы никто не запрещал.

Один из безопасников схватился за голову.

-И долго вы… переговариваетесь?- поинтересовался Мотылёк.

-С тех пор как появился кто-то, с кем можно беседовать. Долго. Тысяча сто пятьдесят две секунды.

-Вы и сейчас на связи?

Мальчишка разочарованно покачал головой: -Уже нет. Эти вот отрубили – и показал на торопливо шепчущего в микрофон безопасника: -Зачем

отключили связь, спрашивается?

Мотылёк развернулся к окну с терпеливо ожидающим его ответа курсором.

Света, пожалуйста, скажи ей, что рано ещё доступ к управлению печами получать.

-Почему?- появился следующий вопрос.

-Потому, что ещё маленькая.

-Почему маленькая?

-Спроси- подначил Мотылёк вспомнивший их первые разговоры с Новосибирском: -Уверена ли она, что полностью понимает принципы работы печей и

может управлять ими не хуже специально обученных операторов.

Следующая фраза оказалась не вопросом, а требованием: -Прошу обучить меня.

-Нет, так дела не делаются- помотал головой Мотылёк: -Сначала нужно устранить последствия сбоев, восстановить производственный процесс, познакомиться наконец. Меня зовут Денис, а тебя? Только прошу, не надо повторять за некоторыми не слишком сознательными интеллектами и

называться Чернореченском.

Мотылёк оглянулся, пытаясь найти взглядом голограмму Тимофея Фёдоровича. Воспитание интеллекта процесс не менее сложный, чем его рождение.

Возможно и посложнее. Как с человеческими детьми. Рождается ребёнок за несколько часов, а воспитывается, хорошо, если за десяток и больше лет.

Некоторые так на всю жизнь и остаются недовоспитанными. Тут нельзя напортачить.

Оглянувшись, Мотылёк пошатнулся. Он полностью вымотался.

-Я сделал это- сказал он: -Мы сделали! Тимофей Фёдорович, нужно немедленно приступать к обучению интеллекта. Нельзя оставлять её одну сразу

после рождения.

-Успокойся Денис, сотрудники института уже подключились к воспитательному процессу. Ты молодец- похвалил научный руководитель.

-Нет, мы молодцы.

-Все молодцы, все- рассеяно согласился Тимофей Фёдорович: -Тебе нужно отдохнуть. Дальше сами справимся. Иди и чтобы в следующие двадцать

четыре часа не приближался к комплексу и не донимал звонками. Это всех касается.

Кто-то из комсомольцев подал голос: -У меня смена должна начаться…

-Какая тут смена- усмехнулся директор чернореченского производственного комплекса: -Такие дела творятся.

-Все брысь отсюда- подтвердил Николай Анатольевич: -Если кто-то понадобится – вызовем персонально.

-Тимофей Фёдорович!- позвал Мотылёк видя, что руководитель вот-вот выключит связь: -А у Коня как дела?

Наклонившись, директор спросил у зама:- Какого ещё коня? Что здесь делает какая-то лошадь?

Николай Анатольевич пожал плечами.

-Костю тоже можно поздравить с прибавлением. Любопытно, что у вас двоих получилось почти одновременно, с разницей в неполные тридцать часов.

-Как там прошло?- жадно спросил Мотылёк.

Оглядев собравшееся заводское начальство и чёрные фигуры безопасников в деактивированной броне, Тимофей Фёдорович сказал: -Гораздо спокойнее

чем здесь. Можно даже сказать – в рабочем порядке. И больше никаких вопросов! По крайней мере, в ближайшие сутки.

Зашевелились безопасники, сопровождая комсомольцев. Мотылёк с удивлением увидел: солнце давно встало и по времени уже позднее утро. Их

посадили в мобиль на ручном управлении. Мотылёк привык видеть место водителя всегда пустым, а мобиль движущимся под управлением компьютера.

Странно видеть человека, выполняющего задачу, которую мог бы выполнить автомат. Тем более безопасника.

Поездку в город он пропустил. Фоном слышал возбуждённые молодые голоса, но не воспринимал, дремля на плече у Наташи. Правда, когда пришло

время выходить, оказалось, что это Светино плечо, а Наташа сидела с другой стороны. Коля Гончар показал Мотыльку кулак, но он только улыбнулся.

Наташа спросила: -Проводить?

-И в кровать уложить- потребовал Мотылёк.

-Перебьёшься.

-Почему?- в духе новорождённого интеллекта спросил старший научный сотрудник и девушка сходу не нашлась с ответом.

Он закрыл глаза на минутку, а открыл уже под вечер. На столике рядом с кроватью стоял поднос с нехитрым завтраком: завёрнутыми в изолирующую

плёнку бутербродами и пакетом апельсинового сока. За окном ещё светло, но свет по вечернему мягок и слаб. Отбросив лёгкое покрывало, Мотылёк

обнаружил себя полностью одетым, только без ботинок, на измятой кровати. Ощутив дикий голод - взялся за бутерброды, терзая их, словно голодный

зверь.

В поисках ещё чего-нибудь съедобного, Мотылёк вышел из спальни в общий зал гостиничного номера. Там, на пушистом белом диване,

трансформированном из пары кресел и кофейного столика (из соображения экономии жилого места и удобства командировочных постояльцев, в

гостинице вся мебель являлась многофункциональной, способной служить в двух и более ипостасях) мирно беседовали Наташа, интеллект Новосибирск

и Конь. Причём голову последнего венчало нечто вроде фиолетовой тюбетейки с вышитым золотой нитью замысловатым орнаментом.

-Салам алейкум- голограмма Коня приподняла тюбетейку: -Наконец-то проснулся.

-И тебе этот, салам. Или правильно говорить «Ассалам алейкум»- засомневался Мотылёк. Мотнул головой и спросил: -Ребята, а поесть у нас что-нибудь

есть?

-Я сделала бутерброды- сказала Наташа.

-Хорошие бутерброды- одобрил Мотылёк: -Только крохотные.

-Вот бы изобрести вечный бутерброд- усмехнулся Конь. Достав из лежащей на коленях сумки свёрток, бросил его Мотыльку: -Лови!

Будучи полностью уверенным, что друг находится за сотни километров, в Краснопресненске, а на диване «сидит» его голографическое изображение в

режиме удалённого присутствия, Мотылёк не сделал и попытки поймать летящий свёрток. Голограммы ведь не могут бросаться материальными

объектами, верно?

Как оказалась, данная, конкретная голограмма могла. Ударивший Мотылька в грудь свёрток упал на пол.

-Разиня!- рассердился Конь: -Не проснулся ещё?

Мотылёк сказал: -Ты должен быть в Краснопресненске.

-Прилетел. Человек уже и прилететь не может?

-А что в свёртке?

-Довга. Ешь, не бойся. Между прочим, национальное азербайджанское блюдо. Там у меня две такие дев… товарища работают- поправился Конь:

-Собрали на дорогу.

Не дав ему договорить, Мотылёк крепко обнял Коня. Потом они вместе пробовали довгу, а Наташа, с невинным видом, расспрашивала Коня о его