Действия могли быть мягкими и жесткими, законными и нет, но, в любом случае, это всего лишь бизнес. Ничего личного. Личные счеты сводят только отмороженные законные воры старой формации, и то все реже и реже. Вот был такой в городе — Колос. Тоже все о чести своей воровской беспокоился. И побеспокоился до того, что киллер, наведенный Грибом, успокоил его прямо среди бела дня, в центре города, в одном из модных ресторанов. И никаких проблем!

А пресловутые истории с киллерами?.. Они, кстати, которые с таким смаком описываются в детективных романах, Боровиков в последнее время полюбил их читать перед сном, когда было время. Эти киллеры — изощренные в любых способах убийства бывшие спецназовцы, какие-то сверхчеловеки — они ведь и не особенно нужны для того, чтобы организовать рядовую «заказуху». И вовсе не надо никому платить дикие суммы — десятки, если не сотни тысяч долларов, как пишут авторы-детективщики (сами больше тысячи «зеленых» никогда в руках не державшие). Вот, например, взять его, Боровикова, действия в истории с упомянутым Колосом, понтярщиком, законным вором. Приголубил Артем Виленович парнишку, гопника уличного. Пару раз покушал с ним в собственном кабаке, баб дал хороших на ночь, наобещал жизнь райскую, безбедную. Пистолет хороший, пристрелянный. Привез (не сам, конечно) в ресторан, где куражился этот урод Колос… И шлепнул его паренек — за милую душу! Ведь все одно — киллер-профессионал или гопник уличный, а две пули в голову, что от того, что от другого, действуют на клиента совершенно одинаково. Парнишку этого тут же прихлопнули спецназовцы, которых сам Гриб и навел с соответствующей временной задержкой, чтобы дать пацану возможность уложить клиента. И все! Если подсчитать, во что обошлась эта «заказуха», то выяснится: один только хороший обед Гриба стоит больше.

Боровиков покачал головой… То, что произошло с Маликовым, не похоже на рядовое заказное убийство, вроде того, что он устроил для Колоса. Здесь работа покруче: подготовка, организация и исполнение проведены виртуозно. Как раз в этом случае, кажется, действовали сверхчеловеки — те самые, из детективных романов.

Но кто их мог навести? Для того чтобы использовать этих ребят, нужны большие связи и большие деньги.

Боровиков ни минуты не сомневался в том, что заказчик убийства, так сказать, частное лицо. То есть инцидент с Маликовым — не дело спецслужб, а работа каких-то бизнесменов. Какой-то структуры, имеющей чисто финансовый интерес. И эти самые спецслужбы нанявшей.

Значит, одно их двух: либо кто-то разевает рот на кусок, который, по всем законам добра и зла, принадлежит Грибу, либо Маликов вел какие-то левые дела, в которые Гриба не посвящал. Но такое казалось просто невозможной вещью. Узнал бы об этом Гриб — хоть в Москве бы Маликов крутился, хоть в Нью-Йорке. Артем Виленович давным-давно понял, что главное в его деле — информация, и уделял добыванию этой информации огромное внимание, тратил на это огромные деньги и очень много сил… Нет, вряд ли Игореша левачил. Скорее, кто-то хочет прибрать к рукам его, грибовскую, бензиновую торговлю.

Ведь именно стараниями Маликова должны были принять в Думе закон о льготном налогообложении бензоколонок. И еще ряд постановлений, открывавших Грибу широкую дорогу в светлое, теплое и обеспеченное будущее.

Правда, Артем Виленович и сейчас чувствовал себя человеком не бедным: запросто мог позволить себе сгонять в Африку на сафари, пристрелить там крокодила и привезти его чучело в свой питерский офис.

Гриб скосил глаза на крокодила, смотревшего на него из-под телевизора своими стеклянными глазами, не выражавшими ничего, кроме бешеной, черной, потусторонней какой-то злости. Как это умудрился таксидермист добиться такого эффекта?

Счета, которые имелись у Боровикова в Швейцарии, в Нью-Йорке и в Германии, количеством нулей потрясли бы любого рядового гражданина не только России, но и самых развитых стран. Но Боровиков понимал: слишком много денег не бывает. Он давно вошел во вкус, всегда следовал поговорке: «Чтобы много зарабатывать, надо много тратить» — и старался увеличить свое состояние при каждом удобном случае.

Помимо всего этого, в его жизни появился новый интерес, новая игрушка, которая называлась «политика».

Однажды в Швейцарии он долго беседовал с известным психотерапевтом — для забавы решил попробовать: что же это за модная штука, о которой столько говорят и пишут? Артем Виленович придерживался мнения, что все эти беседы — чистой воды надувательство. Но интерес всегда был для него дороже денег, и он легко выложил кругленькую сумму за два часа общения с симпатичной брюнеточкой, которая, впрочем, одним только скучным взглядом пресекла даже мысли о попытках построения «нештатных ситуаций» и неформального общения пациента с доктором.

К удивлению Боровикова, брюнеточка со сложной немецкой фамилией (при этом свободно говорящая по-русски) поведала ему много интересного о нем же самом, и шарлатанкой он ее считать перестал.

В частности, психотерапевт, после того как он рассказал ей о своем детдомовском детстве, ранних судимостях и прочих несчастьях, которые выпали на его долю, кое-что объяснила Боровикову: в детстве он не доиграл, у него не было возможности проводить время так, как проводят его «нормальные» дети, и на этой почве у него развились некоторые комплексы.

— Да, — согласился он. — Трудное детство, железные игрушки…

— И теперь, — кивнула понимающе брюнеточка, — вы ищите возможность поиграть. То есть доиграть, компенсировать себе недоигранное в детстве.

— Точно! — едва не выкрикнул Боровиков. И рассказал доктору о покупке целой психиатрической лечебницы, в подвале которой он устроил ресторан для «своих». И еще много всякого, о чем, спохватившись, умолчал… Ну, в самом деле, зачем доктору, даже такому симпатичному, было знать, что Боровиков и особо приближенные используют наиболее аппетитных пациенток больницы (которая, уже будучи собственностью Гриба, продолжала функционировать) для своих плотских утех и что слава о «сумасшедшем гареме» Гриба ползет по Питеру (правда, в очень ограниченном кругу проверенных, надежных и обязанных Грибу людей)?

— Точно! — повторил он. — Знаете, я столько денег трачу на разные… Как бы это сказать… Развлечения. Меня даже высмеивают некоторые…

Тут он, конечно, преувеличил. Высмеивать Гриба никто себе не позволял. Но головами кивали в изумлении — это, было. Хотя бы после покупки дурдома. Он помнил выражение удивления на лицах тех, кого посвятил в подробности этой коммерческой операции.

Так же, как и приватизированный сумасшедший дом, политика являлась для Артема Виленовича не более чем игрушкой. Точнее, игрой — вроде «Монополии». Только «Монополии» взрослой, серьезной, неизмеримо более сложной, чем американский оригинал. И ставки в этой игре делались такие, что, манипулируя, Артем Виленович ощущал выбросы адреналина в кровь, сравнимые, может быть, лишь с состоянием при прыжке с «тарзанки». А то и покруче.

Очень часто — а в последнее время это просто вошло в норму — ставкой в новой игре Гриба становилась жизнь: чья-то или даже его собственная…

Пока Боровиков выигрывал, поэтому чувствовал он себя очень хорошо. Убийство Маликова было сильным ходом соперника, и вызвало оно у Гриба нормальную реакцию опытного игрока — раздумья, сосредоточение и подготовку адекватного ответного хода, который бы разрушил все построения конкурента, сломить его уверенность в себе и заставить либо платить, либо вовсе сбросить свою фишку со стола.

Артем Виленович продумывал этот ответный ход, никого не посвящая в свои планы, следуя давно выработанному принципу — использовать любую, даже саму сложную и неприятную ситуацию в свою пользу. И сейчас, как ему казалось, это можно было сделать.

Он взял трубку мобильного телефона.

— Алло! Данила?.. Привет, Боровиков. Узнал?.. Ну, молодец. Нужно срочно встретиться… Да, очень важно… У меня? Нет, давай лучше на нейтральной территории… Где? А, знаю. Этот шалман раньше Писателю принадлежал, ты в курсе?.. Как это? Писателя не знаешь? Ну, впрочем, может быть. Все так быстро меняется. После него там Мужик работал. Максимов такой… А, его знаешь? Ну, не суть. Ладно, давай, я через часик подъеду. А ты, знаешь, что — Кулькова высвистай. Он нам тоже понадобится… Что? Не поедет в ресторан? Поедет! Скажи, что я требую. Как миленький поедет. Все, до встречи.