Космодром. Я должен немедленно передать, что случилось. Только что в небо ушла ракета. Вон в синеве еще горит рубиновый огонек. Даль и синева делают яркое, солнечной силы пламя рубиновым огоньком. Вот уже и его не видно. Вот мелькнула серебристая чешуйка отделившейся первой ступени. Люди еще не опускают биноклей, но ничего уже нет, кроме тонкого дымного следа. Синее холодное небо. Ракеты как будто и не было. А ведь всего полторы минуты назад она стояла вон там, на желтой полосе косогора. Не улеглись еще клубы красноватого дыма, и не остыли еще камни, нагретые жаром ракеты.

Сто раз гляди — и сто раз будет колотиться в висках от волнения: нет на Земле сейчас зрелища более величественного, чем этот подъем огромной машины на ослепительно белом столбе огня. Рев этого пламени слышишь всем телом. Он начался легким шипением у основания ракеты, потом от него задрожала земля, казалось, зашевелилась трава. Сейчас тишина, какая бывает всегда, когда люди еще как следует не опомнились от того, что увидели. Вот все бросились к телевизору.

На экране лицо Комарова, видимость не очень хорошая. Но голос у космонавта бодрый:

— Все в порядке, все трое чувствуем себя хорошо!

И еще голос:

— Видим звезды!

Это голос Феоктистова. Значит, они уже далеко, если видят черное небо и звезды. Нам сейчас видно только синее, беззвездное небо.

Их трое сейчас видят звезды и осеннюю Землю с большой высоты. Космический экипаж начал работу. Я расскажу о последних днях перед этой минутой.

С самолета мы любовались осенним пожаром. Леса и рощи были в огне.

— Любопытно, а с орбиты они различат эти краски?

Мы не отрывались от окон. Самолет летел целый день. Самолет вез газеты, семерых журналистов, коробки с новыми кинофильмами.

Жена Гагарина передала мужу на космодром теплую куртку. В прошлом году на космодроме мы страдали от зноя и жажды. Теперь под крыльями поблескивал лед в мелких лужицах и полыхали краски осенних костров.

В канун старта. Константин Феоктистов, Борис Егоров, Владимир Комаров.

Космодром. Ночь. Синие и красные огни около самолетов. Голос из темноты:

— Новые кинофильмы привезли или нет?

Космонавты приехали сюда четырьмя днями раньше. Они поселились в новой гостинице на краю городка. Удобный, хороший дом. А поблизости корт…

Космонавты сейчас поголовно увлечены теннисом. Дома у нас вырастают гораздо быстрей деревьев. У гостиницы пока нет зелени. Песок и геометрия асфальтовых линий. Район новой гостиницы мы не в шутку окрестили Нубийской пустыней. Может быть, более всего от досады за то, что в гостинице нас, журналистов, не поселили: чтобы не мешали космонавтам.

Космонавты готовятся. И пока что не ясно, кто полетит. Каждому из них, конечно, небезразлично, кто полетит, но вида не показывают.

Тренировки, игра в теннис, поездки к месту, где стоит новый корабль. Этот корабль имеет название «Восход». Корабль поднимет сразу троих.

Кто будут эти трое? Слово за Государственной комиссией.

Дни стоят тихие, солнечные, прозрачная синева заливает желтую безлюдную степь.

Летят утки на юг. В садике у старой гостиницы пасется перелетный вальдшнеп.

Государственная комиссия. Длинный зеленый стол в просторном зале. За столом ученые, ракетчики, журналисты, кинооператоры, космонавты. Все вместе сказали не более тысячи слов.

Из них самые важные три — три фамилии. Комиссия решает: полетят Комаров, Феоктистов, Егоров.

Не все космонавты за этим столом — бывшие летчики. На Феоктистове черный костюм, рубашка с галстуком. В такой одежде он, наверное, является на заседания ученых советов. Даже внешний вид человека говорит: в космических делах началось что-то новое. На Егорове тоже штатский костюм, он заметно волнуется:

— Я знаю, в полете будут трудности. Я пройду через них.

Ученые знают: пройдет.

Главный Конструктор сказал на комиссии: мы за прошедший год подросли. На этот раз новый корабль, новые задачи…

Рано утром, поеживаясь, протирая покрасневшие от бессонницы глаза, спешим на площадку, где готовится к старту ракета. Километры бетонной дороги. Ярко-красный восход. Видели полотно «Рокада» у Нисского? Очень похож. Нас ждет встреча с одним из главных создателей чуда нашего времени — ракеты-носителя.

Знакомое лицо. Человек помнит журналистов по именам, даже с шутливыми прозвищами.

— Ну что же вам рассказать?

Он рассказывает малую часть того, что знает сам о ракете. Но для нас, гостей космодрома, и этого малого много. Спрашиваем. Главный Конструктор подробно отвечает на вопросы, как ракета ложится на заданный курс.

— Да, я согласен: красивая машина, — улыбается Главный Конструктор. — Я слышал о ней стихи одного нашего техника. Честное слово, растрогался. Я ведь знаю, что вы напишете. Вы напишете, что ракета выше здания МГУ и упирается в облака…

Шутливый разговор прерывается коротким, в пять слов, докладом Главному. Он сразу становится серьезным.

Встреча у ракеты за 20 часов до старта ни с чем не сравнима. Ракетчики сегодня проверили каждую гайку и каждый болт, каждый прибор. Сейчас говорят космонавтам об этом. Они хотят, чтобы их уверенность передавалась тем, кто полетит.

Трое космонавтов стоят рядом. Сзади ракета, впереди несколько сотен человеческих глаз.

На этот раз космонавты выглядят непривычно. На них голубые куртки, темно-серые с манжетами брюки, в руках легкие шлемофоны. Это все, что заменит на этот раз уже привычный для нас громоздкий скафандр. Они очень красивы в эту минуту, трое мужчин! Цветы, цветы. Цветы подносят девушки. А вслед за ними из толпы прорывается в рабочей спецовке невысокого роста парень, почти мальчишка. Скромный букетик из рук рабочего особенно дорог. Короткие речи. Говорят ракетчики, рабочие, инженеры.

«Хорошего старта, успешной работы, мягкой посадки». Инженер в очках перебирает листок со стихами, волнуется.

— Это вам, не обижайтесь, что по бумажке читал.

— Спасибо, друзья, спасибо за все: за ваш труд, за вашу работу, за ваши волнения. Мы сделаем все как надо…

После прощания космонавты поднялись на корабль, к вершине ракеты. С полчаса по металлическим трапам мелькала голубая одежда.

Потом они спустились на землю. Автобус разлучил их с ракетой до завтра. Наверх ракетчики предложили подняться и нам, журналистам.

Вы помните по кино лифт, уходящий к вершине ракеты? Лифт каждый год уносил кверху кого-нибудь из знакомых. Теперь он уносит новых космонавтов. В прошлом году мы видели, как вверх поднялась Терешкова. Вот он, этот лифт — металлический ящик с обивкой внутри и лампочкой наверху. Он быстро везет нас не знаю уж на какой этаж. Ветер срывает берет с головы, свистит в металлических переходах.

— Поживей, братцы, экскурсовод Гагарин может насморк схватить, — шутит Юрий Алексеевич. Он объясняет:

— Вот в первом кресле будет сидеть Комаров. Вот место для Феоктистова, вот место бортового врача. Вот ручка управления кораблем. Вот эта штука была и на моем корабле.

Непосвященному не разобраться в аккуратных ящиках и контейнерах снаряжения корабля. Приборы и световые табло, глобус, телекамеры и приборы для навигации. Завтра они начнут служить трем путешественникам.

Глядим, опершись на поручень, вниз. Неузнаваемо странными ползают по бетону машины.

Сверху видно: свернул в поселок голубой автобус. Сегодня это последний маршрут космонавтов. Ужин, сон, и завтра утром в дорогу.

Утро 12-го числа. Уезжая на космодром, вспоминаем гагаринское 12 апреля и 12 августа позапрошлого года. Счастливое число! Через час инженеры-ракетчики и ученые, собравшись вместе, скажут последнее слово: лететь или не лететь? На доске у выхода с бетонной площадки старта собраны уже почти все сигнальные флажки, висевшие на ракете. Все испытания закончены.