Очень разрежен воздух. Не только люди, но и двигатели машин работают с трудом. Маленький мотоциклетный движок буровой установки «задыхается» то и дело. От инженера Николая Казарина требуются большое искусство и двадцатилетний опыт, чтобы в рыхлых сыпучих снегах, напоминающих пески Каракумов, пробурить скважину. В скважину сейсморазведчик Олег Сорохтин опускает заряд взрывчатки — с помощью звука измеряется толщина ледника.

Поздно вечером, когда все уснут в «Харьковчанке», мы с Олегом будем просматривать в который раз ленты записей и спорить над каждым изгибом кривых.

От теплого прощания не так холодно даже здесь.

Санный поезд. Мы улетели. Они остались.

Толщина ледника здесь огромная. Сейчас под нами отроги подледных гор Гамбурцева, открытых пять лет назад Олегом Сорохтиным.

Шаг за шагом движется поезд. Иногда тягачи проваливаются в сыпучий снег, и тогда за ними остается глубокая колея. Мы просто молимся на водителей. Порой, оглянувшись назад, удивляешься, как можно было пройти. Начальник транспортного отряда Лебедев Анатолий, уже дважды зимовавший в Антарктиде, ведет первую «Харьковчанку». За рычагами его меняет напарник Коля Боровский. Идти надо осторожно.

В этих районах до нас никогда не было ни самолета, ни тягача. Нам, ученым, важно не пропустить ничего: ни изменения формы застругов, ни возможных горных вершин, ни малейших колебаний температуры. По следу первой машины идут «Харьковчанка» с номером 23 (ее ведут Иван Ушаков и Александр Темляков), тягач Петра Шуленина и Анатолия Кунделева. В тягаче оборудован камбуз. Тут среди кастрюль, сковородок и кружек орудует наш врач Николай Савельев. Готовить на высоте очень трудно: вода кипит, а пища не варится. К тому же машины, как на волнах, ныряют по застругам — кастрюлю не просто держать на месте.

В ночные интервалы времени поезд становится. Виталий Ноздрюхин и Герман Сакунов проводят гляциологические и погодные наблюдения. Собранные сведения дважды в день передаются нашим радистом Сергеем Ковтанюком в Мирный. Все 16 участников похода заняты до предела.

23 января из Мирного поднялся самолет Ил-12. Его вели летчики Миньков, Капранов и штурман Берцинский. Предстояла трудная задача пролететь 1800 километров в глубь Антарктиды и найти затерянные в ледяной пустыне тягачи нашего поезда и сбросить на парашютах груз. Это был третий полет к поезду.

На этот раз он осложнялся погодой: низкая облачность, обледенение, ветер и, главное, полное отсутствие ориентиров. Даже солнце, верный помощник штурмана, спряталось в облака.

Летчики блестяще справились с задачей. Точно в назначенное время из облаков за нами вынырнул самолет и, сделав круг, сбросил два парашюта. Мы подъехали к тяжелым контейнерам. Там были свежие фрукты, овощи и даже арбуз. Это была последняя посылка далекого Мирного. Теперь до нас и долететь трудно. Идем сейчас к полюсу недоступности. Оттуда повернем на станцию «Молодежная».

_{Андрей Капица, начальник поезда, кандидат географических наук. Антарктида.}

 _{1 февраля 1964 г.}

Так будет называться фильм о природе земли. Его делают люди, которые живут в Москве, но которых я встретил на самом краю земли — в Новой Зеландии.

Я снимал диких уток на городской речке. Слышу за спиной разговор по-русски. Обернулся. Батюшки! И куда только не занесет профессия киношников и журналистов. Свои, русские! Сидят на поляне, отдыхают, кормят почти из рук белых чаек. Рядом стоит машина с аппаратурой. Разговорились…

Режиссер Александр Михайлович Згуриди, операторы — Нина Юрушкина, Володя Пустовалов и переводчик Игорь Волков, оказывается, проехали по земле уже тысячи километров в поисках кадров для своего фильма. Они снимали сайгаков на острове Барса Кельмес в Аральском море. Снимали редких зверей — каланов на Дальнем Востоке. В Австралии они будут охотиться с кинокамерой на сумчатых зверей: кенгуру, медведя-коала. Попытаются снять ехидну и утконоса. В Индонезии на острове Комодо встречаются гигантские трехметровые ящеры-вараны. И на этот остров заглянет пытливая кинокамера.

В Новой Зеландии живут редчайшие на земле животные: первоящер туатара и удивительная бескрылая птица киви.

Во время нашего разговора подъехал новозеландский проводник-охотник и стал торопить экспедицию. Предстояла трудная охота.

Машина тронулась. Александр Михайлович помахал легкой бумажной кепкой. Этот неугомонный человек много ходил по земным дебрям. Мы помним его прекрасные фильмы: «Лесная быль», «Тропою джунглей» и поэтическую ленту о птицах — «Дорогой предков».

Теперь режиссер задался благородной целью показать людям природу земли, и животных, которых осталось так мало, что, если их не сберечь, они исчезнут на глазах нынешних поколений.

Очень благородная цель. Сейчас режиссер и его друзья по-прежнему далеко от дома. Пожелаем им успехов и будем ждать хорошего фильма.

Эти фотографии прямого отношения к фильму не имеют. Я сделал их в парке Индии, Индонезии и Австралии, где пройдут пути киноэкспедиции. Но, возможно, эти «персонажи» станут и героями будущего фильма.

Страус. Та самая птица, которая прячет под крыло голову, когда видит опасность.

Вараны с острова Комодо.

_{Фото автора. 29 февраля 1964 г.}

Так будет называться книга-репортаж Василия Пескова о путешествии в Антарктиду, над которой он сейчас работает. Это рассказ о полете по четырем странам света, об Антарктиде, встречах с людьми на ледовой земле.

Сидней-город

Если хотите сделать подарок сиднейцу, скажите ему: «Сидней — очень красивый город».

Он и в самом деле очень красив, этот стройный, как все молодые города, как наш Ленинград, город Сидней. Мы в Москве гордимся Кремлем, в Воронеже — памятником Петру Первому, в Киеве — Крещатиком и Софийским собором. Сиднеец гордится мостом. С этим мостом мы познакомились еще в самолете, когда листали путеводители. Мост снизу. Мост сбоку. Мост с вертолета. Мост на вечерней заре. В тумане. Ночью. Ничего не скажешь — красив и громаден. Пароход под мостом кажется заводною игрушкой. Подъезжаешь к мосту — ищи в кармане монету. Красота сиднейцам стоит фантастической суммы. Мост строила английская компания. По сложному расчету, сиднеец платит за эту постройку уже много лет и будет платить, пока мост будет стоять. Мостов в Сиднее много — весь город изрезан морскими бухтами и заливами. И это составляет его главную красоту.

Вечером город сияет сумасшедшими огнями реклам. Бегущая радуга отражается в воде, в небе, в стеклянных витринах и в натертых до блеска медных досках солидных контор. Австралия стрижет деньги с овец и посевов пшеницы. Владельцы больших земель свои конторы держат на асфальте, на перекрестках дорог, у причалов и воздушных портов. Сидней как раз такой шумный человеческий перекресток.

Город строится. Если в сторону податься нельзя — строится ввысь. Хорошо умеют строить сиднейские архитекторы и рабочие. Здания из бетона и плиток удивительно легки и красивы.

Удручает только метро. После московского оно кажется тесным и неопрятным.

Город полон людей и машин. Машин больше.

Конфликты между автомобилем и пешеходом разрешают полицейские в черном и «зебры» — желтые полосы переходов. Счастливо избежав столкновения с техникой, ошалев от берущих тебя за грудки рекламных щитов, ты ищешь, где бы присесть. Ага, вот спасительный островок. Огромный парк в центре города. На остриженной «под ежик» лужайке люди сидят, лежат, читают газеты, разглядывают покупки. Конечно, это нарушители городских правил. Ищешь глазами грозную заповедь: «Траву не мять, цветы не рвать». Не обнаружив таблички, ложиться на траву. Глядишь, как плывут облака, и чувствуешь себя зерном, зажатым меж каменных жерновов.