Как уже приходилось говорить, некоторые виды инвентивной истории — это формы сознательной фальсификации представлений о прошлом. В изложении истории определенного периода или явления биографии исторического деятеля могут сосуществовать и переплетаться друг с другом как различные разновидности виртуальной истории. Достаточно сослаться на пример отражения истории в Советском Союзе в работах, изданных в годы советской власти. В частности, типична подмена реальных отношений между советскими руководителями воображаемыми отношениями; приписывание одним лицам деяний других (Сталину — роли Троцкого в Октябрьской революции или в обороне Петрограда в 1919 г., нижестоящим командирам — роли Тухачевского и так далее); изобретение для исторических персонажей ложных личных или идеологических мотивов поведения и намерений; измышление для них ложных действий (мнимое создание террористических центров лидерами партийной оппозиции в тридцатые годы); замалчивание фактов, имеющих важное или даже центральное значение для представления обо всем процессе развития в целом (голод на Украине в 1932–1933 гг., массовые репрессии 1936–1938 гг.); изображение катастрофического падения жизненного уровня народа в виде подъема благосостояния с помощью ссылок на увеличение номинальной заработной платы при игнорировании инфляции, исчезновения многих товаров из продажи, жесткой карточной системы и так далее.

Художественную литературу объединяет с виртуальной историей то, что в ней тоже действуют вымышленные герои, что рисуемая ею картина является литературной виртуальной реальностью, могущей истинно или ложно отображать действительность. Но беллетристика, включая и жанр исторического романа, строится по своим законам, отличным от тех, которые положены в основу виртуальной истории. Беллетристика не является виртуальной историей в той мере, в какой она остается литературой, и не претендует на непосредственное воспроизведение действительности (или выдвигает такие притязания лишь в качестве литературного приема, когда излагает якобы подлинные мемуары и записки литературных героев, хотя бы они при этом и были наделены именами и приметами реально живших людей). Правда, некоторые писатели своими произведениями, хотя они воспринимаются как литературные сочинения, внедряют в массовое сознание инвентивную виртуальную историю, которая переплетается с традиционной виртуальной историей в том, в чем она расходится с реальной.

Поскольку выявляется размытость границ между виртуальной и действительной историей, стоит особо отметить, что в новое и новейшее время наука раздвинула картину развития человеческого общества, вводя в нее прежде опускавшиеся стороны — большую часть социально-экономической истории, истории государственного административного аппарат менталитета, окружающей среды, историческую демографию и пр. Традиционная виртуальная история, опирающаяся на свою относительно мало менявшуюся основу, очень слабо реагировала на эти новшества.

Среди многочисленного комплекса фактов, достоверных и недостоверных, которые входят в виртуальную историю, большое место занимает содержание подделок и мистификаций (рассказ о том, как они создавались в той его части, которая не является подлогом, принадлежит к реальной истории). Лишь некоторые из выдуманных фактов были разоблачены как вымысел и исключены из реальной истории, хотя иногда оставались и продолжают оставаться в истории виртуальной..

И в конце отметим, что виртуальная история связана с «загадочной историей», то есть содержащей таинственные страницы, неразгаданные секреты, научные концепции исторических событий, которые были отвергнуты часто без достаточных оснований и в которых механизмы образования виртуальных версий проступают с особой четкостью. Без них прошлое выглядит обедненным и схематичным. Только объединив реальную историю с выявлением роли виртуальной, разумеется, при раскрытии ее воображаемой основы и характера, возможно нарисовать всестороннюю картину исторического прошлого.

К виртуальной истории примыкает и важная проблема неосуществившегося прошлого. Его потенции остаются заложенными в исторической действительности и оказывают воздействие на нее не только до, но и после того, как те или иные нереализовавшиеся тенденции отступают в сумеречную зону неслучившегося. К сожалению, эта проблема остается слабо изученной. Лишь первой попыткой начать ее исследование можно считать книгу германского историка А. Демандта «Непроизошедшая история» (Геттинген, 1984).

Как человек действует в обступавшей и обступающей со всех сторон виртуальности? Его приемы ориентировки различны на бытовом и научном уровне. Длительный опыт обучил людей действовать в сфере виртуальности так, чтобы во многих случаях достигать, хотя бы отчасти, нужных результатов. Но механизмы приспособления к виртуальности — это тема большого теоретического исследования, далеко выходящая за пределы ограниченной задачи, поставленной в данной книге. В настоящей работе мы преследовали более скромную цель: рассказать о том, чего, вероятно, никогда не было, но что продолжает оказывать влияние на нашу жизнь, политику и культуру.

Немалую часть мира виртуальной истории составляют мистификации. Нас они, естественно, интересуют не сами по себе, а как одно из проявлений виртуальности в обществе. Из массы возможных примеров остановимся на тех, которые оказали большее или меньшее воздействие на ход истории и на представление о нем в сознании значительной части народа, оставили свой след в истории культуры.

Мистификация — понятие с недостаточно четко определенным содержанием. Если под нею подразумевать ложные феномены, то к мистификациям надо будет причислить все виртуальные явления, всю виртуальность. Однако обычно понятие мистификации включает представление о намеренном введении в заблуждение. Именно сознательный обман (вне зависимости от его мотивов) отличает просто ложное от подложного, хотя и то и другое является виртуальным явлением. Подложность материального аспекта виртуального предмета далеко не всегда свидетельствует о подложности духовного аспекта. Так, например, поддельность рукописи, содержащей определенный текст, не всегда является доказательством подложности самого текста. Ведь манускрипт мог являться списком, выдававшимся по каким-то причинам (допустим, для повышения его продажной цены) за более древний, но содержащим подлинный текст автора, обозначенного на титульном листе. Точно так же доказательство того, что текст не принадлежит автору, обозначенному в заглавии рукописи, еще не означает, будто это сочинение написано не в годы его жизни, а является фальсификацией более позднего времени. Итак, мистификация может быть налицо, во-первых, при подложном авторе и тексте, содержащем истинную информацию, во-вторых, при реальном авторе и виртуальном тексте, в-третьих, при виртуальном как авторе, так и тексте. От подложного автора надо отличать скрытого автора, выступающего под псевдонимом, если это является очевидным для читателя.

Нередко мистификации разделяют на литературные и исторические подделки произведений искусства. Но все фальшивки являются историческими подделками не только в том смысле, что они порождались определенными историческими условиями, но прежде всего потому, что оказывали то или иное, порой весьма заметное, влияние на ментальность населения. При подделке письменных текстов взамен действительного автора может быть назван выдуманный персонаж, то есть носитель абсолютной виртуальности, или реальное лицо, не имеющее отношения к мистификации. Может быть реальным (отражающим истинные события) либо, напротив, частично или полностью воображаемым содержание подложных документов. В них могут фигурировать вымышленные герои в реальных или вымышленных обстоятельствах или реальные персонажи в виртуальных или реальных обстоятельствах (подложными в последнем случае является имя автора и мотивы поведения, приписываемые действующим лицам). Вымышленные персонажи могли иметь или не иметь прообразы в реальной действительности. Мистификации порой являлись частью политической пропагандистской кампании, иногда возникавшей более или менее стихийно, и в этих случаях их влияние на общество нередко оказывалось особо длительным и прочным. К литературным мистификациям, скрывающим действительное имя автора, примыкают беллетристические произведения, автор которых указан, но повествование ведется от другого лица, реального или вымышленного. Прилагаются особые старания, чтобы формально все выглядело так, будто этим последним действительно написано данное произведение.