XXIV

Почему-то Волков не сразу задумался о том, что за суд упомянула Буреслава. Лишь когда они пристраивали коней в загон у дома старосты, Рея заметила, что пришедшие в себя крестьяне стягиваются к центральному перекрёстку, то и дело озираясь, будто опасаясь чего-то. Вульф, недолго думая, оставил Иллу задать животным корма, а сам отправился туда же. Перстень горел всё ярче — они приближались к центру.

Даже на первый взгляд самый неосведомлённый в историческом плане человек без труда сказал бы, что собираются делать эти люди. Никаких особых познаний для этого не требовалось, а сама тема столько раз освещалась в голливудских блокбастерах, что… Короче говоря, селяне готовились сжечь ведьму.

— Вот ведь изверги, — пробормотал майор. Рея, как всегда, воспринимала происходящее совершенно спокойно. Наталью, кажется, проняло по-настоящему.

— Вы попытаетесь что-то сделать? — спросила она с надеждой в голосе.

— Ну… — Вульф вздохнул. Здравый смысл требовал отказать ей. Вторгаться во внутренние дела общины с риском устроить бойню, брать на руки очередной балласт, который некуда девать… всё это говорило само за себя. И хотя Вульф всегда считал себя весьма здравомыслящим человеком, точно так же он понимал, что не сможет глядеть, как горит на костре женщина. Особенно если она невиновна.

А если вспомнить опыт земной «охоты на ведьм», скорее всего, так оно и было.

Пусть за триста лет сожгли не так уж и много народу. Пусть даже значительная часть сожжённых, вопреки общеизвестному мнению, были мужиками. Всё равно реальным колдовством из них владели очень немногие, а когда на костёр отправили девятнадцатилетнюю дочку курфюрста, очень набожную и кроткую девицу…

В общем, Вульф знал, что всё равно попытается.

— Сельчане! — крикнул вставший рядом с горой сухих веток Фаддей. Он был по-прежнему в кольчуге и при оружии, похожий на небогатого ратника, если бы не глупая рожа, торчавшая из ворота рубахи. — Настал день справедливости! Сегодня мы накажем эту потаскушку, подстилку кровососа, за её блуд и колдовские дела!..

Вульф слушал внимательно, а разорялся староста ещё долго. Он поведал длинный перечень прегрешений осуждённой, среди которых значились лишение мельника Неждана мужской силы и совращение его самого на кривую дорожку, что привело к разладу с женой — на этом месте из толпы послышались редкие смешки, но Буреслава цыкнула, и весельчаки разом утихли. Были тут и обвинения в скисшем молоке, и в поносе некоего Вторуши, которым тот маялся три дня, и в злом проклятии на деревенские поля, из-за чего пшеницу поразила загадочная болезнь, и в том, что плотник Третьяк сломал ногу, упав с вышки, которую полез чинить, и много чего ещё. Если бы хоть половина из перечисленного Фаддеем оказалась правдой, несчастную девушку стоило бы немедленно отправить в ученицы к лучшим ведуньям мира, дабы не позволять такому гениальному дару пропадать в этой глуши.

Но последний пункт, наконец, прояснил, отчего же всё-таки её привязали к столбу и сложили у ног груду хвороста.

— А кроме того, — продолжал староста, — она спуталась с проклятым кровососом, который вот уже двадцать лет отравляет нам жизнь! Мерзкая тварь, противная лику светлых богов и самой природе…

Кровососы. Во время его походов Волкову доводилось встречаться с вампирами всего пару раз, и оба раза воспоминания остались препоганейшие. Кроме того, один такой служил в киевском отделении Департамента и в основном занимался ловлей подобных себе и направлением пойманных на путь истинный с помощью грубой силы. Анатомию и физиологию вампиров майор представлял себе достаточно хорошо, здешние кровопийцы ничем не отличались от земных, и теперь стало понятно, чего всё-таки боялись люди.

— Рея, серебряные пули есть? — негромко спросил Вульф.

— Нет, хозяин.

Он чертыхнулся и достал магазин из подсумка. Выщелкнул пять патронов, передал девушке.

— Снаряди.

Обойму с оставшимися тринадцатью Вульф воткнул в свой пистолет. От Натальи не укрылись эти приготовления.

— Вы опасаетесь вампира? — спросила она, нервно поглядывая по сторонам.

— Да. Если ему не наплевать на любовницу, он попытается напасть. И будет лучше, если стрелять по нему мы станем серебром.

— Разве оно им вредит?

— Вступает в реакцию с галогенами в тканях их тела. Вызывает ожоги. Ультрафиолет опасен, но только при ярком солнце, вечером и в пасмурную погоду они могут даже плащами не прикрываться.

— А крест?

— Только если вы его хорошенько наточите.

Староста меж тем умолк и жестом велел начинать. Дородный детина с рожей матёрого разбойника хотел было швырнуть факел в костёр, но не успел: его руку перехватил шагнувший вперёд Волков.

— Как же всё это жалко выглядит! — заявил он. — Да светлые боги просто смеются над вашими потугами!

Фаддей позеленел, что было заметно даже в свете факелов, но ничего не сказал. Зато нахмурилась Буреслава:

— О чем ты говоришь, чужинец?

Мельком отметив, что старостиха знает, кто он такой, Вульф продолжил:

— О том, что костёр — слишком мягкое наказание для столь страшной ведьмы! Да и можете ли вы точно сказать, что убьёте её? Нет! Даже после огня её душа останется в этом мире и будет мстить!

— Верно! — крикнул кто-то из толпы.

— Н-но… — растерянно начал было Фаддей, но Волков вскинул руку, и староста умолк. Буреслава кусала губы.

— Я еду в город под названием… гм… Акдена! — выкрикнул он. — Я буду говорить с демонами, чтобы унять их гнев на мой народ. И думаю, что мне пригодилась бы жертва, дабы всё прошло хорошо!

Он почти поверил, что крестьян удалось уговорить, но в этот момент всё рухнуло, потому что с одной из крыш раздался негромкий голос:

— Ты зря стараешься, рыцарь. Девушка пойдёт со мной.

Чёрная тень прошелестела в закатных сумерках, и крестьяне с боязливыми шепотками расступились, пропуская гостя к несостоявшемуся костру. Гостем оказался паренёк лет двадцати на вид, не больше. Бледная кожа и жёлтые глаза, светившиеся на фоне чёрных домов, достаточно ясно говорили о том, кто пожаловал на огонёк.

— Можешь попытаться, конечно, если хочешь, — вампир шагнул ближе, холодно сверкая глазами. — Я убивал много таких, как ты. И не позволю какому-то выскочке увезти мою возлюбленную.

Волков демонстративно передёрнул затвор автомата, и вампир остановился.

— Гм… — сказал он.

— Гм, — согласился Волков. — Как я вижу, ты знаешь, что это такое.

— Ты не одолеешь меня даже своим громовым оружием, рыцарь! — вскричал парень, но как-то слишком уж театрально. Вульф нахмурился. — Я нападу на тебя в ночи и выкраду любимую!

— Выкрадывай, — сказал майор. — Видите, добрые люди? Ночной хищник так легко проник в вашу деревню… а представьте, как он вам отомстит за смерть ведьмы? Отдайте её мне — и гнев падёт на меня. А я уж справлюсь с тварью.

— Жди невидимой смерти, рыцарь! — возопил вампир, вспрыгнул на крышу ближайшего дома и был таков.

Крестьяне робко молчали. Волков кивнул Рее, и та, достав нож, направилась к столбу с ведьмой.

— Тогда тебе нельзя ночевать у нас, — крякнул Фаддей. Его поддержали согласным гомоном.

— Кто ж спорит? Жаль, что так вышло, ну да ладно. Рея, свяжи ведьме руки и пошли обратно. Нам тут делать нечего.

Несмотря на пополнение отряда, Вульф не стал требовать у крестьян лошадь. Во-первых, это вызвало бы подозрения — он же пообещал убить ведьму, и плевать, что её ещё довезти надо. Жертвам ехать верхом не положено. Во-вторых, сельские клячи выглядели настолько убого, что даже на мясо пускать их не стоило бы. И наконец, в-третьих, Волков действительно собирался избавиться от ведьмы — но гораздо раньше, чем возникнет нужда в ещё одной лошади.

Так или иначе, маленький отряд отъехал подальше от деревни и, найдя укромное место, расположился на ночь. Место Вульф выбирал с таким расчётом, чтобы затруднить предполагаемому нападающему бесшумное приближение: уютную полянку окружали заросли малинника, а вдобавок амазонки ещё раскидали вокруг часть сухих веток, предназначенных для костра. Спасённая девушка молчала, явно приготовившись к смерти. Наталья поглядывала на майора с тревогой, близняшки пугливо озирались по сторонам — встреча с вампиром впечатлила их куда больше, чем культуролога и тем более Волкова.