XXVIII

— Пятьдесят куниц, и ни белкой меньше! — заявил староста, и у Волкова появилась ещё одна причина бросить это безнадёжное дело, оставив Антона выгребать дерьмо и дальше.

В конце концов, цена Натальи Зайцевой на акденском рабском рынке начиналась всего лишь с сорока, это при том, что она была гвоздём программы. Теллер, конечно, дороже куницы, потому что теллер — это монета, а не просто кусочек серебра, но сути это не меняло.

— Да вы белены объелись, — спокойно сказал Волков. — Пять.

— Тогда я просто его не продам, — ушлый мужик быстро понял, что бесполезного холопа покупают неспроста, и не собирался упускать куш. — Мой холоп, и цена моя. Убирайтесь на все четыре стороны!

— Без проблем, — согласился Вульф и повернулся, чтобы уйти.

— Стойте! — опомнился староста. — Сорок!

— А, значит, всё-таки решили поторговаться? Пять. Вы на его кормёжке больше потеряете.

— Тридцать! Посмотрите, это же экземпляр потрясающей красоты!

— Мне больше по душе красота женская, а не мужская. Пять.

— Но… но… — староста увидел зловещий взгляд Волкова и тут же сообразил, что с аргументом про экземпляр потрясающей красоты он попал не в те ворота. Да, князей и бояр, падких на смазливых мальчиков, не осуждали, но большинство гетеросексуальных мужчин за подобные намёки могли и в морду дать. — Послушайте, почтенный, вы же должны понимать, в убыток продаю… Двадцать.

— В убыток? Это же абсолютно бесполезный работник. Полезного вы бы в хлев не отправили. Пять. Это на один сребреник больше, чем я заплатил за такого же болвана на торгу в Акдене.

— Вы были в Акдене? — скис староста. — Ну хотя бы десять! Мне его продали за десять! Чтоб я ещё раз имел дело с этими проклятыми обманщиками!

— Пять. И ещё пять я дам за информацию о том, кто продал вам парня и где их найти. Согласны?

— Да! — поспешил выпалить торгаш, видимо, опасаясь, что гость передумает. — Анька, принеси обельную грамоту Пентюха! — это было уже адресовано жене, молча сидевшей в углу и слушавшей разговор.

Через десять минут Антон-Пентюх был свободен. Естественно, о благодарности хотя бы на словах он даже не подумал — его занимали более нужные вещи.

— А где моя лошадь? — спросил бывший холоп уже за воротами, увидев, как Волков с Натальей садятся в сёдла.

— Извини, не припасли, — жизнерадостно сообщил ему Вульф. — Придётся тебе идти за нами на своих двоих.

Антон попросту задохнулся от такого неслыханного кощунства. Следующие полчаса он оглашал лесную дорогу требованиями немедленно вернуться в деревню и купить ему полагающийся транспорт, в ответ на что Волков хранил гордое молчание и лишь изредка поглядывал на покачивающуюся в седле Наталью. Девушка явно успела трижды проклясть себя за душевную доброту и настойчивость, но пока держалась.

Ещё через час пришлось сделать привал, потому что Антон оказался не приспособлен к долгой ходьбе и быстро устал. Это проняло даже степнячек — презрение на их лицах читалось настолько явно, что сынок прокурора, прежде не без интереса поглядывавший на формы девушек, сник и теперь смотрел только себе под ноги.

— Может, просто добьём его, хозяин? — высказала Рея после третьего привала.

— Терпи, — вздохнул Волков. — Из этого состоит основная доля нашей работы…

В следующей деревне, однако, ему пришлось всё же пойти на уступки и купить Антону осла, иначе путешествие грозило затянуться надолго. По пути к Ринску их пытались ограбить дважды — слишком уж лёгкой наживой отряд казался издалека. Три девушки, смурного вида оборванец на осле и мужчина, который вряд ли мог противостоять десятку вооружённых разбойников. В результате боезапас Волкова и степнячек уменьшился на несколько патронов, а преступный мир Демера на тракте в Ринск малость поредел, хотя, несомненно, никакого глобального эффекта это не возымело.

— Когда мы уже приедем? — ныл Антон, плетясь позади отряда. — Мне до смерти надоел этот сраный лес!

Волков молчал.

— Почему здесь нет контроля? Где наши войска? Пусть лучше бы здесь сидели, чем воевали невесть где! А американцы? Суют свой нос везде, в каждой стране военные базы, так хоть бы раз поставили одну куда надо! Нет, блин, у них дела поважнее…

Волков молчал, про себя желая Антону умереть в муках.

— Я за две недели всех подписчиков на хайпе растеряю, — сокрушался тот. — Блин, блин, блин! Ну как так-то? Почему это случилось именно со мной? В Москве толпы таких же, как я, нет же, надо было подойти ко мне! Чтоб эту богиню её же торгаши отымели! А сами друг с другом голландский штурвал устроили, педики грёбаные! Ух, только попадись они мне — всем морды начищу! Майор! А почему в вашей команде одни женщины?

— А почему в ней должны быть мужчины?

— Так ведь женщины не умеют воевать. Они…

Тут нервы Иллы не выдержали. Соскочив с коня, она одним прыжком оказалась возле Антона, который не успел даже понять, что происходит. В следующую секунду он оказался на земле, а кулак степнячки врезался ему в скулу.

— Не убей его там! — крикнул Волков, но амазонка хорошо знала, когда остановиться. Отвесив Антону пяток тумаков, она швырнула его поперёк ослиной спины и с видом полного удовлетворения снова вспрыгнула в седло.

До самого вечера парень больше не проронил ни слова.

— Ринск — это что-то вроде Киева, каким он был в четырнадцатом веке? — спросила Наталья, когда далеко впереди в закатном небе показались деревянные башни города.

— Примерно так, только татарского нашествия тут не случилось. На троне — великий князь Бажен Ринский, и умирать он пока не спешит. Ходят слухи, ему кто-то помогает из землян-прогрессоров, в основном по части медицины. Мы его пытались отловить, но не вышло.

— Но почему? — изумилась Наталья. — Ладно бы он хотел сделать порох, но он ведь спасает людей!

— Не людей. Князей, бояр и попов. Тех, кто может заплатить Бажену за лечение. Доктора в старые времена всегда стоили дорого, даже если лечили толчёными опалами и святой водой, а уж настоящий врач с парой справочников здесь будет на вес золота. Конечно, он только фитотерапию в основном использовать может, но и её с головой хватает, потому что парень хотя бы знает, от чего чем лечить, и не назначит больному всякую дрянь вроде гомеопатии. Только одного его на всех не хватит, а зачем князю лечить бедняков? А на вольные хлеба его не отпустят, такая корова нужна самому.

— Хорошо, пускай он лечит только богатеев, но ведь всё равно его деятельность благородна, — упорствовала Наталья. — Он же не по своей воле отказывает беднякам.

— Он нарушает баланс. В этом и причина.

— А почему бы ему не выбиться в люди и не занять место князя?

— Потому что для этого нужна немыслимая удача, здоровье, боевые умения и лидерские качества. Шансы, что попаданец будет сочетать в себе всё это, невелики. Магический дар на халяву бывает только в сказках. А теперь помолчите, пока мы не проедем за ворота.

Наталья послушно умолкла. Никаких особых проблем, впрочем, на воротах не возникло — начавших было считать размер пошлины стражников Волков тут же успокоил пятью теллерами, что явно превышало любую разумную плату за вход в несколько раз. Он мог позволить себе подобные траты, в конце концов, храмы найдутся везде.

— Где здесь представительство Департамента? — подал голос Антон — кажется, впервые со времени экзекуции.

— Мы туда и едем, — раздражённо ответил Волков.

— Это представительство или консульство? Там есть дипломатический сотрудник?

— Штаб, представительство, консульство — без разницы, как это называть. Официально оно зовётся «Контрольный пункт Департамента в мире L4 номер такой-то», а называют кто как. Я лично пользуюсь им как оперативным складом. К слову, Наталья, надо будет подобрать вам нормальный огнестрел.

— Я всё равно не умею стрелять.

— Научитесь. Это не так уж сложно. Научиться стрелять метко — сложнее, но пистолет вам будет нужен для самозащиты, а не для убийства. Последнее беру на себя я с девочками.

— Не сомневаюсь.

Она настолько легко восприняла слова об убийстве, что Волков даже засомневался, а точно ли его спутница — типичная попаданка? Или это она так изменилась за время, проведённое в мире L4? Ну да, на её глазах уже и людям головы рубили, и разбойников расстреливали, и так далее. Должна была заматереть.