Около часа лежали мы на колючем матраце, причем тело варилось в воде, а голова поджаривалась на солнце; наконец наши спутники вернулись с камнем. Однако камень был не тот, который мы нашли вчера. На этом обозначенное концентрическими кольцами солнце было крылатым.

Одним словом — новая находка.

Уразумев, что они ошиблись, коренастые крепыши тотчас вновь углубились в заросли — искать нужный камень. Им были нипочем зной и комары. Когда же они еще через час вышли на берег — каждый нес по камню. Искали один с солнечным символом, а нашли два. Судя по всему, около руин солнечного храма валялось изрядное количество камней с этим мотивом.

Вечером второго дня на Гаду нам рассказали о каннибалах. Кое-что об этом мы уже слышали на острове Фуа Мулаку. Копая яму под фундамент для дома, один из тамошних жителей наткнулся на кучу человеческих костей, и фуамулакцы сочли, что здесь находился «дом костей». На вопрос, что такое «дом костей», нам объяснили: это место, где оставляли кости съеденных людей.

Поедание человеческого мяса несовместимо ни с мусульманской, ни с буддийской религиями, однако нам снова и снова преподносили версию о распространенном в прошлом людоедстве.

Мы услышали длинную историю о десяти островитянах с атолла Адду, которые, сбившись с курса, после долгого плавания очутились в стране Азекара. Здесь они попали в плен, их заточили в большой дом и стали откармливать. Одного за другим пленников куда-то уводили, и под конец остались только двое. Им удалось тайком проследить, какая судьба постигла их последнего товарища: он был отведен в дом вождя и там съеден.

Подкравшись той же ночью вторично к этому дому, они заглянули в окно и увидели, что вождь спит. В очаге, пылающем посреди помещения, лежали два железных прута. Посовещавшись, пленники убили вождя раскаленными прутьями, вылезли через окно и побежали к берегу. Здесь беглецы потеряли друг друга. Один из них, по имени Кирудуни Алибея, несколько дней прятался в куче мусора на берегу, а затем, спасаясь от преследования, в конце концов попал к очень хорошим людям, и ему помогли сесть на судно, шедшее в Карачи. После долгих мытарств Кирудуни вернулся домой через Шри Ланку и Мале.

Географический круг действий в этом поразительном повествовании поистине огромен, и все же мы не очень удивлялись, ибо уже слышали множество историй о том, как мальдивские суда вплоть до недавней поры ходили во все концы Индийского океана. Другие участники беседы подтвердили, что Азекара — хорошо известное на Мальдивах название далекой страны, которую посещали их предки. Один из наших собеседников считал, что Азекара находится где-то в Индонезии; возможно, в прошлом так называлась вся Индонезия. Наше замечание, что путь домой из Индонезии через Карачи выглядит неправдоподобно, поскольку Пакистан лежит совсем в другой стороне, никого не убедило. Эти люди отлично знали, где находится Индонезия, а где — Пакистан, и продолжали настаивать, что, хотя Кирудуни вернулся через Пакистан, с каннибалами он столкнулся в Азекаре.

Многих мальдивцев мы спрашивали, где находилась страна Азекара.

Большинство, как и первый рассказчик, думали, хотя и не брались утверждать, что Азекара — часть Индонезии.

Далекая страна Азекара... Уж не страна ли это ацтеков? Ацтеки все еще практиковали человеческие жертвоприношения и культовый каннибализм на своих солнечных пирамидах в те времена, когда на Мальдивах мусульманское население уже давно вытеснило представителей прежних культур. Но дело в том, что Мексика находилась слишком далеко, чтобы можно было проделать обратное путешествие так, как оно описано в предании. Видимо, Азекара лежала где-то у пределов Индийского океана — либо в Индонезии, как полагали мальдивцы, либо в Восточной Африке.

Позднее мы убедились, что далекая страна Азекара часто упоминается в старинных преданиях на всем Мальдивском архипелаге. В том, что в прошлом совершались плавания между Мальдивами и Индонезией, сомневаться не приходится. Всем историкам также известен поразительный, хотя еще до конца не объясненный факт, что древние мореплаватели из Индонезии пересекли весь Индийский океан и обосновались на Мадагаскаре, у берегов Восточной Африки. Малагасийский народ и его культура — индонезийского, а не африканского происхождения. А Мальдивский архипелаг лежит как раз на полпути между Индонезией и Африкой.

Разумеется, отнюдь не все мальдивские плавания в дальние страны носили случайный характер. Некоторые потомки древних судостроителей и мореплавателей удивили нас знанием портов на периферии окружающего их острова океана. Города в Индии, Йемене и Сомали, о которых мы знали только понаслышке, были известны этим наследникам древней цивилизации — и вовсе не благодаря современным средствам информации.

Белл, судя по его запискам, тоже был удивлен. Он цитирует первых европейцев, описавших свою встречу с мальдивцами,— французских братьев Парментье. В 1529 году на кораблях «Пенсе» и «Сакр» они обогнули Африку с юга и вышли к острову Фуа Мулаку в Экваториальном проходе. Приветливый островитянин — видимо, местный вождь или верховный жрец — оказал им радушный прием. В путевых заметках братьев говорится:

«...верховный жрец, человек весьма знающий и учтивый... показал капитану, в какой стороне находятся страны Адам, Персия, Ормуз, Каликут, Мулукве и Суматра; было очевидно, что он хорошо осведомлен и немало странствовал».

Вот какие познания французские современники Колумба обнаружили на крохотном островке в Экваториальном проходе. Каликут — важный порт на западном побережье Индии; Васко да Гама в своем историческом плавании дошел до него всего за тридцать лет до того, как братья Парментье посетили Фуа Мулаку, арабы же еще в VII веке сделали Каликут одним из центров заморской торговли. Ормуз — пролив, соединяющий Аравийское море с Персидским заливом, морские ворота Месопотамии. Страна Адам — прямое указание на Месопотамию, где как христианские путешественники, так и их мусульманские информаторы помещали (у слияния рек Тигр и Евфрат) легендарные сады Эдема. Назвав Суматру и Молукку, мудрый житель Фуа Мулаку обнаружил, что ему были известны индонезийские территории, лежащие так же далеко от Мальдивов, как Персия, Ормузский пролив и страна Адам.

Снова и снова мы убеждались, что европейцы только новички в этом океане. Возвращаясь в Европу с претензией на звание «открывателей» Мальдивских островов, они на самом деле были всего лишь поздними гостями морского султаната, обладавшего многовековой историей и традициями мореходства, возраст которого измерялся никем не исчисленными столетиями, а пути охватывали изрядную площадь нашей планеты.

Поздно ночью мы простились с нашими новыми друзьями на Гаду, чтобы идти на Фуа Мулаку. Тяжело груженная дхони повезла нас к стоящему на якоре судну, как всегда битком набитому терпеливо ожидающими пассажирами. Только что над лагуной прошел шквал, и гребная лодка, полная людей и камней с рельефами, с трудом одолевала волны. Подойдя к судну, мы должны были отталкиваться шестами, чтобы пляшущая на гребнях дхони не врезалась в высокий деревянный борт, и в то же время заботиться о собственном равновесии, передавая мешки с тяжелыми камнями добровольным помощникам, которые распластались на палубе, светя нам фонариками.

Наш капитан твердо верил в надежность своего судна, его не страшили ни волнение, ни темнота, и, подняв якорь, мы вышли из защищенной лагуны в коварный Экваториальный проход. Темные очертания суши с двух сторон, гул бурунов на рифах, и вот пролив пройден, мы в открытом море. В три часа ночи мы простились с атоллом Гааф, а уже в десять утра были на знакомой стоянке у южного берега Фуа Мулаку.

На другой день мы пересекли вторую половину Экваториального прохода курсом на Адду-Ган — остров с аэропортом. Отобрав пять лучших образцов облицовочных камней солнечного храма на Гааф-Гане, мы увезли их с собой в Мале. Капитан нашего судна пообещал захватить остальные, когда в очередной раз соберется посетить столицу.