Химики, геологи, инженеры съехались в Амарильо, чтобы изловить гелий, растекающийся по воздуху, собрать его, не позволить ему пропадать зря. Они проложили в земле газопровод длиною в 18 километров и через эту стальную трубу начали выкачивать насосами газовые струи, бьющие из-под земли. Они построили заводские здания и поставили в них сложные аппараты, которые очищали гелий от примесей, сжимали его до давления в полтораста атмосфер и загоняли в прочные стальные баллоны специальных вагонов-цистерн.

Через несколько месяцев в огромный воздушный порт Лейкхерст в штате Нью-Джерзи[18] стали прибывать транспорты гелия, добытые на Дальнем Западе, в новой «гелиевой столице мира» — Амарильо. К высокой причальной мачте лейкхерстского эллинга[19] слетаются воздушные суда. В теле мачты проложен трубопровод, по которому снизу подаётся гелий. Дирижабли жёсткой системы, дирижабли мягкой системы, мелкие и крупные, военные и коммерческие, отяжелев после долгого плавания по воздуху, летят к лейкхерстской мачте, чтобы набрать гелия и стать лёгкими и подвижными, как раньше. Даже «Акрона» и «Мэкон», самые большие дирижабли в мире[20], вместимостью в 185 тысяч кубических метров, не раз вынуждены были восстанавливать свои силы гелием из лейкхерстской мачты. Не наполнять же оболочки гигантских дирижаблей старомодным газом водородом! Водород ненадёжен: он может вспыхнуть от случайного удара молнии. Никакая страховая компания не согласилась бы застраховать такой дирижабль, как «Акрона» или «Мэкон», если бы он был наполнен водородом. Да и пассажиров нельзя было бы уговорить полететь на таком дирижабле. Не очень-то приятно путешествовать, когда над головой висят сотни пудов легковоспламеняющегося газа. Другое дело — гелий. Он безопасен, он не хочет соединяться с кислородом, а потому не взрывается, не горит и даже не тлеет.

Дирижабль «Акрона»

Гелий — самый лучший газ для пассажирских дирижаблей. О военных дирижаблях и говорить нечего. Стоит одной маленькой зажигательной пуле пробить оболочку водородного дирижабля — и дирижабль погиб. А гелиевый дирижабль не погибнет, даже если его оболочка будет насквозь пробита снарядом. Он выйдет из боя и благополучно доберётся до воздушной базы, прежде чем гелий успеет вытечь из пробоины.

Есть из-за чего отправлять геологические экспедиции, строить машины для добычи благородного газа!

Теперь в Соединённых Штатах Америки построено уже несколько гелиевых заводов; из них часть принадлежит государству, а другая часть фирме «Компания гелия».

Кубический метр гелия в Соединённых Штатах можно теперь купить всего лишь за два-три рубля золотом (кубический метр водорода стоит 18 копеек)[21].

Гелием наполнен большой пассажирский дирижабль «Лос-Анджелес» (70 тысяч кубических метров) и все мелкие военные дирижабли. Соединённые Штаты добывают гелия гораздо больше, чем требуется его для американского воздушного флота. Но хотя у Соединённых Штатов гелий имеется в избытке, американское правительство до самого последнего времени строго запрещало вывозить его в другие страны — оно боялось, что гелием будут наполнять чужие военные дирижабли. Только в редких, исключительных случаях американское правительство разрешало отпускать небольшое количество гелия иностранным учёным для лабораторных работ. Впрочем, не так давно американское правительство разрешило «Компании гелия» продать Германии значительное количество несгораемого газа (полтораста тысяч кубических метров) для наполнения огромного цеппелина «LZ-129», постройка которого была закончена в 1935 году. Однако и теперь ещё для вывоза гелия из Соединённых Штатов каждый раз требуется специальное разрешение правительства.

У гелия была судьба необыкновенная, непохожая на судьбу других веществ.

Другие вещества люди находили у себя на планете — в горных породах, в рудах, в минералах, в почве, в воде, в воздухе. Химики очищали добытые вещества от примесей, взвешивали на весах, запирали в свои реторты и колбы. Всякое новое вещество, попавшее к ним в руки, химики тщательно исследовали, чтобы убедиться, в самом ли деле оно отличается от других, прежде известных веществ.

И только у гелия была судьба иная. Гелий открыли и начали изучать задолго до того, как химикам удалось залучить его к себе в лабораторию, подержать в руках, подвергнуть опытам.

Гелий был открыт не на Земле, а на Солнце.

Пассажиры большого удобного дирижабля, наполненного безопасным газом гелием, вряд ли вспоминают теперь человека, который когда-то отправился на корабле в далёкую Индию и был так счастлив, когда впервые разглядел гелий в трубу спектроскопа на расстоянии 150 000 000 километров от Земли.

Этому человеку поверили не сразу. На свете есть много людей, для которых существует только то, что можно потрогать руками, взвесить на весах, оценить в рублях и в копейках.

А может быть, никакого гелия вовсе и нет на свете? — говорили скептики. Может быть, спектроскоп ошибся, и новое вещество — это только выдумка фантазёра-астронома?

Прошли годы. Гелий оказался не выдумкой. Великий химик Рэмзэй нашёл его и на Земле — в минерале клевеите и в атмосферном воздухе. Гелий уже стало возможно держать в руках, испытывать и взвешивать.

Кто же открыл гелий и его замечательные свойства? Астрономы Жансен и Локайер, химик Рэмзэй, физик Крукс или, может быть, Кирхгоф и Бунзен, построившие первый прибор для изучения состава небесных светил? Или, может быть, великий физик Ньютон, впервые разложивший солнечный луч на семь цветов радуги? Или Генри Кэвендиш, обнаруживший в азоте таинственный пузырёк — ещё не разгаданную смесь аргона, неона, криптона и гелия?

Да, все они вместе, помогая друг другу, завоевали солнечное вещество. И не они одни: разве возможно было бы завоевание гелия без инженеров и физиков, которые изобрели машину для превращения воздуха в жидкость? Без геологов, которые научились добывать солнечное вещество из недр земли? И, наконец, без тех многочисленных механиков и оптиков, которые вооружили физику точнейшими измерительными приборами?

Открытие гелия — это победа четырёх наук: физики, астрономии, химии, геологии.

Учёные убедились в существовании солнечных выступов — протуберанцев — только во время испанского затмения 1860 года. Правда, и раньше, до 1860 года, некоторые наблюдатели утверждали, что на поверхности Солнца существуют огненные выступы. Но их показаниям не доверяли.

Первым астрономом, обратившим внимание на солнечные выступы, был англичанин Бэйли. Он наблюдал полное солнечное затмение в 1842 году в итальянском городе Павии. В описании затмения, которое составил Бэйли, говорится:

Когда статья Бэйли была опубликована, мнения астрономов разделились. Одни полагали, что огненные выступы — это высокие горы на Луне, освещённые косыми солнечными лучами, другие — что это горы на Солнце, третьи — что это огненные облака в солнечной атмосфере. Но большинство астрономов было твёрдо уверено в том, что огненные выступы — не что иное, как оптический обман, ошибка утомлённого зрения.

В 1851 году в Европе снова происходило солнечное затмение. Астроном Шмидт наблюдал его в городке Растенбург в Восточной Пруссии. Шмидт, как и его предшественник Бэйли, увидел огненные выступы. При этом ему даже удалось разглядеть, что во время затмения очертания выступов не оставались неподвижными, а постепенно менялись. Отсюда Шмидт сделал важные выводы: