Муниципалитет давно и безуспешно пытается взять мастеров Сивуду под контроль, для начала требуя регистрации мастерских. На первый взгляд, это выглядит как рутинная бюрократическая операция: для регистрации достаточно листа бумаги с названием фирмы и ее адресом. Но мастера смотрят в корень. Тот, кто зарегистрировался, обязан платить налоги, отдать изрядную сумму за лицензию, причем этот документ предписывает заниматься только тем, что в нем записано. А если человек захочет сменить занятие?

Впрочем, в Гане все прекрасно знают, что лицензий у мастеров нет и что все распоряжения, которые им не по нраву, они игнорируют. Но пока ремонтники незаменимы, пока у них чинят машины даже министры и полицейское начальство (последнее бесплатно), им ничего не грозит. Однако мастера должны держаться вместе — цеховое братство дает им опору.

Хасан поселился в Сивуду в 1976 году. Раньше у него была мастерская в центре Кейп-Коста, но она не смогла вместить груды инструментов, старые моторы, продырявленные канистры, сломанные домкраты, которых набиралось все больше и больше. Для умелого мастера все это не металлолом, а сущий клад. В старой мастерской у Хасана теперь склад, запертый на солидный замок, а ключ от него мастер всегда держит при себе.

Сивуду Кокомбе поднимается в семь утра. Кричат петухи, блеют козы, из очагов поднимается дым. В «коп барс» — будках-закусочных — женщины толкут в гигантских деревянных ступах «фуфу» — блюдо из сладкого картофеля, бананов и ямса. Оно выглядит, как картофельное пюре, да и на вкус напоминает пюре, если только возможно сравнить фуфу с чем-нибудь, хроме фуфу.

Ровно в восемь приезжает Хасан на «фольксвагене», который служит ему верой-правдой уже 15 лет. Впрочем, и Хасан служит своему «фольксвагену» столько же.

— Вам повезло,— говорит он вместо «здравствуйте»,— Сегодня в одной мастерской будут брать нового парня. Как раз за его мамой поехали.

Через какое-то время начинают сходиться ученики. У Хасана их двадцать шесть. Приличное количество, которое вызывает к Хасану всеобщее уважение,— с такой оравой может справиться лишь хороший мастер и богатый к тому же человек. Не все из учеников приходят в мастерскую каждый день, но каждый, входя, первым делом почтительно кланяется учителю. Без его помощи мало кто из них выучился бы хоть какому-нибудь ремеслу. Редкий из учеников кончил начальную школу, однако все уже имеют горький опыт поисков работы, кое-кто искал ее за границей, но, разочарованный, вернулся домой.

Вот, например, Ахмед. В свои двадцать шесть лет он — один из ветеранов Хасановой мастерской. Несколько месяцев назад уехал в Лагос, в Нигерию. Работы там не нашел, хотя, как и большинство ганцев-эмигрантов, был согласен на любую. Вернулся. Теперь надеется, что рано или поздно откроет собственную мастерскую, а нет — станет таксистом.

Таксист Джон, который приехал с мелкой починкой, один из тех, кто побывал в Европе. Он пытался пристроиться таксистом в ФРГ, хотел заработать на оборудование, телевизор и собственную машину. Но так и остался безработным и рассказывать об этом не любит. На мои вопросы отвечает: «Э, позор моим врагам!» — и машет рукой.

Учеников поддерживает семья: из доходов мастера им почти ничего не достается. Учитель платит лишь карманные: пять седа — это примерно цена двух апельсинов или куска сахарного тростника. В виде награды они могут получить пару седи сверх того.

Если ученик хочет основать свое дело, он должен для начала изрядно опустошить семейную казну, чтобы приобрести самое необходимое оборудование. Инструменты считаются в Гане роскошью почти недостижимой. Бутылка пива (нужная, как мы видели, для ремонта) стоит 100 седи, столько же стоит пачка сигарет. Набор клещей, плоскогубцев и отверток — 2000 седи. Для ганца — это очень солидная сумма. Официально установленный дневной минимум зарплаты составляет 90 седи, этого давно уже не хватает на прокорм семьи. Обычно муж работает, а жена возделывает маниоку, ямс или помидоры и продает на рынке.

Клиенты, подходя к мастерской, сразу чувствуют, что Хасан направляет учеников твердой рукой. Только и слышны его распоряжения:

— Выньте мотор... Что там? Э-э, зажигание барахлит!

Старшие ученики знают, что делать. Младшие присматриваются, что-то подают, приносят, поддерживают, подкручивают гайки. Главная заповедь: «Смотреть и подражать».

— Не люблю, чтобы меня поучали, и сам никого не поучаю,— говорит Хасан.

Однако тут же лезет под автобус и объясняет одному ученику, как действует тормозная система. Из-под автобуса его вытаскивает нервный владелец «фольксвагена». Мастер поднимает капот и вывинчивает свечи. Точными движениями счищает нагар волоконцем из пальмового листа, прищуривается и ставит уверенный диагноз:

— Сгорел электрод. Ну, тут у меня есть замена.

Владелец «фольксвагена» кивает головой при каждом слове Хасана.

Для некоторых работ Хасан приглашает специалистов, например, электрика Кофи Аннаха. У Кофи как бы свое предприятие в предприятии. Когда нужно, помогает Хасану, но у него есть и свои клиенты, и даже один ученик. Вообще-то это скорее уже и не ученик. Кофи его усыновил, кормит и одевает, даже врачу платит, а сын-ученик в свободное дни работает с семьей своего учителя на поле.

Такое явление в Гане очень распространено. Оно напоминает отношения мастеров и учеников в ремесленных цехах средневековой Европы. Каждый десятый ученик в Гане живет в доме своего мастера.

У Кофи на верстаке стоит испорченный аккумулятор. Он осторожно разбирает его, чтобы попасть к свинцовой пластинке, которую нужно сменить. Выгнутая пластина проедена и явно не годна. Кофи крутит ее так и этак, смотрит на нее с омерзением. Потом облегченно вздыхает:

— Знаю одного лавочника, он торгует запасными частями. У него есть форма для отливки новых пластин. Переплавим — хоть на что-то пригодится.

И Хасан, и Кофи прекращают работу, когда приходит сосед Кваме Ндопо. Он зовет их на торжество по поводу приема нового ученика. Приехала мама парня из деревни и привезла все, что необходимо для церемонии и торжества.

Торжественная церемония проводится под обширным навесом из рифленого железа — единственной защитой от палящего солнца. Участие принимают только мастера, много лет держащие в Сивуду мастерскую, и почетные гости — в данном случае я. В середине круга сидят церемониймейстеры: мастер Адие, старый друг Ндопо, специалист по дизелям. Тут же и будущий ученик. На земле между ними лежат несколько бутылок пальмовой водки «актепешке» и апельсинового сока, два стакана, инструменты и — главное — стопки денег. Семья ученика Фрэнсиса выложила целое состояние — невообразимую сумму в 2500 седи! Столько сейчас надо заплатить, чтобы научиться ремонтировать автомашины.

— Начнем, люди уже здесь! — восклицает церемониймейстер.

Гости дружно отвечают:

— Мы слышали! И парень здесь!

— Тихо! — призывает распорядитель.— Я — мастер Адие, а ты, который хочет работать с железом, ты кто?

— Фрэнсис,— отвечает парень. Мастер Адие наполняет стакан водкой и отливает на землю — в жертву Нана Фосу, духу близлежащей лагуны.

— Нана Фосу, бог послал к тебе этого парня. Выпей то, что мы тебе предлагаем. Фрэнсис хочет стать электротехником у мастера Ндопо. Будет работать на земле Сивуду Кокомбе, как и мы все. Потому мы даем тебе выпить. Помогай Фрэнсису и открой его ум, чтобы научился работать. А если бы кто хотел навести на Фрэнсиса порчу, помешай ему, Нана Фосу, откуда бы ни шла опасность — с воды или с земли! Изгони злых духов! Мать Адипа привела своего сына к Кваме Ндопо. Выпей актепешке, Нана Фосу. И помоги Фрэнсису!

Ученик должен взять молоток — символ будущего мастерства — и бить по наковальне. Мастер Адие поливает ему при этом руки водкой.

— Я не опозорю своих родителей,— клянется Фрэнсис,— буду и впредь помогать им на поле и давать деньги, если для этого...

Внезапно Фрэнсис попадает себе по пальцу, испуганно роняет молоток на наковальню и вскакивает: мастер Адие плеснул ему водки в лицо.