В кабинете Шнитникова раздался телефонный звонок. Хозяин взял трубку.

— Дмитрий Викторович? Что с экспедицией? Так, так... Жду вас. Дмитрий Викторович Севастьянов,— представил мне невидимого собеседника Арсений Владимирович,— пришел ко мне тринадцать лет назад, будучи еще студентом университета. Был со мной во всех экспедициях на Иссык-Куле и в горах Тянь-Шаня. Теперь уже кандидат географических наук. Через неделю снова едем на Тянь-Шань, но, кажется, я в последний раз.

— В вашем возрасте никто другой на это вообще бы не отважился,— заметил я.

— Не в возрасте дело,— остановил меня профессор.— Просто надо двигаться дальше — к ледникам и озерам Памира, Алтая, Саян. Особенно интересны горы Алтая. Они покрыты лесом до больших высот, такого ни на Памире, ни на Тянь-Шане нет и в помине. В периоды похолоданий ледники, сползая вниз, вторглись на Алтае в лесную зону на больших участках, поваленные деревья доныне лежат в моренах и озерах. Эти отложения дадут нам богатейший материал для абсолютных датировок. То, что мы шли и идем верным путем, подтверждают и результаты многих моих последователей. Молодой томский гляциолог Петр Андреевич Окишев выпустил недавно книгу о ледниках Алтая. Он создает историю оледенения Алтая, полностью опираясь на мою теорию. Доцент геофака ЛГУ Евгений Владиславович Максимов «обтопал» все ледники СССР. На основе той же ритмичности он строит теорию оледенения земного шара.

...Мы вышли из института. Город был залит предвечерним солнцем. Не спеша пошли по набережной мимо спокойной, несущей полные воды Невы.

— Я оставляю прогноз длительного ухудшения состояния водных ресурсов Земли...— размышлял Шнитников.— Это требует от человека чрезвычайно разумного и экономного использования этих ресурсов, а также максимального сохранения существующих водных объектов.

Теория Шнитникова «Об изменчивости общей увлажненности материков» еще раз напомнила, что в природе все живет по единому закону. И если жизнь биологических организмов заключается в обмене веществ, то жизнь водоемов проявляется в их ритмической пульсации. Миллионы лет отрабатывался этот сложнейший механизм, складывалось динамическое равновесие, в котором учтена каждая капля воды. По поводу этого важнейшего открытия ученый-археолог А. Никитин писал: «Все то, что в предшествующие годы собиралось, складывалось и постигалось, предстало теперь полным смысла и значения: регрессивные уровни переславских торфяников, голоценовые террасы Плещеева озера, данные писцовых книг, затопленные кварталы античных городов. Я чувствовал, что весь этот мир, такой неподвижный, основательный, вечный, на самом деле колышется, пульсирует, дышит...»

Леонид Лернер

«Солнце светит всем!»

Два гулких удара остановили время. Смолк уличный гомон. Стали автомобили. Замер вечерний людской поток. Вновь два мерных твердых удара, потом еще и еще, потом долгая скорбная дробь...

Слушайте, жители Пуэнта! Слушайте вашего любимца Марселя Лолиа по прозвищу Вело, непревзойденного музыканта-импровизатора, чей большой барабан — «гро-ка» — говорит на языке, понятном каждому антильцу.

Колесо времени нехотя, с натугой подчинялось колдовской силе тамтама, поворачивалось вспять. Таяли бетонные коробки высотных домов, белыми облачками всплывали ввысь лимузины, в душном мареве растворялся асфальт... 4 ноября 1493 года, во время второго путешествия на Запад, Колумб высадился на берег изумрудной, искрящейся водопадами земли и нарек ее Гваделупой — по названию монастыря девы Марии Гваделупской, что в испанской провинции Эстремадура. Он возвратился в эти края в третий, потом в четвертый раз, и в июне 1502 года, по дороге к континенту, открыл очередной остров — Мартинику. Почти все сегодняшние Малые Антилы обязаны Колумбу своим появлением на карте.

На узкой дугообразной россыпи островов, протянувшейся от теперешнего Пуэрто-Рико до берегов Южной Америки, жили в те давние времена индейцы-карибы. Те из них, что обитали на Гваделупе, называли свою землю Карукера — «Остров красивых вод», а Мартиника была Мадининой — «Цветочным островом». Умелые охотники и бесстрашные воины, вооруженные луками, копьями и массивными дубинками, искусные гончары, плетельщики, строители просторных хижин, карибы, конечно, испугались первых белокожих пришельцев, но не прониклись благоговением к их богу и королю. Правда, и конкистадоры, хлынувшие к мексиканскому и перуанскому золоту, не очень стремились обосноваться на Малых Антилах — острова были бедны желтым металлом.

С начала XVI века из Мексики и Перу, минуя Большие и Малые Антильские острова, потянулись караваны испанских кораблей, тяжело груженных золотом и серебром. Первым додумался грабить грабленое француз, некий Жан Флери, опустошивший и пославший на дно испанский парусник, на борту которого среди других сокровищ инков находилось огромное золотое солнце, величиной с колесо кареты. На жалобу испанского монарха король Франции Франциск I ответил просто: «Солнце светит всем!» И понеслись к Антилам брать испанцев на абордаж французские, английские, голландские, а также другие, самого разного происхождения, парусники,— началась пиратская потеха! Горы сокровищ, липких от человеческой крови. Так минуло сто лет и еще тридцать пять...

Пришел черед Малых Антильских островов. Чтобы превратить их в колонии, требовались большие средства, а также рабочая сила. Во Франции это дело взял в свои руки сам Ришелье. Кардинал поручил шевалье Белену д"Эснамбюку основать на Малых Антилах первые поселения. В августе 1635 года д"Эснамбюк высадился с отрядом в 150 человек на Мартинике, а чуть раньше — 28 июня того же года — его верные люди основали первый французский лагерь на Гваделупе. Над поселениями белых взвились белые стяги его королевского величества. Так началась история антильских владений Франции.

Первые годы дела колонистов шли туго. Наводнения, засухи, ураганы. Голод, желтая лихорадка. Кроме стихий и недорода, была у белого поселенца еще одна помеха — карибы. Попытки использовать их на плантациях табака и хлопка оказались пустой затеей: нагие гордецы проявили полную неспособность к подневольному труду. Мало того, они предъявили наглые претензии на якобы исконные земли. Война оказалась недолгой — слишком неравны были силы. На одной лишь Гваделупе от 25 тысяч карибов к концу XVII века не осталось ни единого человека. Тех немногих, кто уцелел от хладнокровного истребления, согнали в резервации на островах Доминика и Сент-Винсент.

На берегах соленой реки

На карте Гваделупа своими очертаниями более всего походит на бабочку. Маленькую бабочку. Площадь острова — всего лишь 1,8 тысячи квадратных километров (остров Сааремаа, например, в полтора раза больше), но когда оказываешься в центре Пуэнт-а-Питра и над тобой поблескивают дымчатые стекла билдингов, а вокруг снует множество автомашин, создается полное впечатление большого города большой страны. Начнешь колесить по дорогам — кажется, что путешествуешь по материку. Тысячи километров асфальтированных дорог.

А какое разнообразие природы! Влажные тропики южной, гористой части Гваделупы — острова Бас-Тер, что, как ни странно, означает «Низкая Земля». Реликтовый лес. Над зарослями копалового, камедного, красного деревьев и древовидных папоротников, перевитых лианами, возвышается действующий вулкан Суфриер. Сотни рек и ручьев бегут с гор к морю, иногда срываясь вниз хрустальными водопадами. На склонах холмов и плоскогорьях — банановые плантации.

Соседний остров, отделенный от Бас-Тера узким проливом — «Соленой рекой»,— называется Гранд-Тер — «Большая земля». Растительность здесь скуднее. Рядом с жильем, на поливных участках, растут кокосы, зеленеют сады цитрусовых, кое-где встречаются поля сахарного тростника.