Just be limber…

And if you let go, the music should move your bones

Just remember…

Sing this song with me.

Justin Timberlake «Like I love You»

– Итак, подведём итог, – смеясь, произнёс Эрвин, – Вам тридцать три, и у вас двое детей, и бывший муж–неудачник?

– Да, моя жизнь сложилась как нельзя лучше, – фыркнула я, – Хотя, вы меня обскакали.

– В чём же? – он удивлённо вскинул бровь и сделал глоток своего кофе из бумажного стаканчика.

– Ну, я хотя бы не оставила ему квартиру, машину и вообще всё, что было нажито за годы брака, – с укором произнесла я, – Серьёзно, Эрвин. Она изменила вам с вашим собственным братом, а вы ушли, молча собрав свои вещички. Кто так поступает?

– Порядочный мужчина, я так думаю, – вздохнул он.

– Так поступает идиот, – я послала ему жалостливый взгляд и покачала головой, – Уж простите.

Он нахмурился, посмотрел на чёрную пластиковую крышку и снял её. По салону авто расползся запах ароматного напитка. Сделав ещё один глоток, Эрвин постучал кончиками пальцев по картону с каким–то незамысловатым узором, и вздохнул.

– Да ладно, ничего страшного, – криво улыбнувшись, он посмотрел вперёд, – Со мной всё понятно. Но вы, почему подали на развод спустя пятнадцать лет брака?

Я пожала плечами, сделала глоток кофе и отвернулась к окну.

– Сама до сих пор не поняла. Он не плохой человек, просто… Ладно, к чёрту всё это, – вскинув рукой, я зажмурилась и начала говорить правду, – Меня начало раздражать всё, абсолютно всё. Лежит себе на диване, футбол смотрит в растянутых трениках; а я приползаю с работы полуживая и сразу готовить. Если повезёт, раз в неделю пятиминутный секс под одеялом.

Эрвин озадаченно посмотрел на меня и нахмурился.

– Да–да, это не главное в отношениях, я понимаю, – я покачала головой, – Но потом, он сказал мне, что я – скучная. Я. Скучная. Понимаете?

– Не совсем.

– Он работал грузчиком, увлечением всей его жизни было пиво и пялиться в телек как мужики гоняют мяч по полю, хотя сам он ни разу даже с сыновьями во двор не вышел. И он говорит мне, что я – скучная? Вы серьёзно? – я издала слишком высокую ноту и тут же притихла, – В общем, я первая подала на развод. Чтобы развеять его скуку.

Он тихо хмыкнул:

– И как – довольны?

– Не то, чтобы очень, но в целом – да, – размыто ответила я, – Да, я довольна. Только…

Запнувшись, я сделала последний глоток, приоткрыла окно и выбросила стаканчик.

Холод ворвался в салон машины и стало зябко. Я поёжилась, потёрла плечи ладонями – дублёнка лежала на заднем сидении. Сняла, чтобы было удобнее.

Вокруг кромешная тьма, только неровный асфальт и камушки освещаются тусклым ближним светом фар. Где–то вдалеке горят огни города – иллюзорно, словно мираж. Тихий полуостров, огибающий залив; рокот мотора и приглушённая, едва слышная музыка; запах кофе и мужского парфюма.

– Только что? – раздался его голос.

– У вас никогда не было ощущения, что вы что–то упустили, не попробовали и не распробовали?

– Бывало, – он пожал плечами, и допил свой кофе, открыл окно и выбросил стаканчик в точности, как и я – быстрым и небрежным движением.

– Хочется сделать что–то безумное, – вздохнула я, вытянув руки на приборную панель и посмотрев на ночное небо в лобовое стекло.

– Что, например?

– Прыгнуть с парашютом.

– Это не слишком безумно, – он фыркнул, – На самом деле страшно первые секунд пять, а потом парашют раскрывается и… Всё.

– Покататься на болиде со скоростью в триста километров в час.

– Это звучит немного безумнее, – в его голосе послышалась улыбка.

– Я не знаю… Украсть что–то, какую–нибудь мелочь в магазине. Помаду или тушь для ресниц.

– Это определённо безумно, – отчеканил он.

– Секс втроём, – пожимаю плечами и старательно не смотрю в его сторону.

– Втроём?

– Ну да. Это определённо безумно, – повторив его фразу, я ухмыльнулась, – В моём–то возрасте.

– Пожалуй, да, – мычит он, – А втроём – как? ММЖ или..?

Тут я задумалась. Покусала губы, откинулась на сидении и подняла глаза. Невольно улыбнулась, когда поймала любопытный, заинтересованный взгляд.

– А есть разница? – спросила я.

– В принципе – нет. Что останавливает?

Он поставил локоть на дверцу и потёр подбородок пальцами. В салоне горела тусклая лампочка и я всё–таки разглядела щетину на его коже. Такую, которая появляется после утреннего бритья к вечеру – чуть шершавая, но приятная на ощупь.

– Наверное, нет времени на безумные поступки, – ответила я.

– У вас есть время, чтобы приехать на неудачное свидание черти–куда, но нет времени на безумства? – он удивлённо приподнял брови, – Может вы просто не умеете планировать?

Подмигнув мне, он тихо рассмеялся собственной шутке.

– Ладно, – сказала я, – Сесть в машину к незнакомому человеку – это разве не безумство?

– У меня открытое и доброе лицо, так что – нет, – он снова расхохотался, потряхивая плечами.

– Чикатило вообще учителем был и очки носил, между прочим, – с укором в голосе произнесла я.

Эрвин брезгливо поморщился и передёрнулся.

– У вас вполне доброе и открытое лицо, это правда, – продолжила я, – Но вы вполне могли оказаться убийцей. Или грабителем. Или насильником.

– Многие сексологи говорят, что самая распространённая женская фантазия эта встреча в тёмном переулке с насильником, – вдруг серьёзно говорит он, – Особенно у женщин, которые обладают какой–то властью над мужчинами: на работе, например.

Я медленно сглотнула и ощутила жаркую волну – кровь прилипла к щекам. Он пристально посмотрел на меня с прищуром – словно пытался прочитать что–то на моём лице.

– А у мужчин? – хрипло вырвалось у меня, – Какая самая распространённая фантазия у мужчин?

Он молчал, наверное, целую вечность. Долго, задумчиво, не отрывая своих глаз от моих. Потом медленно выпрямил спину, сел ровнее и так же медленно произнёс всего одно слово:

– Подглядывание.

– Подглядывание? – переспросила я.

– Да, – коротко отрезал он.

– Подглядывание за чем? – мне стало смешно, и я улыбнулась.

– За женщиной, естественно. Когда она переодевается, – сделав паузу, он бросил короткий взгляд в мою сторону, – Или трогает себя.

– О, – всё, что я смогла на это ответить.

Салон машины снова погрузился в тишину. Он отвернулся к окну, я сделала то же самое и пыталась увидеть в нём что–то, кроме моего собственного отражения.

Растрёпанные локоны, собранные на макушке, обрамляли лицо и добавляли ему какой–то загадочности. Мне вдруг стало интересно: а что видит он, этот незнакомец? Что он сумел разглядеть за пару часов беседы во мне?

Действительно ли я такая скучная? Действительно ли я не способна на безумства?

Я опрокинула голову на подголовник и закрыла глаза. Мои руки лежали на коленях, и я медленно провела ладонями вверх по бёдрам. И вниз. Нащупала кончиками пальцев край юбки, вцепилась в него и потянула.

Наверное, если бы он спросил: «Что вы делаете?», я бы остановилась. Если бы он издал хоть какой–то звук, я бы замерла, покраснела бы до корней волос и выскочила бы из машины с воплями ужаса. Но он не спросил.

Ткань юбки шуршала под руками, собиралась в гармошку, оголяя бёдра. Я почувствовала кружевную резинку чулок и вздрогнула – всё–таки не зря надела. Глаза держала плотно закрытыми, фактически жмурилась – а вдруг смеётся? Вдруг решит, что я совсем пришибленная?

Ладонью снова скользнула по бедру, с внутренней стороны. Кожа покрылась мурашками от чувствительного прикосновения. Кровь грохотала в висках – что я делаю?

Но все мысли из головы куда–то испарились, когда моё запястье обхватила мужская рука. Твёрдым, немного шершавым прикосновением, настойчиво и требовательно толкнув мою руку дальше.

Воздух в лёгких словно застыл, заморозился, превратился в вакуум. Тихий шорох сбоку, а потом тёплое дыхание на моей щеке.