— Нечем, кроме самой привлекательной внешности в высшем обществе.

— Ты снова забыла надеть очки, глупышка.

— Я не забываю о твоей мягкой доброте, твоих прелестных голубых глазах и этой умопомрачительной ямочке. В самом деле, сомневаюсь, что найдется женщина, которая сумеет устоять перед твоей улыбкой. Мисс Кейн мгновенно влюбится в тебя, при малейшем поощрении.

— Богатая наследница, побежденная одной улыбкой? Ты читаешь слишком много романов «Минерва-пресс», Гвен. И даже если так случится, что она без ума влюбится в мои светло-голубые глаза, — даже Гвен не смогла притвориться, что не расслышала презрение в его голосе, — то ее опекуны никогда не позволят мисс Кейн растратить себя и свое состояние на обнищавшего джентльмена, не обладающего ни добрым именем, ни уважением со стороны общества.

— Что ж, ты заходишь слишком далеко. Все, кроме графа Паттена, постоянно отзывались о тебе с похвалой, да и тот недавно переменил свое мнение. И не сбрасывай со счетов титул виконта, словно безделушку, свисающую из кармана твоего жилета. Девушка, у которой более чем достаточно денег, но нет возможности войти в высшие круги общества, может испытывать желание улучшить свое положение. Сомневаюсь, что найдется много настолько же привлекательных холостых графов, не говоря уже о маркизах с таким же, как у тебя чувством чести. А что касается герцогов из королевской семьи, то чем меньше о них говорится, тем лучше.

— Что, мисс Кейн превратилась из глупой девчонки, чью голову можно вскружить улыбкой, в алчную, хваткую выскочку? И в том, и в другом случае она не кажется привлекательной.

— А мне она кажется практичной женщиной! — настаивала Гвен. — Женщин с рождения готовят к удачному замужеству, а не для поиска великих страстей. Потрясающий любовник может заставить девушку испытывать острые ощущения, но ей нужно, чтобы ее ноги твердо стояли на земле и для этого она ищет ответственного главу семьи, компаньона в зрелом возрасте, порядочного отца для своих детей. Мои внуки. — Глаза Гвен наполнились слезами. — Ты станешь хорошим мужем мисс Кейн. Я знаю это. Никто не сможет не полюбить тебя, — добавила она с предубеждением мачехи и шмыгнула носом.

Боже, она ведь не собирается начать плакать, не так ли? Стоуни вручил ей носовой платок и как можно быстрее переменил тему разговора.

— А что насчет тебя, Гвен? Почему бы тебе не найти себе нового мужа? Я знаю, многие приличные джентльмены с радостью избавили бы меня от… то есть, взяли бы тебя в жены, с приданым или без него.

Гвен немедленно перестала плакать.

— Их довольно много, не так ли? — с гордостью в голосе спросила она.

— Да, и ты заставила меня отказать всем тем, кто обращался ко мне. Только небеса знают о том, сколько просило твоей руки напрямую. Почему?

— Полагаю, потому что они считали тебя слишком молодым, чтобы быть главой семьи, или меня — слишком старой, чтобы нуждаться в разрешении опекуна.

Стоуни потер ноющие виски.

— Нет, я имею в виду, почему ты отказалась от стольких респектабельных предложений? Любой из этих мужчин мог бы обеспечить тебя намного лучше, чем я. Бог свидетель, даже лучше, чем мой отец. Если, как ты утверждаешь, женщин учат быть практичными, то ты должна была понимать, что могла обеспечить себе комфорт, безопасность и всю роскошь, которой заслуживаешь. Бесконечные вечеринки, лето в Брайтоне, гардероб, полный новых платьев. Ты могла бы даже завести собственных детей.

— Знаешь, я пыталась сделать это с твоим отцом, — ответила она, покраснев. — На самом деле, мы очень старались.

— Да, но с другим мужчиной, с более молодым… Не обращай внимания. — Некоторые вещи Стоуни не был готов обсуждать с мачехой, особенно когда та выглядела почти как девочка с папильотками в каштановых волосах и розовыми лентами, украшавшими ее халат. Она была для него скорее сестрой — младшей сестрой при этом — чем кем-то еще. И для своей сестры виконт тоже хотел бы устроить лучшую жизнь. — Ты могла бы стать знаменитой хозяйкой дома, вместо того, чтобы предлагать своим кузенам останавливаться в отеле.

— О, но я не могла покинуть тебя, Обри. Ты удалился бы в деревню со своим лошадьми, овцами и бухгалтерскими книгами. Ты превратился бы в отшельника и забыл, каково быть веселым. Затем, однажды, ты бы осознал, что остался совсем один, и женился бы на молочнице или пастушке. Я не могла позволить тебе совершить это, не так ли?

Гвен не захотела выйти еще раз замуж, чтобы не оставлять Стоуни одного, а он остался в Лондоне, потому что не смог покинуть жену отца. До чего нелепо, подумал Стоуни, и как типично со стороны мягкосердечной Гвен. Но что, если она на самом деле испытывала какие-то чувства к одному из своих поклонников, но осталась вдовой ради него, Стоуни? Черт возьми, он и так ощущал себя виноватым из-за того, что не мог купить ей драгоценности и меха. Неужели он еще и помешал ей найти счастье?

Виконт шагнул ближе, взял Гвен за руку и пожал ее, а затем запрокинул ей голову, чтобы мачеха смотрела ему в лицо.

— Скажи мне честно, Гвен, если ли какой-то джентльмен, предложение которого ты бы приняла, если бы была свободна? Того, о котором ты пожалела, когда отвергла его? — Если этот парень еще не женат, то Стоуни заставит его опуститься на колено в гостиной Гвен прежде чем этот простофиля поймет, что происходит. — Того, кого ты могла бы полюбить?

Мачеха потрепала его по щеке, а затем нахмурилась, потому что Стоуни еще не брился.

— Глупый мальчик, ты должен знать, что если бы я нашла джентльмена, за которого отчаянно хотела выйти замуж, то сразу же женила бы тебя всеми правдами и неправдами. Но нет, я еще не встречала такого мужчину, который нравился бы мне хотя бы вполовину так же сильно, как твой отец.

— Как, этого старого негодяя, который растратил твое приданое, а также приданое моей матери и собственное наследие на лошадей, игру на бирже и на всякие сумасшедшие проекты, попадавшиеся под руку? Он оставил тебя ни с чем.

— Он оставил меня с тобой. И все те годы, что мы провели с ним вместе, он был добр ко мне. Знаешь, мне не нужно было обязательно выходить за него замуж. Мои родители были не слишком богаты, но не заставляли меня сделать самую выгодную партию Сезона. Нет, я сама выбрала твоего отца, и я никогда не пожалела об этом решении. Я знаю, мы безответственно поступили с теми деньгами, которые должны были достаться тебе, но нам было так хорошо вместе до тех пор, пока…

Стоуни потянулся за носовым платком прежде, чем вспомнил, что уже отдал его мачехе. Обычно он носил при себе два, как раз для таких экстренных случаев, но сейчас он еще не полностью оделся.

— Знаешь, ты во многом похож на него, — проговорила Гвен, промокая глаза.

Стоуни отпрыгнул назад, уязвленный.

— В самом деле?

— Да, ты точно так же сумеешь дать какой-то женщине понять, что она — единственная, с которой ты желал бы связать себя узами брака, если это имеет смысл.

Через мгновение он все понял.

— Но отец на самом деле хотел этого. Ему не нужна была молодая невеста. У него уже был наследник, и женщ… То есть, он не относился к скучающим или одиноким. Он на самом деле любил тебя.

— Я знаю. Вот почему ни один из других джентльменов не подошел. И вот почему я всегда ждала, когда ты объявишься со следующей партнершей по танцам, со следующей прелестной пассажиркой у тебя в экипаже.

— Со следующей наследницей?

— А почему бы и нет?

Почему нет? Потому что ему уже не нравилась эта женщина, хотя виконт еще и не встречался с ней. Ее манера письма казалась бесцеремонной и не терпящей возражений, словно она привыкла к тому, что каждое ее распоряжение немедленно выполняется. Заносчивость — вот что Стоуни вычитал между строк короткой записки мисс Кейн, а заносчивость относилась к тем чертам, которые меньше всего нравились ему в женщинах. В самом деле, сама краткость послания выдавала некоторую снисходительность, словно эта женщина была слишком занята более серьезными делами, чтобы общаться с обычной платной компаньонкой.

Лорд Уэллстоун, так начиналось письмо, без вежливого приветствия. Одно это упущение говорило больше, чем могли сказать любые слова.