Пока все это происходило, внизу зрел заговор. Готовилось вторжение, эту фразы можно определить так - “многочисленная группа людей, завоевывающая пространство, где их не ждут, потому что для всех нет места”. Сорок человек шептали и хихикали, намереваясь влиться в наше веселье в самый подходящий момент. Не помогло и то, что мой лучший друг, Денни, был “Командиром Кобра” в нашем дьявольском плане; имело смысл приставить его наблюдать за дверью, чтобы никто не помешал нам.

Ну, так вот, пока три тела осваивали уже занятое место (и именно в этот момент все получалось очень, очень хорошо), дверь открылась, словно от взрыва, свет вспыхнул, и множество подбадриваний и насмешек слились в большой хор, который официально положил конец нашему сладостному свиданьицу. И говорить не надо, как я был зол, но увидев добродушное озорство на лицах, я спокойно выпустил из себя пар и, выбравшись из кровати в чем мать родила, швырнул свой грязный, но неиспользованный презерватив в ближайшего зеваку.

Когда я натянул обратно свою одежду и наблюдал за увеличивающейся толпой в ногах кровати, у меня появилась отличная идея. Может, это из-за выпивки, которая бурлила в моей крови. Может, мои глаза еще не оправились от внезапно включенного света. А может, потому что я просто хотел дать этим ублюдкам попробовать их собственную пилюлю. Но у меня крутилась идея в голове, и никто не мог помешать мне сделать то, что мне хотелось. Это было просто: я собирался нырнуть с кровати в большую толпу ротозеев, и они на руках пронесут меня в дверь и вниз по лестнице, в бар на кухне, где я налью себе выпить.

Это было почти гениально. Как это могло не сработать? Я был Кори мать вашу Тэйлором, даже тогда. Итак, надев штаны (я был вежливым ровно настолько), я запрыгнул на кровать и подскочил... и угодил головой в потолочный вентилятор над самой кроватью, о котором я или забыл, или не заметил из-за пьяного восприятия действительности. Клянусь вам, и это не шутки ради и не в оправдание какой-то слабости с моей стороны, это был самый мощный вентилятор, известный человечеству. Я говорю о технической мощи, ребята. Он ударил меня трижды в течение двух секунд: один раз по лбу, один - прямо между глаз, последний - разбил кончик носа. Я получил глубокую ссадину на голове, у меня было черно в глазах. Я о том, что секундой ранее я был самым крутым чуваком на концерте, и тут же, оказался на спине, пытаясь понять, что за хрень только что случилась. Все произошло настолько быстро, что я даже не осознал этого, пока не почувствовал, что кто-то в изумлении помогает мне подняться с пола. И храни Господи моих друзей, они не сказали мне тогда, насколько разъебаным было мое лицо, так что я смешался с ними будто Рокки Бальбоа, до тех пор, пока час спустя не увидел собственное отражение в зеркале ванной. Мне было впору носить табличку с надписью “Сфотографируйтесь с тусующимся зомби”.

Я рассказываю эту историю, не для того, чтобы похвастаться, или создать некое ложное представление о себе. Просто суть этих фактов и побуждений очень важна для понимания того, что, когда я говорю о "грехе", я знаю, о чем говорю. Вы имеете дело не с новичком: десятилетия еще не вымыли моих рук до чиста. Подумайте об этом: за одну ночь — черт, на протяжении пяти часов — я испытал каждый из пресловутых семи смертных грехов. Я был сорвавшимся с цепи полузащитником, завладевшим моральной глубиной чревоугодия, жадности, похоти, лени, гнева, зависти и тщеславия. И по сей день, я вспоминаю эту путаную цепь событий с улыбкой нежности и понимания.

Что подводит меня к причине создания этой книги, причине, которую я объял как летний роман. Я освободил свой график и прочистил горло, чтобы привлечь все ваше внимание к небольшому уходящему в забвение факту, который никто не хочет признать, поскольку все настолько увязли в привычках и странном чувстве вины. Я знаю, вы сможете справиться с правдой. Я знаю, вы сможете принять выстрел в пах мозга. Я верю в вас, так поверьте мне, когда я рассказываю это.

Семь смертельных грехов - полная чушь.

Все еще здесь? Кто-нибудь обратился в саентологию, потому что я выпустил на волю маленькую крупицу реальности? Нет? Тогда мы можем продолжить.

В течение многих столетий это так называемое “оружие против нравственности” было большим устрашающим знаменем, развевающимся в лица миллионов. Оно использовалось в качестве праведных кулаков властьимущими или толпами святошь, чтобы удерживать массы от нормального свободомыслия, и свободных духом людей - под страхом обвинения в смутьянстве. Когда мир, кажется, подпрыгивает и веселится немного больше положенного, гребанные рожи, ненавидящие праздник, выносят эти Золотые правила Порядка, чтобы спихнуть нас всех c Повозки Легкомыслия. Почему большинство из нас не может заняться своим делом, мне неведомо, но я знаю вот что: В девяти случаях из десяти, грех – вопрос личного мнения, и, по-моему, грехи только тогда грехами являются, когда ты причиняешь боль другим людям. Так если ты никому не причиняешь боль кроме себя, где тут чертов грех?

Несомненно, семь смертных грехов могут вызывать боль и злобу в лучших из нас. Они могут сокрушать величайшие умы и самые стоические души. Но они могут также придавать силы и толкать на невероятные поступки в решающие моменты жизни. Разговор о том, что это смертельное оружие, из-за которого мы все скатываемся в худшие отбросы человечества, - откровенный фарс. Все мы испытываем эти чувства. Все мы делаем усилия, чтобы сохранять цивилизованность в мире дикарей. Но бывают времена, когда наше человеческое право позволить этим "грехам" нахлынуть на нас как теплая Карибская волна. Есть времена, когда мы, как вид, должны просто полностью наслаждаться ощущениями, которые эти "грехи" порождают. Мы - гребаные человеческие существа, ради Христа: мы не идеальны. Это наша особенность, благодаря которой мы обретаем характер и индивидуальность. Лично я не знаю, мог ли бы я доверять человеку, который не имеет немного мужества, доставшегося в подарок от его или ее прошлого. В нас заложено достоинство, чтобы возвыситься над унижением; мы - безусловно, лучшие люди для того, чтобы так и сделать.

Есть фраза "пусть тот, кто без греха, первый кинет камень". Это – точно, что я имею в виду. Хотя мы все мы виновны в том, что мы такие, мы никогда не были виновны изначально. Единственная проблема возникает, когда мы становимся посмешищем в результате этих смертельных прихотей, как политик, расхваливающий семейные ценности, но вынужденный уйти в отставку из-за грязного перепиха с проституткой в ванной стоянки для грузовиков, или киноактер, который мнит себя в доску своим парнем только потому, что имеет выразительные и костлявые скулы. Эти люди не грешники: они - всего лишь говнюки.

Я тут не торгую спасением, но проповедую умеренность. Некоторые из вас, негодяев, действительно сумасшедшие. Я не в растерянности от осознания очевидного... Ну и что такого в том, что вы любите трахаться? Кого волнует, если вы наслаждаетесь деньгами, или у вас любовь к еде, или вас одолевает страсть. Или вы используете свою жадную натуру, чтобы пробиться к новым высотам. Кому не по фигу, если все, чего вы хотите в свой единственный выходной, это тупо лежать в кровати и спать? Или, ты думаешь, ты самый сексуальный придурок на всей планете?

Кого волнует? Да это не мое дело, а ваше. Если вы можете жить с этим и не причинять вреда другим, я искренне аплодирую вам. По крайней мере, вы не рекламируете партийную линию обреченных, как быстро попасть на небеса. Вся суть подразумеваемых грехов в контроле над собой.

Подумайте вот о чем: тысячу лет назад аристократия окружала себя таким избытком богатств, что им следовало бы сгореть заживо здесь, на Земле, но поскольку они были принцами крови, люди считали, что они рукоположены Богом. Против них не возводили обвинений в развращенности. На деле, всего лишь однажды они осмотрелись вокруг, когда сами убили одного из своих. Если они получали теократический пропуск только по праву рождения, какое значение это имеет для нас в наше современное время? Конечно, с одной стороны такая логика явно отражает средневековое невежество. И все же стоит отметить само определение основных американских принципов: мы все равны. Грех одного человека - это снисходительность другого. “Голубая кровь” обжирается каждый день, когда бы этого не захотели сливки общества. И когда те из нас, кто в трудном положении или на дне, делают то же, почему они должны гореть в обители христианского Бугимена? Почему мы должны быть осуждены за послабления выходных дней, за которым следует очередной понедельник и вагоны богатства?