Если же он примет предложение Арскейна, высказанное несколько минут назад, то он будет связан братским, и близкими семейными узами с кланом, подобных которым он никогда прежде не имел. Он познает всю теплоту привязанности и отправится строить городок, а возможно, через некоторое время и город, который будет первым их шагом назад, к тому пути, который оказался утраченным для сыновей Древних из–за их грехов. Это будет суровая жизнь, но, по–своему интересная, полная приключений — хотя ему никогда не придется уходить куда–нибудь далеко… как Мерфи.

Но… был еще и третий путь. И он начинался с выбора, о котором он знал слишком хорошо. Когда ему казалось, что он умирает — тогда, во время битвы, — его ноги ступили на этот путь помимо его воли. И он привел его в разреженный холод гор, в суровый холод наказания, боли и вечного упадка духа.

Поэтому, подняв голову, он не посмел взглянуть ни на Арскейна, ни на Мерфи: он встретил и выдержал непреклонный взгляд Ярла, когда спросил:

— Верно ли, что я вне закона?

— Тебя три раза вызывали к костру Совета.

Он признал эту суровую истину и принял ее. Но у него был еще один вопрос:

— Поскольку меня не было там, чтобы ответить самому, у меня есть право на отмену всего в шестимесячный срок?

— Да.

Форс взялся за перевязь левой руки. Еще была надежда, что она полностью вылечится и станет снова такой же сильной. Целитель пообещал ему это после осмотра раны.

— Ну, тогда, мне кажется, — ему пришлось остановиться и подобрать слова, чтобы вновь овладеть своим голосом, — я отправлюсь в Эйри и буду притязать на эти права. Ведь шесть месяцев еще не прошло…

Капитан Звездных Людей кивнул.

— Если ты сможешь ехать, то через три дня ты там будешь.

— Форс!

При этом протестующем возгласе Арскейна горец поморщился. Но когда он повернул голову, голос еще по–прежнему оставался твердым:

— Ты сам, брат, был тем, кто напоминал о долге…

Рука Арскейна опустилась.

— Не забывай: мы братья, ты и я. И где бы ни был мой очаг — там всегда есть место для тебя. — Он пошел прочь, не оглядываясь, и его поглотила толпа соплеменников.

Мерфи шевельнулся. Он пожал плечами. Он уже думал о других планах, горел другими задумками. Но он задержался достаточно долго, чтобы сказать:

— С этого часа в моем стаде всегда будет бежать приготовленный для тебя скакун, и в моем шатре ты найдешь убежище и еду. Ищи Знамя Рыжего Лиса, когда тебе понадобится помощь, мой юный друг. — Его рука коротко отдала ему салют, когда он пошел прочь.

Форс обратился к Капитану Звездных Людей:

— Могу я пойти…

— Со мной. У меня тоже есть что сообщить племени — мы пойдем вместе.

«Какие же это известия: хорошие или дурные!» — При иных обстоятельствах Форс не мог бы желать лучшего, чем путешествовать в компании Капитана Звездных Людей. Но теперь он в каком–то отношении был пленником Ярла. Он сидел и окидывал хмурым взглядом поле боя. Это только мелкая стычка, о которой Древние с их воздушными флотами и наземными бронированными колоннами даже не упомянули бы. И все же здесь произошла настоящая война, и из нее родилась идея… которая, возможно, станет поворотным пунктом для человечества. Людям предстоит проделать долгий извилистый путь — обратно к тому миру, который знали Древние. И быть может, даже сыновьям сыновей тех, кто сражался здесь, не доведется дожить до тех дней, чтобы увидеть больше, чем слабые проблески начинающегося возрождения человечества. А может быть, грядущий мир будет лучшим миром.

Степняки и темнокожие все еще подозрительно относились друг к другу, все еще остерегались друг друга. Вскоре племена на некоторое время расстанутся. Но, наверное, через шесть месяцев отряд степняков снова отправится на Юг, чтобы посетить излучину реки и увидит удивленными глазами там хижины. И какой–нибудь всадник обменяет хорошо выделанную шкуру на глиняную тарелку или нить цветных бус, которые он возьмет домой, чтобы поразить своих женщин. Впоследствии появятся и другие, и их будет много, и со временем будут браки между племенами. И через пятьдесят лет — одна нация.

— Там будет одна нация. — Форс пригнулся в седле спокойной старой лошади, подаренной ему Мерфи. Два дня прошли, но долго еще на этой утоптанной земле будут видны шрамы.

Ярл бросил оценивающий взгляд на пересекаемое ими поле.

— И сколько лет пройдет, прежде чем произойдет такое чудо? — спросил он со своей старой иронией.

— Пятьдесят… пятьдесят лет… быть может…

— Если ничего их не остановит… да… возможно, ты окажешься прав.

— Ты думаешь о том мутанте Зверолюдей?

Ярл пожал плечами.

— Мне кажется, он — предупреждение… тут могут быть и другие факторы, которые станут преградой на этом пути.

— Я мутант. — Уже во второй раз Форс сделал это горькое утверждение. И снова он повторил его перед единственным человеком, которому не было дела до его отличия от остальных.

Ярл оставил это без внимания.

— Я подумывал, что мы все — мутанты. Разве кто–нибудь может заявить сейчас, что мы той же породы, что и Древние? И я полагаю, что пора уже всем нам посмотреть прямо в лицо этому факту. Но этот мутант — Зверолюдей… — И он обрушил на Форса град вопросов, пока тот не рассказал ему все, что видел, находясь в плену Зверолюдей.

Два дня спустя на фоне неба четко вырисовывались очертания гор. Форс знал, что к наступлению темноты, если они сохранят этот темп, они пройдут аванпосты Эйри. Он неуклюже пошарил одной рукой на поясе и вытащил нож из ножен. Когда Ярл догнал его, он протянул его ему, рукоятью вперед.

— Теперь я твой пленник. — Ему не пришлось особенно стараться, чтобы его голос звучал твердо, это и так у него получалось. Казалось, что его теперь не волнует, что с ним случится в следующие несколько дней: кусочек незавершенной жизни, который необходимо завершить прежде, чем он останется позади. Но теперь ему не терпелось докончить со всем этим, стать изгоем, снова выгнанным в дикие места… он был готов к этому и не боялся.

Ярл взял его меч, ни слова не говоря, и Форс посмотрел на дожидавшуюся их Луру. Она мысленно вырывалась, внезапно устав от бремени верности, который удерживал ее рядом с ним все эти дни опасности. Она тоже хотела вернуться в горы, но по иной причине: в горах она чувствовала себя свободной. И он отпустил ее простым движением мысли, и она в тот же миг исчезла. И из–за того, что он отпустил ее так охотно, он знал, что она и вернется к нему с такой же охотой, когда следовала за ним по собственному желанию.

Затем Форс ехал как во сне. Он почти не обратил внимание на жителей Эйри, выходивших из своих укрытий на аванпостах, чтобы приветствовать Капитана Звездных Людей. Они не заговаривали с ним, и он тоже не испытывал никакого желания заговаривать. Все сильнее в нем разгоралось нетерпение поскорее оказаться перед судом.

Наконец он остался один во внутреннем помещении Звездного Дома, в том же зале, в который он однажды тайком проник. И пустой крючок, где когда–то висела звездная сумка Лангдона, был теперь молчаливым напоминанием об этом преступлении. Как жаль, что его рискованное предприятие полностью провалилось! И теперь ему никогда не удастся доказать правильность предположений его отца. Но даже эта мысль не слишком волновала его сейчас. Он снова сможет уйти… и самостоятельно, а не по милости Совета.

На голых каменных стенах Звездного Дома отражался свет костра Совета. Старейшины собрались, чтобы судить его. Но решающий голос против него принадлежал Звездным Людям. Ведь он ограбил Звездным Дом, он посягнул на традиции и сокровища Звездных Людей.

Услышав почти беззвучные шаги в наружном помещении, Форс повернул голову. За ним пришел один из Звездных Путешественников — Стивен из клана Ястреба. Форс последовал за ним в круг, освещенный огнем и опоясанный рядами белых пятен, — ничего не выражающими лицами.

Здесь были все старейшины: Целитель, Хранитель Анналов, Хозяин Полей, Командиры Охотников и Защитников. А за ними были земледельцы, разведчики и сторожа. На противоположной стороне скучились Звездные Люди с Ярлом во главе.