– Неправда твоя, девочка! Кого угодно спроси, любой скажет, это ты кричала, когда дракон тебе голову откусывал. – И своим голосом: – А кровь на тебе – моя!

Толкаю к ней по полу инструменты. Немая сцена. Закрой рот, язык простудишь. Говорят, дети самые послушные, когда провинятся, чувствуют вину и хотят исправить. Сейчас ты у меня будешь чувствовать вину. Выбираю место и сажусь к Лире спиной. Демонстративно. Все равно я ее в зеркале с ног до головы вижу. Облизываю и ощупываю лапой нос. Он уже не болит, но ей это знать не обязательно. Может, сесть в позу роденовского Мыслителя? Нет, тогда в зеркале только пол отразится. Ложусь, подпираю лапой голову и тайком наблюдаю. Господи, она мне сейчас топор изуродует! Кто же цепь на каменном полу рубит? Клещи на что? Опять ощупываю нос. Заметила! Догадалась клещи взять. Внимание, самое интересное! Освободилась, идет на контакт. Клещи зачем? Положила. Умница! Подходит, берет меня за верхний клык, вытирает мой нос своим вонючим рукавом – подтиралась она им, что ли? – ой, сейчас чихну! И звонко чмокает в нос. Отдергиваю голову. А-а-а-пчхи! Облизываю поскорей нос. А-а-а-пчхи! Контакт налажен. Но этот грязный рукав я тебе не прощу! Сейчас ты сама им утрешься. Высовываю язык и облизываю ей физиономию. Всю. За два раза.

– Ой, мастер Дракон, ой не надо, что вы делаете!

Ага, утирается! Интересно, что лучше, сэр Дракон или мастер Дракон.

– Зачем же ты с ними поехала?

– А они не знали, что меня ведьмой обвинят. Тогда даже церкачи еще не хотели меня убивать. Сэр Деттервиль хотел меня в жены взять, а земли бы они между собой поделили. Но сержант и солдаты и этого не знали. Они меня леди Тэрибл называли, честь отдавали – смешно было. Для меня белую лошадь привели. Отдельную палатку ставили. И все вдесятером в мужья набивались. Даже женатые.

– И сержант?

– Сержант удочерить предлагал. Так и говорил: «Леди Тэрибл, давайте я вас удочерю. Если только моя грымза возражать не будет». И так до самого Литмунда. Впереди знаменосец, за ним я на белой лошади, а за мной – десять человек. Все в полном вооружении, веселые, оружие на солнце блестит. Крестьяне кланяются, солдаты честь отдают. Знаменосец как крикнет: «Дорогу леди Тэрибл!» – все дорогу уступают.

– А потом ты отказала сэру Деттервилю?

– Они меня и не спрашивали. Церкачи объявили бы мужем и женой, сэр Блудвил и леди Блудвил – свидетели. Только оказалось, что по закону мои земли делить нельзя, пока кто-нибудь из Тэриблов жив. Это церкач в архивах откопал. Мараит, или как-то так называется.

Майорат? Вроде бы, это французское изобретение. И более позднее. Ну вот, третий браслет – на левой лодыжке разваливается на две половинки. Напильник – ни к черту. Был напильник, нет напильника.

– Может последний на завтра отложим?

Отбирает у меня орудие производства, скрючивается – коленки выше головы – и сосредоточенно пилюкает.

– Отдай напильник и рассказывай дальше.

Отдает и изучает свои трудовые мозоли. Я – тоже. Назовите мне хоть одну сказку, в которой дракон натирал мозоли напильником. Вздыхаю и принимаюсь за работу.

– Сэр Блудвил не хотел, чтоб меня убивали, но магистр настоял. Он сказал, что у сына сэра Блудвила нет патента на грамотность. А сэр Блудвил сказал, что его сыну не нужен патент, пока ему десять лет не исполнилось. Тогда магистр сказал, что сейчас не исполнилось, но годы идут. И сэр Блудвил сдался.

– Подожди, расскажи подробней, что за патент?

– Ну, если ты читать умеешь, у тебя должен быть патент. Их церкачи выдают.

– Всем выдают?

– Всем, у кого денег хватит. Патент сто золотых стоит.

– А если кто умеет читать, а патента нет?

– Поймают с книгой – глаза выколют. За то, что читал без патента, глаза выколют, а за то, что умеешь читать, патент дадут. Раньше еще клеймо на лоб ставили, но теперь не ставят, так отпускают.

Плохо я историю помню. Костры из книг – помню, жгли. А чтоб грамотеев ослепляли – не помню. Век живи, век учись. Только с патентом. Божий суд каленым железом – помню. Испытание ведьм на плавучесть – помню. А Божий суд дождем – как в первый раз услышал. Наверно, местная достопримечательность.

– Расскажи, как суд проходил.

– Я сначала даже не поняла, что они меня судят. Меня даже не допрашивали. Сначала ведь должны допросить, чтоб ведьма созналась, а магистр просто позвал еще двух церкачей. Они сели за стол, а меня перед собой поставили. А сзади встали два солдата, сэр Блудвил и сэр Деттервиль. Магистр стал диктовать, а второй церкач записывал. Что девица – представляешь, они даже отказались меня леди Тэрибл называть! Мол, пока в наследных правах не утвердили, я никто.

– Это как раз понятно. Одно дело судить простолюдинку, другое – леди.

– Не перебивай. Я, такая-то девица, обличена в колдовстве, но вину свою отрицаю. Поэтому назначается Божий суд. Срок Божьего суда виноватая пожелала отсчитывать с завтрашнего дня. Представляешь, я им и слова сказать не успела!

– Ты не успела? Не представляю!

– Да ну тебя! Отвели в темницу, отобрали штаны, куртку, дали этот балахон. У меня в куртке ножик спрятан был. Они как его нашли, позвали кузнеца и заковали в кандалы. Но кормили хорошо. Картофельный суп, а в нем мясо. Два раза в день. А на восьмой день дождь пошел.

– Кого заковали? Кузнеца?

– Тебе бы только шутить. А знаешь, какой ножик был! Как кинжал! Ой!

Ой – это потому, что напильник сорвался и пилюкнул ей по ноге.

– А почему тебя так рано сжечь хотели? Полагается ведь за два часа до заката.

– Не знаю. Так магистр приказал. И гонцов по деревням не посылали. Обычно посылают. Поэтому и ждут до вечера, чтоб народ собраться успел.

Выходит, процесс шел с нарушением процессуальных норм. Даже по их законам. Почему они так торопились?

– А ты хотела бы получить назад свои земли?

– Не знаю. Но магистра я точно убью! Он… Для него люди – как дрова. Нужны дрова – от дождя укрывает. А потом в печку кинул – и забыл. Как и не было.

– Ты не обманываешь, что он за тебя срок назначил?

– Что я, совсем глупая? Дождя ведь четыре дня не было. Я бы дождалась дождя, и со следующего дня…

– Тогда, может, не все потеряно. Подумать надо.

– Ты поможешь мне магистра убить?

– Тебе сколько лет?

– Четырнадцать.

Последний браслет наконец разваливается на две половинки. Женщины, конечно, любят приуменьшать возраст, но ей-то зачем?

– Посмотри мне в глаза.

– Ну… через два месяца будет.

Кто сказал, что акселерацию изобрели в двадцатом веке?

– И в кого ты такая кровожадная?

– В дедушку, – стягивает с напильника рукоятку, взвешивает на ладошке и с разворота запускает в столб.

Смотрю на столб – напильник торчит под прямым углом, а до столба больше десяти метров. Смотрю на нее. Сосредоточенно зализывает на ладошке сорванную мозоль. Все понял, чешуйчатый? Скоро эта амазонка будет выгуливать тебя на поводке.

– Мастер Дракон, а когда драконы ужинают?

Началось! Боже, за что мне такое наказание? Ну почему я не отнес ее к Титу Болтуну?

– Ты умеешь разводить огонь?

– У меня огнива нет.

Мясо добыл я. Молоденького лося. Соль есть. Каменная. Я ее лизал, но Лире об этом говорить не буду. Пусть думает на лосей. Ведро взял из мастерской. Ручей – вот он. Костер сложила Лира. Остается найти коробок спичек. Или зажигалку. Или сварочный пистолет. На худой конец сошел бы папуас из Австралии. Сижу, думаю, задумчиво обгрызаю березовое полешко.

– Я думала, ты сейчас огнем дунешь, и все.

– Индюк тоже думал, да в суп попал…

– А кто такой сэр Индюк?

– Сэр Индюк очень похож на сэра Петуха, но вкуснее и супа из него больше получается.

– Я есть хочу, а тебе только бы посмеяться.

– Будем добывать огонь трением. Нужна веревка.

Недоверчиво смотрит на меня, потом поворачивается спиной, задирает платье и сматывает с талии кожаный ремешок.