— Да, я тоже помню. Она была рабыней Петрония и не хотела, чтобы ее забрали от него, так, кажется?

— У вас удивительная память на книги. Это, без сомнения, объясняет, почему вы работаете здесь. О, простите, я сказал, что не задержу вас надолго. Вы, вероятно, хотите поскорее уйти домой, как и другая девушка.

— Все в порядке, сэр, — печально улыбнувшись, заверила его Юнис. — У меня на вечер, в отличие от Джанис, ничего не намечено.

— Очень любезно с вашей стороны. Я чувствую, что вы любите книги и покупателей, в них нуждающихся, гораздо больше, чем ваша подружка, которая только что ушла. Но я могу прийти завтра, если вас это больше устроит.

— Давайте приступим к поискам, сэр. Позвольте мне только посмотреть, что у нас есть… Вот роман о нем и его биография. Думаю, в биографии значительно больше исторических сведений.

— Да, конечно. Все, что я о нем помню со школы — это то, что его называли Железнобоким. Когда он умер, разразился сильнейший шторм, и суеверные люди говорили, что это дьявол заявляет свои права на его душу.

— Это было в 1658 году. Его сын, Ричард, стал после него лордом-протектором почти на год, до возвращения Карла II на трон.

— Поразительно! Такая память мне очень пригодилась бы в моей профессии, должен вам сказать. — Мужчина широко улыбнулся, и Юнис подумала, улыбка делает его довольно привлекательным.

— Вы писатель, сэр?

Он покачал головой и улыбнулся еще шире:

— Ничего такого великого. Я просто оратор, барристер, моя обязанность — выступать в суде и произносить проникновенные речи, которые должны заставить присяжных вынести вердикт в пользу моего клиента. Но знаете ли, они почему-то не всегда это делают.

Юнис подошла к нему с книгой, которую достала с полки:

— Вот что я нашла, сэр. Это книга Бернема «Кромвель и Республика». Есть еще несколько книг по истории Стюартов, которые тоже могут дать вам материал о Кромвеле.

— Этой одной будет вполне достаточно, спасибо. Я беру ее. Сколько я вам должен?

— Два фунта восемь шиллингов, сэр. Завернуть?

— Нет-нет, я так возьму. — Он надел шляпу, вытащил из внутреннего кармана пальто бумажник и протянул ей три фунтовых банкнота.

— Я сейчас принесу вам сдачу, сэр.

Мужчина с загадочной улыбкой наблюдал за девушкой. Когда она вернулась от кассы, он внезапно спросил:

— Я знаю, что это звучит ужасно нахально, но не позволите ли мне пригласить вас на ужин? Возможно, вы смогли бы помочь мне с Кромвелем?

Юнис подняла голову и огромными глазами посмотрела на него. Ее нежные бледные щеки окрасились румянцем.

— Право, я… — начала она, захваченная врасплох его предложением, но ничуть не оскорбленная. Мужчина смотрел на нее совсем не так, как тот толстяк в автобусе, когда она ехала домой в тот ужасный день.

— Кстати, я не представился. — Он вытащил из бумажника визитку и протянул Юнис. — Мое имя — Питер Хендон. И я посчитаю за честь, если вы позволите поужинать с вами в «Симпсонз». Это наименьшее, чем я могу отблагодарить вас за вашу любезность и потраченное на меня время.

Юнис взглянула на карточку, потом снова подняла глаза на мужчину. Он улыбался, и ее губы тоже невольно растянулись в улыбке.

— Это очень мило с вашей стороны, мистер Хендон, хотя вы и не доставили мне никакого беспокойства. Я с удовольствием поужинаю с вами. О, пока не забыла, — вот ваша сдача.

Прежде чем взять такси, Питер Хендон попросил разрешения воспользоваться телефоном в магазине, чтобы заказать столик в ресторане «Симпсонз». Юнис начала сомневаться, подходит ли ее скромное голубое платье для самого фешенебельного в Лондоне ресторана.

Она запинаясь сказала об этом Питеру Хендону, пока тот помогал ей сесть в такси, но его реакция вполне успокоила ее. Он фыркнул и заявил, что она выглядит очаровательно и что современные герцоги и герцогини уже приучились к скромности и простоте. Тем не менее, как любой женщине, независимо от ее общественного положения, Юнис хотелось в свой первый подобный выход быть в каком-нибудь вечернем наряде, например в платье из серебристой ламе[5]. Для нее даже поездка в такси с этим безукоризненно одетым незнакомцем, чопорно сидевшим на почтительном расстоянии от нее, сама по себе была событием.

Машина проехала по Фаррингтон-роуд, повернула на Флит-стрит, а оттуда — в знаменитый Стренд[6]. Питер Хендон вышел из машины и вежливо помог выйти девушке. Юнис вспыхнула, почувствовав себя в этот момент важной леди.

Туман уже начинал окутывать Трафальгар-сквер с его огромной статуей лорда Нельсона, и фонари Стренд призрачно мерцали в темноте. Простое платье или нет, сказала себе Юнис, но провести вечер в обществе преуспевающего адвоката гораздо лучше, чем возвращаться одной в пустой маленький коттедж на Бергойн-стрит и готовить для себя скудный ужин, а затем, свернувшись в кресле с книгой, пытаться ускорить медленно ползущие часы, мечтая, чтобы быстрее наступило время отправляться спать.

Но вместе с тем внезапно она ощутила угрызения совести. Какое право она имеет развлекаться, когда мать, безнадежно больная, лежит одна в своей палате? Но Юнис оживилась, подумав, как в пятницу, когда придет навестить мать, расскажет ей приукрашенную подробностями забавную историю о своем приключении и этим хоть немного развлечет ее. Мать всего дважды в жизни ужинала в «Симпсонз». В первый раз сразу после медового месяца, а во второй — за год до гибели отца Юнис на фронте. Тогда они, как рассказывала мать, нанимали на этот вечер приходящую няню. Ну а для самой Юнис это первый раз. Будет что вспомнить.

Одетый в ливрею швейцар поклонился ей, и девушка вспыхнула от удовольствия. Юнис вовсе не была снобом по натуре, но ей приятно польстило такое почтительное отношение, тем более что рядом с ней шел самый красивый мужчина, когда-либо встреченный ею в жизни. И это удивительно поднимало ее в собственных глазах.

Питер Хендон назвал свое имя подбежавшему к ним метрдотелю, и тот, тоже поклонившись, проводил их к столику у стены и, отодвинув стул, помог девушке сесть. Юнис чувствовала себя как дебютантка из аристократической семьи или как утонченная леди из лондонского высшего света.

Метрдотель подал Юнис меню, украшенное пышными завитушками, и сделал знак официанту, который принес еще одно меню для Питера Хендона и остановился в ожидании их заказа. Юнис с благоговейным страхом осматривала красно-черное убранство огромного зала с высоким потолком. Мягкий гул голосов, слабый звон столового серебра и хрусталя, величественные движения официантов с моржовыми усами — непривычная и волнующая атмосфера. На мгновение Юнис вообразила себя юной титулованной особой, ужинающей с самым видным и желанным холостяком во всей Англии. Ее фантазии прервал официант, предупредительно склонившийся к ней. Она тихо хихикнула и приступила к изучению меню.

— Позвольте мне порекомендовать традиционное для среды блюдо, — сказал Питер Хендон, наклонившись к ней через стол. — Вареная говяжья вырезка с морковью и клецками.

Юнис с сомнением посмотрела на перечень блюд. Чувствуя ее нерешительность, он быстро добавил:

— Многие, конечно, приходят в «Симпсонз» ради ростбифа или жареного седла барашка с овощами к желе из красной смородины. Не так ли, Сомс?

— Совершенно верно, сэр. Но, осмелюсь заметить, мисс, для праздничного ужина я не стал бы заказывать традиционное блюдо. О, оно восхитительно, не сомневайтесь! — Официант поспешно огляделся и, убедившись, что метрдотеля поблизости нет, продолжил: — Однако это блюдо не для праздника.

— Спасибо за поддержку, Сомс. — Питер Хендон засмеялся.

Юнис глубоко вздохнула.

— Тогда, думаю, ростбиф, — решила она.

— Отлично, мисс. Еще овощи и салат, конечно. Не хотите ли начать с супа?

— Да, было бы хорошо. Если можно, ячменный.

— Ясно, мисс. А вы, сэр?