Поиск
Глава 17
Ходит сторож, носит грозно
Дулом книзу ружьецо.
Ночью на земле колхозной
Сторож – главное лицо.
Осторожно, однотонно
У столба отбил часы.
Ночь давно. Армяк суконный
Тяжелеет от росы.
И по звездам знает сторож, —
По приметам, как всегда, —
Тень двойная станет скоро
Проходить туда-сюда.
Молодым – любовь да счастье,
На поре невеста-дочь.
По двору Васек и Настя
Провожаются всю ночь.
Проведет он до порога:
– Ну, прощай, стучись домой.
– Нет, и я тебя немного
Провожу, хороший мой.
И доводит до окошка:
– Ну, прощай, хороший мой.
– Дай же я тебя немножко
Провожу теперь домой.
Дело близится к рассвету,
Ночь свежеет – не беда!
– Дай же я тебя за это…
– Дай же я тебя тогда…
Под мостом курлычет речка,
Днем неслышная совсем.
На остывшее крылечко
Отдохнуть старик присел.
Свесил голову, как птица,
Ружьецо стоит у ног.
– Что-то, брат, и мне не спится. —
Смотрит сторож – Моргунок.
– Ну, садись. А мне привычно.
Тем и должность хороша, —
Обо всем на белом свете
Можно думать не спеша:
О земле, о бывшем боге,
О скитаниях людей,
О твоей хотя б дороге,
О Муравии твоей.
Люди, люди, человеки,
Сколько с вами маяты!
Вот и в нашей был деревне
Дед один, такой, как ты.
Посох вырезал дубовый,
Сто рублей в пиджак зашил.
В лавру, в Киев снарядился:
– Поклонюсь, покамест жив.
И стыдили, и грозили…
«Все стерплю, терпел Исус.
Может, я один в России
Верен богу остаюсь».
«Ладно. Шествуй-путешествуй, —
Говорит ему Фролов, —
А вернешься жив-здоров,
Все как есть расскажешь честно
Про святых и про попов».
И пошел паломник в лавру.
Пешим верстам долог счет.
Мы вот здесь сидим с тобою,
Говорим, а он идет…
А дорог на свете много,
Пролегли и впрямь и вкось.
Много ходит по дорогам —
И один другому рознь.
По весне в газете было, —
Может, сам слыхал о том, —
Как идет к границе нашей
Человек один пешком.
Он идет, работы нету,
Без куска его семья.
На войне он окалечен,
Оконтужен, как вот я.
По лесам идет, по тропам,
По долинам древних рек.
Через всю идет Европу,
Как из плена человек.
Он идет. Поля пустые.
Редко где дымит завод.
Мы вот здесь сидим с тобою,
Говорим, а он идет…
Слухам верить не пристало,
Но и слух не всякий зрящ.
Говорят, домой с канала
Волокется Степка Грач.
Он идет и тешит злобу,
Знает, с кем свести расчет,
Днями спит, идет ночами.
Вот сидим, а он идет…
А смотри-ка, друг прохожий!..
– Вижу, – вздрогнул Моргунок.
На звезду меж звезд похожий,
Плыл на запад огонек.
С ровным рокотом над ними,
Забирая ввысь, вперед,
Над дорогами земными
Правил в небе самолет.
– Высоко идет, красиво,
Хорошо, хоть песню пой!
Это тоже, братец, сила,
Тоже сторож наш ночной.
Он встает. Светло и строго
Утомленное лицо.
Где-то близко у калитки
Тихо звякнуло кольцо.
И бредет гармонь куда-то.
Только слышится едва:
«В саду мята,
Да не примята,
Да неподкошенная
Трава…»
Глава 18
Стоят столы кленовые.
Хозяйка, нагружай!
Поспела свадьба новая
Под новый урожай.
Поспела свадьба новая
Под пироги подовые,
Под свежую баранину,
Под пиво на меду,
Под золотую, раннюю
Антоновку в саду.
И над крыльцом невестиным,
Как первомайский знак,
Тревожно и торжественно
Похлопывает флаг.
Притихшая, усталая,
Заголосила старая.
Заголосила, вспомнила
Девичество бездомное,
Колечко обручальное,
Замужество печальное.
– Лети, лети, ластынька,
Лети за моря.
Прости-прощай, Настенька,
Дочушка моя.
Лети, сиротливая,
В чужие края.
Живи, будь счастливая,
Кровинка моя.
Надень бело платьице,
Пройдись по избе.
А что же да не плачется,
Не горько тебе?
Поплачь, поплачь, Настенька,
Дочушка моя.
Лети, лети, ластынька,
Лети за моря.
Гармонь, гармонь, бубенчики.
– Тпру, кони! Стой, постой!..
Идет жених застенчивый
Через девичий строй.
– Эх, Настя, нас обидела,
Кого взяла – не видела:
Общипанного малого,
Кривого, куцепалого.
А что ж тебя заставило
Выйти замуж за старого,
За старого, отсталого,
Худого, полинялого?
У твоего миленочка
Худая кобыленочка.
Он не доехал до горы,
Ее заели комары.
Дверь – настежь. Гости – на порог,
Гармонь. И кто-то враз
В сенях рассыпал, как горох,
Поспешный, дробный пляс.
И вот за стол кленовый
Идут, идут Фроловы.
Идут, идут – брат в брата,
Грудь в грудь, плечо в плечо.
Седьмой, восьмой, девятый,
А там еще! Еще!..
Стоят середь избы —
Богатыри.
Дубы!
И – даром, что ли, славятся —
Идут, красой грозя,
Ударницы-красавицы —
Жестокие глаза.
А впереди – затейная
Аксюта Тимофеевна:
– Где стала я, где села я —
Со мной бригада целая.
Три раза премированный,
Идет Фролов Иван —
Лошадник патентованный,
До свадьбы чутку пьян.
Идет торжествен и суров,
Как в светлый день одет,
Ста восемнадцати годов,
Мирон Васильевич Фролов —
Белоголовый дед.
На свадьбу гостем приглашен,
Где правнуки сидят.
Сам в первый раз женился он
Сто лет тому назад.
И вот встает Андрей Фролов:
– Деды, позвольте пару слов.
Деды! В своей усадьбе
И на своей земле,
Когда, на чьей мы свадьбе
Гуляли здесь в селе?
Не в сытости, не в холе мы
Росли, и, как везде,
Шли замуж поневоле мы,
Женились – по нужде.
Деды! Своею властью
Мы здесь, семьею всей,
Справляем наше счастье
На свадьбе на своей.
За пару новобрачную,
За их любовь удачную,
За радость нашу пьем.
За то, что по-хорошему,
По-новому живем!
И свадьба дружно встала,
Сам сторож речь ведет:
– За молодых и старых,
За весь честной народ!
За дочь мою, за Настю,
И за дружка ее!
За их совет, за счастье,
За доброе житье!
А также выпить следует
За нас, за стариков,
И пусть вином заведует
Андрей Ильич Фролов.
Пускай проводит линию
Он с толком и душой:
Партейным льет по маленькой,
А нам уж – по большой.
И, видно, в меру каждому
Та линия была, —
Заговорили граждане
Про всякие дела.
– С тобой, Василий Федорыч,
Кому косить пришлось, —
Одно, Василий Федорыч:
Дух вон и лапти врозь.
С тобой, Василий Федорыч,
Запросит пить любой.
А я, Василий Федорыч,
Я ж рядом шел с тобой.
– Чистов, Прокофий Павлович,
Бобыльский бывший сын,
Не жук тебе на палочке,
А честный гражданин!
– А я стою на страже
Колхозного житья.
Кто скажет, кто докажет,
Что слабый сторож я?
А сын, читали сами,
На той границе он.
Оружьем и часами
За подвиг награжден.
Живу, горжусь сынами,
Тобой горжусь, зятек…
Постойте, пьет ли с нами
Товарищ Моргунок?..
Встает Никита над столом
И утирает бороду.
Один поклон.
Другой поклон —
На ту, на эту сторону.
– Раз надо, не стою:
Пью. Откровенно пью!..
– Пей, друг, и ешь досыта,
С людьми гуляй и пей!
– Да я ж, – кричит Никита, —
Не хуже всех людей!
– Гуляй с душой открытой,
Как гость среди гостей.
– Но конь, – кричит Никита, —
Эх, нет таких коней!
– Забудь, живи счастливо,
Не хуже кони есть!..
– Горек хлеб! Горько пиво!
Нельзя пить, нельзя есть.
– Горек мед! – кричат вокруг.
– Горько все! – деды решили.
Гармонист ударил вдруг…
– Дайте круг!
– Шире круг!
– Расступитесь!
– Шире!
Шире!
– Эх, дай на свободе
Разойтись сгоряча!..
Гармонист гармонь разводит
От плеча и до плеча.
Паренек чечетку точит,
Ходит задом наперед,
То присядет,
То подскочит,
То ладонью, между прочим,
По подметке
Попадет.
И поднесет ладонь к груди:
– Ходи, ходи!
Ходи, ходи!
Не скрывайся в хороводе,
Выходи —
И я с тобой!..
Гармонист ведет-выводит,
Помогает головой.
Выходит девочка бедовая,
Раздайся, хоровод!
Платье беленькое, новое
В два пальчика берет.
– Меня высватать хотели,
Не сумели убедить.
Не охота из артели
Даже замуж выходить.
А ты кто такой, молодчик? —
Я спрошу молодчика. —
Ты молодчик, да не летчик,
А мне надо летчика.
У колодца
Вода льется,
Подается по трубе.
Хорошо тебе живется,
Мне не хуже, чем тебе.
– Раздайся, хоровод:
Тимофеевна идет.
– Кому девки надоели,
Тот старуху подберет.
– Ничего про вас худого,
Девочки, не думала.
Отбить парня молодого
Одного надумала.
Эх, думала,
Подумала,
Веселые дела.
Дунула,
Плюнула,
Другого завела.
Бабий век —
Сорок лет.
Шестьдесят
Износу нет.
Если смерти не случится,
Проживу еще сто лет.
Эх, кума,
кума,
кума,
Я сама себе – сама.
Я сама себе обновку
Праздничную справила.
Я за двадцать лет коровку
На дворе поставила.
Дед стар,
стар,
стар, —
Заплетаться стал.
Никуда он не годится:
Целоваться перестал.
Проведу его, злодея,
Накажу кудлатого:
Восьмерых сынов имею,
Закажу девятого.
– Раздайся, хоровод:
Моргунок плясать идет.
Он сам идти не хочет,
Бабка за полу ведет.
Бабка задом отступает,
Заводило знак дает.
Батька сына вызывает,
Выступает наперед.
Вышли биться
Насовсем.
Батьке – тридцать,
Сыну – семь.
Батька – щелком,
Батька дробью,
Батька с вывертом пошел,
Сын за батькой исподлобья
Наблюдает, как большой.
Батька кругом,
Сын волчком,
Не уступает нипочем.
А батька – рядом,
Сын вокруг,
И не дается на испуг.
А батька – этак,
Сын вот так,
И не отходит ни на шаг.
И оба пляшут от души,
И оба вместе хороши,
И оба – в шутку и всерьез,
И оба дороги до слез.
И расстаются, как друзья…
Ах, надо б лучше, да нельзя!..
И вот еще не стихнул пол
Под крепкой дробью ног, —
То ль нищий, то ли гость взошел
Тихонько на порог.
На нем поповский балахон
Подрезан и подшит.
Зовет хозяйку в сени он,
Хлопочет и спешит.
Толкуют гости: кто такой?
Портной ли, коновал?..
У палисада серый конь
На привязи стоял.
Идет к гостям старуха мать,
Не поднимает глаз:
– Проезжий батюшка. Венчать
Согласен хоть сейчас.
Подсела робко к старику:
– Ругать повремени.
На яйца, говорит, могу,
Могу – на трудодни.
И вдруг без шапки на порог
Метнулся Моргунок.
С крыльца на двор простукал вниз.
Бегом, как из огня…
И, повод оборвав, повис
На шее у коня.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: