Поиск
* * *
Все же дальше тянет нить,
Развивая тему:
– Ну, хотя бы сократить
Данную Систему?
Поубавить бы чуток,
Без беды при этом…
– Ничего нельзя, дружок.
Пробовали.
Где там!
Кадры наши, не забудь,
Хоть они лишь тени,
Кадры заняты отнюдь
Не в одной Системе.
Тут к вопросу подойти —
Штука не простая:
Кто в Системе,
Кто в Сети —
Тоже Сеть густая.
Да помимо той Сети,
В целом необъятной,
Сколько в Органах – сочти!
– В Органах – понятно.
– Да по всяческим Столам
Список бесконечный,
В Комитете по делам
Перестройки Вечной…
Ну-ка, вдумайся, солдат,
Да прикинь, попробуй:
Чтоб убавить этот штат —
Нужен штат особый.
Невозможно упредить,
Где начет, где вычет.
Словом, чтобы сократить,
Нужно увеличить…
Теркин по́д локоть дружка
Тронул осторожно:
– А какая все тоска,
Просто невозможно.
Ни заботы, ни труда,
А тоска – нет мочи.
Ночь-то – да. А день куда?
– Тут ни дня, ни ночи.
Позабудь, само собой,
О зиме и лете.
– Так, похоже, мы с тобой
На другой планете?
– Нет, брат. Видишь ли, тот свет —
Данный мир забвенный,
Расположен вне планет
И самой Вселенной.
Дислокации иной —
Ясно?
– Как не ясно:
То ли дело под луной
Даже полк запа́сный.
Там – хоть норма голодна́
И гоняют лихо,
Но покамест есть война —
Виды есть на выход.
– Пообвыкнешь, новичок,
Будет все терпимо:
Как-никак – оклад, паек
И табак без дыма…
Теркин слышит, не поймет —
Вроде, значит, кормят?
– А паек загробный тот
По какой же норме?
– По особой.
Поясню
Постановку эту:
Обозначено в меню,
А в натуре нету.
– Ах, вот так… —
Глядит солдат,
Не в догадку словно.
– Ну, еще точней, оклад
И паек условный.
На тебя и на меня
Числятся в расходе.
– Вроде, значит, трудодня?
– В некотором роде…
Все по форме: распишись —
И порядок полный.
– Ну, брат, это же – не жизнь!
– Вон о чем ты вспомнил.
Жизнь!
И слушать-то чудно:
Ведь в загробном мире
Жизни быть и не должно, —
Дважды два – четыре…
* * *
И на Теркина солдат
Как-то сбоку бросил взгляд.
Так-то близко, далеко ли,
Новый видится квартал.
Кто же там во власть покоя
Перед вечностью предстал?
– Любопытствуешь?
– Еще бы.
Постигаю мир иной.
– Там отдел у нас Особый,
Так что – лучше стороной…
– Посмотреть бы тоже ценно.
– Да нельзя, поскольку он
Ни гражданским, ни военным
Здесь властям не подчинен.
– Что ж, Особый есть Особый. —
И, вздохнув, примолкли оба.
* * *
…Там – рядами по годам
Шли в строю незримом
Колыма и Магадан,
Воркута с Нарымом.
За черту из-за черты,
С разницею малой,
Область вечной мерзлоты
В вечность их списала.
Из-за проволоки той
Белой-поседелой —
С их особою статьей,
Приобщенной к делу…
Кто, за что, по воле чьей —
Разберись, наука.
Ни оркестров, ни речей,
Вот уж где – ни звука…
Память, как ты ни горька,
Будь зарубкой на века!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
– Кто же все-таки за гробом
Управляет тем Особым?
– Тот, кто в этот комбинат
Нас послал с тобою.
С чьим ты именем, солдат,
Пал на поле боя.
Сам не помнишь? Так печать
Донесет до внуков,
Что ты должен был кричать,
Встав с гранатой. Ну-ка?
– Без печати нам с тобой
Знато-перезнато,
Что в бою – на то он бой —
Лишних слов не надо;
Что вступают там в права
И бывают кстати
Больше прочих те слова,
Что не для печати…
Так идут друзья рядком.
Вволю места думам
И под этим потолком,
Сводчатым, угрюмым.
Теркин вовсе помрачнел.
– Невдомек мне словно,
Что Особый ваш отдел
За самим Верховным.
– Все за ним, само собой,
Выше нету власти.
– Да, но сам-то он живой?
– И живой.
Отчасти.
Для живых родной отец,
И закон, и знамя,
Он и с нами, как мертвец, —
С ними он
И с нами.
Устроитель всех судеб,
Тою же порою
Он в Кремле при жизни склеп
Сам себе устроил.
Невдомек еще тебе,
Что живыми правит,
Но давно уж сам себе
Памятники ставит…
Теркин шапкой вытер лоб —
Сильно топят все же, —
Но от слов таких озноб
Пробежал по коже.
И смекает голова,
Как ей быть в ответе,
Что слыхала те слова,
Хоть и на том свете.
Да и мы о том, былом,
Речь замнем покамест,
Чтоб не быть иным числом,
Задним, – смельчаками…
Слишком памятны черты
Власти той безмерной…
– Теркин, знаешь ли, что ты
Награжден посмертно?
Ты – сюда с передовой,
Орден следом за тобой.
К нам приписанный навеки,
Ты не знал наверняка,
Как о мертвом человеке
Здесь забота велика.
Доложился – и порядок,
Получай, задержек нет.
– Лучше все-таки награда
Без доставки на тот свет.
Лучше быть бы ей в запасе
Для иных желанных дней:
Я бы даже был согласен
И в Москву скатать за ней.
Так и быть уже. Да что там!
Сколько есть того пути
По снегам, пескам, болотам
С полной выкладкой пройти.
То ли дело мимоходом
Повстречаться с той Москвой,
Погулять с живым народом,
Да притом, что сам живой.
Ждать хоть год, хоть десять кряду,
Я б живой не счел за труд.
И пускай мне там награду
Вдвое меньшую дадут.
Или вовсе скажут: рано,
Не видать еще заслуг.
Я оспаривать не стану.
Я – такой. Ты знаешь, друг.
Я до почестей не жадный,
Хоть и чести не лишен…
– Ну, расчувствовался. Ладно.
Без тебя вопрос решен.
Как ни что, а все же лестно
Нацепить ее на грудь.
– Но сперва бы мне до места
Притулиться где-нибудь.
– Ах, какое нетерпенье,
Да пойми – велик заезд:
Там, на фронте, наступленье,
Здесь нехватка спальных мест.
Ты, однако, не печалься,
Я порядок наведу,
У загробного начальства
Я тут все же на виду.
Словом, где-нибудь приткнемся.
Что смеешься?
– Ничего.
На том свете без знакомства
Тоже, значит, не того?
Отмахнулся друг бывалый:
Мол, с бедой ведем борьбу.
– А еще тебе, пожалуй,
Поглядеть бы не мешало
В нашу стереотрубу.
– Это что же ты за диво
На утеху мне сыскал?
– Только – для загробактива,
По особым пропускам…
Нет, совсем не край передний,
Не в дыму разрывов бой, —
Целиком тот свет соседний
За стеклом перед тобой.
В четкой форме отраженья
На вопрос прямой ответ —
До какого разложенья
Докатился их тот свет.
Вот уж точно как в музее —
Что к чему и что почем.
И такие, брат, мамзели,
То есть – просто нагишом…
Теркин слышит хладнокровно,
Даже глазом не повел.
– Да. Но тоже ведь условный
Этот самый женский пол?..
И опять тревожным взглядом
Тот взглянул, шагая рядом.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: