Они прошли пару десятков футов по коридору, стены которого были обшиты сосновыми панелями, и очутились в просторном холле, расположенном в передней части дома. Норден решил, что ему еще не приходилось бывать в богатом особняке со столь бестолковой планировкой. Расположенные на большом расстоянии друг от друга три закрытые двери вели в разных направлениях, узкая винтовая лестница скрывалась в полумраке. Бойль направился к двери, расположенной ближе всех к той, через которую они вошли.

На стене рядом с дверью находилась кнопка с маленькой лампочкой и висел телефон. Бойль нажал кнопку, дождался, когда загорится лампочка, и снял трубку телефона.

— Джентльмен прибыл, сэр… Да, сэр. — Он повесил трубку и сказал: — Входите, пожалуйста, сэр.

— Неужели вам еще не надоело говорить «сэр»? — недовольно поинтересовался Норден.

В полумраке холла на него бесстрастно посмотрели бесцветные глаза Бойля.

— Это входит в мои обязанности… сэр, — пожал плечами дворецкий, открыл дверь и в ожидании замер.

— Спасибо, — поблагодарил Берт Норден и прошел мимо дворецкого.

Переступив порог, он растерянно замер и попытался сориентироваться. Первое, что он почувствовал, была ужасная жара. Второе — сильное ощущение того, что он оказался в прошлом.

Сначала ему показалось, что он попал на очень дорогую съемочную площадку. Огромная комната с высоким потолком уходила вдаль. В дальнем конце виднелся громадный камин, в котором пылал яркий огонь. На красивом резном столике в центре комнаты стояла одинокая лампа. Лампа отбрасывала вокруг себя круг света, в котором Норден разглядел массивную викторианскую мебель.

Старика он заметил только тогда, когда тот заговорил.

— Ну? — послышался резкий и довольно громкий голос.

Владелец голоса сидел под бронзовой лампой в кресле-каталке у камина. Если бы Берт сначала увидел его, а потом услышал, то очень удивился бы, что такой громкий и сильный голос принадлежит такому дряхлому старику.

Скорее всего, это и есть знаменитый Джонатан Декер. Декер показался ему невероятно старым. На руках, под тонкой, похожей на пергамент, кожей проступали синие бугристые вены. Такая же тонкая кожа и на лице, голова была увенчана белоснежной шевелюрой. Под густыми старомодными усами виднелись тонкие губы. Ярко-синие глаза, как и голос, были полны энергии и жизни.

— Мистер Декер?

— Джонатан Декер, — представился старик. — А вы Норден. — Эти слова Декер произнес таким тоном, что сразу становилось ясно: больше Берту некем и быть. Несомненно, он ждал приезда Нордена.

Берт Норден кивнул. На какую-то долю секунды синие глаза вспыхнули. Старик поднял с колен руку и показал на стоящий поблизости стул. Другая рука продолжала неподвижно лежать на открытой книге.

Норден уселся на старинный стул с прямой спинкой и сиденьем, набитым жестким конским волосом, и принялся молча ждать.

— Если хотите, можете курить, — милостиво кивнул мистер Декер.

Норден закурил сигарету и метко бросил спичку в огонь. Сейчас, лучше разглядев Джонатана Декера, он обратил внимание еще на одну деталь его лица. Крючковатый нос навис над тонкими губами, как клюв хищной птицы, а решительный подбородок, торчащий вперед, только добавлял ему суровости.

Молчание явно затянулось, и Норден неуютно поежился.

— Вас рекомендовали мне, как превосходного секретаря, — неожиданно заявил старик. — Что вы умеете делать?

— Я окончил бухгалтерские курсы, — ответил Норден. — Печатаю на машинке, стенографирую.

— Ба! Печатать и стенографировать умеет любой клерк.

— А что вам нужно от секретаря? — не скрывая небольшого раздражения, поинтересовался Берт.

Джонатан Декер довольно улыбнулся, и Нордену показалось, что старику нравится злить гостей.

— Осмотрительность, наблюдательность, преданность.

— Все это у меня есть, только с одной маленькой оговоркой. Они не должны вступать в конфликт с моей… совестью.

— Хорошо, — кивнул Декер. — Мне не нужен секретарь, который бы пресмыкался передо мной… Пьете?

— Пью, — пожал плечами Норден.

Старик вновь неторопливо поднял худую длинную руку.

— С вами будут обращаться, как с членом семьи. Я уже сообщил об этом своим родственникам. Вы будете занимать такое же положение, как они. Запомните это. Если кто-то будет вести себя с вами высокомерно, немедленно докладывайте мне.

Норден внезапно встал.

— Донесение о семейных ссорах не должно входить в круг моих обязанностей. Я не шпион и не собираюсь здесь ни за кем следить.

Джонатан Декер резко опустил руку.

— Только не надо строить из себя Дон-Кихота. Единственная слежка, которую я вам предлагаю, нужна для вашей же защиты. Я — богатый человек, Норден. Это я вам говорю для того, чтобы удовлетворить ваше любопытство, если оно у вас, конечно, есть. Было время, когда я управлял из этого дома целым городком лесорубов. А когда понадобилось перенести лесопильный завод, то вместе с ним я перенес на новое место и сам город. Я перенес все, кроме своего дома. Через много лет продал дело и остался здесь. Дом я строил специально для себя… За свою долгую жизнь я заработал больше денег, чем это положено Богом простым людям. Единственное исключение составляют те, кто заслуживает больших денег. Так вот, я их заслужил. — Джонатан Декер неожиданно нагнулся вперед и поинтересовался: — Как, по-вашему, сколько мне лет?

Берт Норден никак не мог ответить на вопрос, который не давал ему покоя с первой минуты разговора. Он до сих пор не решил, какие чувства у него вызывает Декер: приятные или неприятные? Одно обстоятельство несомненно говорило в его пользу: старик ничего не скрывал и говорил начистоту. Честность и откровенность всегда пользовались у Нордена большим уважением, поскольку он сам был честным и прямым человеком.

— Между восемьюдесятью и ста.

Декер рассмеялся, и его смех напомнил Берту шелест промасленной бумаги.

— Восемьдесят семь, но это не имеет никакого значения. Дело в том, что человек моего возраста может в любую минуту умереть.

— Десять против одного, что вы не умрете, — покачал головой Норден.

— Моя дочь часто говорит, что я переживу ее, — кивнул старик, попыхивая сигарой. — Может, и переживу… Для информации, Норден, моя дочь — страшный человек. Такие люди вызывают у окружающих ужас. Она откормлена, обладает вежливыми манерами и верит в Бога. Короче, типичная представительница породы самоуверенных людей, порождение вашей цивилизации. Этакий несгибаемый борец за равноправие мужчин и женщин!

Берт Норден хмыкнул про себя. Судя по всему, Декер не считал своей существующую сейчас цивилизацию. Комната, в которой они находились, доказывала эту мысль. Конечно, Декер не отказывался от некоторых благ цивилизации, которые могли бы нарушить его комфорт, типа электричества и автомобилей, но в остальном явно предпочитал жить в прошлом.

— Мой зять, — неожиданно сообщил старик, — самый настоящий дурак. Отец оставил ему состояние, и он потерял его. Сейчас же никак не может взять в толк, почему я не позволяю ему проделать тот же самый фокус и с моими деньгами. И дочь, и зять полностью зависят от меня и моих капризов. Мои внук и внучка, — отчетливо выговаривая слова, продолжал Джонатан Декер, — избалованы и испорчены до крайней степени. В полном и абсолютном смысле этого слова… Артуру уже двадцать пять, но он до сих пор не жил самостоятельно, и очень сомневаюсь, что когда-нибудь сможет. Его жена — единственный приличный человек во всем доме.

— А мне понравился Бойль, — пожал плечами Берт Норден.

Декер слабо улыбнулся и ответил, не разжимая губ:

— Бойль — слуга.

Норден понял, что перед ним сидит человек, который не может не вызвать восхищения своей энергией и откровенностью, но к людям, вызывающим расположение, он явно не относится.

— Если жена вашего внука такая приличная девушка, то почему же она вышла за него замуж?

Глаза Декера широко раскрылись, и Норден поспешил объяснить равнодушным голосом: