Войдя в подъезд, я лениво поднялся на свой этаж, попутно буркнув «здрасьте» соседке. Она как-то странно посмотрела на меня. Удивительно, что я заметил это, ведь я вообще ничего не замечал. Подойдя к двери, я позвонил в звонок, так как ключей у меня с собой не было.  Мне не спешили открывать. Я позвонил еще раз, и еще, затем стал громко тарабанить кулаком в дверь. В груди как-то непривычно и неприятно похолодело. Наконец, замок щелкнул, и дверь неуверенно приоткрылась, я распахнул ее и едва не сбил с ног Нютку.

-  Тебя не учили спрашивать, кто стоит за дверью или тебе все равно, кого впускать в квартиру? – сходу налетел я на сестру. Между прочим, вполне справедливо. – Где мама с папой? – поинтересовался я, так как, пройдя в квартиру, я обнаружил непривычную тишину.

-  Я одна, – пролепетала Анька. – Мама…- тут голос девочки дрогнул, и она заплакала, тихо так, не по-детски. Я подбежал к ней и стал трясти ее за худенькие плечи:

-  Что? Что с мамой? Отвечай же! Ну?

-  Нет, она… Папа… Ему стало плохо. У него кровь шла из носа.- Нютка всхлипывала и задыхалась, поэтому говорила прерывисто и не очень внятно. – Двое мужчин привели его домой. Потом мама вызвала скорую, врачи  осмотрели его и увезли в больницу. Мама поехала с ним, а меня оставила дома, сказала, чтобы никому не открывала, пока не дождусь тебя.

-  Что они сказали? Врачи? Что сказали?

-  Не знаю. Мама велела мне идти в комнату. Я только видела, как они измеряли ему давление, ну, как это всегда делал папа…этим…тонометром.

-  Понятно, – выдохнул я. Вероятно, у отца поднялось давление. Я молился о том,  чтобы все обошлось. Я взял свой мобильный телефон и набрал мамин номер – из зала послышалась мелодия ее телефона. Значит, мама оставила его дома. Остается только ждать маминого возвращения. Вскоре позвонила тетя Маша – мамина родная сестра. Она знала о случившимся с папой. Она не стала скрывать от меня правду, и сказала, что у папы инсульт. Тетя Маша обещала приехать утром, проведать нас, если мама останется в больнице с папой. Я не мог поверить, не мог понять – ведь папе был всего сорок один год! Разве в этом возрасте может случиться инсульт или инфаркт? Я не осознавал, что до этого всегда считал, что сорок – это ого - го как много. Я изменил свое мнение.

Я бессильно опустился на диван, спрятав лицо в ладонях. Я раскачивался взад-вперед, медленно и монотонно. Не знаю, сколько времени я так просидел, и  не сразу отреагировал, когда почувствовал чье-то присутствие рядом с собой. Я и забыл, что в этой квартире я не один. Маленькая ладонь тихо и даже боязливо легла мне на плечо, затем детские руки обняли меня.

-  Сереж, не плач. Папа поправится. Вот увидишь!

Вот тут я вздрогнул, будто меня ударили. Нютка испуганно убрала руки, когда я посмотрел на нее. Она виновато покраснела, словно смутившись своего поступка.

-  Чего тебе? Я не нуждаюсь в твоем сочувствии! – с нескрываемой ненавистью прошипел я ей.

- Я не…

-  Иди спать! – рявкнул я, вкладывая в этот крик всю свою злость, страх и отчаяние. Нютка вздрогнула и, не сказав больше ни слова, оставила меня одного. Я не давал волю слезам, я часто-часто моргал, чтобы они отступили. Я не ложился спать. Я ждал маму, ждал какого-то чуда, что вот-вот мама с папой вернутся, и скажут, что произошла ошибка – папе просто стало нехорошо, и сейчас ему уже легче. Конечно, завтра он не пойдет на работу, ему нужен покой и лечение. Но это никакой не инсульт – просто высокое  артериальное давление. Просто давление. Я не заметил, как уснул на диване, и проснулся утром уже около десяти, когда мама вернулась из больницы.

-  Почему ты не в школе, сынок? – устало спросила она.

-  Какая школа, мама?! Что с папой? Как он? Тетя Маша сказала, что у него инсульт, это правда?

-  Да, сынок, правда. Но с ним все будет хорошо. Он поправится, – фальшиво произнесла мама. Я понял, что она лжет. – Где Анечка?

-  Понятия не имею. Спит, наверно, – небрежно ответил я. Мне не хотелось переводить тему, я должен был все узнать про папу. Мама покачала головой.

-  Нельзя так, Сережа. Почему ты так относишься к сестре?

-  Она мне не сестра! – отчаянно выпалил я, и сразу пожалел об этом. Даже в порыве отчаянной ненависти к Нютке я никогда не позволял себе этих слов. Мне было стыдно произносить их. Стыдно было и сейчас, когда я уже ляпнул это.

- Не говори так, сынок! – испуганно воскликнула мама. – Не говори так! Мы с папой любим  Анечку, и  мне она как дочь. Мы очень любим ее, и тебя очень любим!

-  Вот в последнем я сомневаюсь, – опять сморозил я. Я и сам не понимал, что заставляло меня говорить все это, ведь я прекрасно знал, что эти слова причиняют маме боль.

-  Сережа, Сережа…. В тебе сейчас говорит подростковый  эгоизм и ревность. Это нормально, но когда ты повзрослеешь, когда станешь старше, то…

-  То полюблю Аньку, как родную сестру? – закончил я за нее.

-  Я очень на это надеюсь, – устало сказала мама. – Я только хочу сказать, что у Анечки никого кроме нас больше нет, и когда-нибудь тебе придется заботиться о ней.

-  Тогда и Анечка станет взрослой. Зачем мне тогда заботиться о ней? Мама, скажи мне, что с папой? Он в тяжелом состоянии, да? Мама, не ври мне, пожалуйста!

Мамины глаза наполнились слезами, и она вытерла их ладонью.

-  Да. Он…- ей было тяжело говорить, и я боялся, что она разрыдается совсем как Нютка. – Он не говорит, и никого не узнает.

Мама вздохнула и ушла будить Нютку, которая, наплакавшись, спала теперь крепким сном.

-  Умывайтесь быстрее и будем пить чай! – мама очень старалась, чтобы ее голос был бодрым. Я не понимал, к чему этот спектакль - я бы не стал осуждать маму ни за слезы, ни за плохое настроение. Конечно, это все ради Анечки! Чтобы не напугать бедное дитя, мама из кожи вон лезет.

-  Мам, а папа поправится? – с надеждой в голосе спросила Анька, когда мы пили чай на кухне.

 - Конечно, солнышко. Конечно, папа поправится. Только наверно, не скоро. На это уйдет время.

-  Зачем ты врешь ей?  - не выдержал я. – Скажи ей правду! Пусть знает!

-  Сергей! – одернула меня мама, но я не обратил на нее внимания.

-  Солнышко, - обратился я к сестре нарочно ласковым голосом, подражая маме, - видишь ли, у папы случился инсульт, ты наверно слышала, что это такое, - да, она слышала, и она знала, что это, потому что ее большие глаза превратились в голубые блюдца. – Его парализовало. А еще, если ты придешь навестить его, он тебя не узнает. – Ресницы голубых глаз затрепетали, но Анька не заплакала.

-  Не слушай его, зайка, – заворковала мама. Зайка кивнула головой, но ничего не ответила.

После обеда мама снова собралась к папе в больницу. Увидев, что и Анька собирается с ней, я занегодовал.

-  Она идет с тобой?  - спросил я маму. Мама на меня даже не взглянула, продолжая плести Аньке косу.

-  Нет, я отвезу Аню  к тете Маше. Боюсь, что без меня вы здесь подеретесь. Я буду недолго, только узнаю, нужны ли дополнительные лекарства, – мама закончила плетение косы, и поцеловала Нютку в макушку. – Кстати, Сергей, звонила твоя классная руководительница, Алла…

- Николаевна, - напомнил я.

 -  Да, да. Я рассказала ей про папу, так что ругать тебя за прогул никто не будет. А вот с биологией проблема не решена – наверно, в этой четверти у тебя будет тройка, реферат-то ты сегодня не сдал.

-  Пусть, – отмахнулся я. Разве сейчас это имеет какую-то значимость? Мама словно прочла мои мысли:

-  Верно, сейчас это не так важно. Анют, ты готова? – обратилась она к дочери. Та утвердительно кивнула. – Мы не долго, но если захочешь есть, ужинай без нас, – мама улыбнулась мне, и они с Анькой ушли.

Остаток дня я провел, играя в компьютерную стрелялку. Звонил Пашка, чтобы узнать, почему я отсутствовал в школе. Я рассказал ему про отца, а он в свою очередь, рассказал мне о случаях, когда люди после поражения инсультом выкарабкивались и поднимались на ноги. Я очень надеялся, что с папой будет также. Разговор с Пашкой очень меня взбодрил, и мое настроение заметно улучшилось, правда, ненадолго. Вечером приехала мама, собрала кое-какие вещи, и снова уехала в больницу – за папой необходим был уход. Я понял, что это теперь часть нашей жизни. Я не ошибся. Нютка жила у тети Маши, мама пропадала в больнице с папой, а я же был предоставлен сам себе.