объяснений предписывалось принимать на веру слова Корана о лице и руках божьих, о его восседании на престоле; разуму делалась только та уступка, что отвергалось буквальное применение к богу этих слов, связанных с представлением о человеке. Таким же образом предписывалось верить без рационалистических объяснений в существование ангелов, в том числе Накира и Мункира, допрашивающих человека в могиле (в Коране об этом ничего нет) в день Страшного суда, со всеми подробностями о весах (мизан) для оценки поступков человека, о тонком, как волос, пути (сират) поверх пропасти, с которого будут низвергаться в ад грешники и проникать в рай блаженные, о райском блаженстве и адских муках. Бог будет отправлять людей в рай или в ад на основании свидетельства пророков; заступничество пророков иногда будет освобождать из ада людей, уже претерпевших там долгие муки.

В том же X в., на этот раз при содействии правительства, была сделана попытка установить догматы ислама на отдаленном востоке мусульманского мира, в Туркестане, где правила в то время династия Саманидов. Факихи обратили внимание правителя на успехи еретиков; правитель поручил им составить руководство по вероучению для народа; руководство было составлено на арабском языке и но желанию правительства переведено на более доступный для народа персидский язык. До нас оно дошло только в позднейшей обработке (XIV в.), не только сокращенной, но и дополненной. Насколько можно судить по этой обработке о первоначальном сочинении, догматы ислама были изложены в нем несколько яснее и определеннее, чем у Аш'ари, хотя догматическим вопросам отводится только второстепенное место. Составители понимали, что для укрепления веры в народе лучшее средство — связать ее с ежедневной жизнью, и дали народу ряд практических наставлений: от основного правила всякой нравственности — делать для других все то, что желаешь получать от других, — до запрещения длинных ногтей и усов. Подчеркивается также обязанность повиноваться властям (со ссылкой на Коран, IV, 62), хотя бы несправедливым. Установление догматов веры, как в трудах Аш'ари и в постановлениях христианских вселенских соборов, имеет полемический характер. По местному преданию, в Самарканде в то время были распространены противоположные по духу ереси мутазилитов и керрамийцев, у которых вместе было до 17 медресе; борьбу с ними вели Абу-л-Касим Самарканди (ум. в 953 г.) и Абу Мансур Матуриди (ум. в 940-х годах); первому приписывается составление руководства, второй считался потом в Туркестане главным догматическим авторитетом. По преданию, Абу-л-Касим Самарканди обладал философским образованием, но из его сочинения этого не видно. Яснее отразились в нем персидские народные представления, которые, по всей вероятности, стали оказывать влияние на ислам тотчас после арабского завоевания, так как в этих отдаленных от Аравии областях новая вера с самого начала распространялась на народном языке, и в Бухаре в первое время даже слова Корана во время молитвы произносили пo-пepсидски.

Религиозные споры и в Туркестане, как везде, касались вопросов о боге, его слове, его предопределении и ответственности человека. Абу-л-Касим Самарканди учит, что слово божье нераздельно связано с ним и не создано. Всего человечеству ниспослано 114 священных книг: 50 Сифу, 30 Идрису (Еноху), 20 Аврааму, 10 Моисею до Пятикнижия; остальные — Пятикнижие, Псалмы, Евангелие и Коран. Бог говорил Гавриилу без звуков человеческой речи, Гавриил передавал его слово Мухаммеду звуками человеческой речи, так же воспринимал и передавал его Мухаммед; тем не менее, Коран в точности передает слово божье. Бумага, перо, чернила, переплет и произносимые людьми звуки созданы, содержание Корана не создано. Священные книги различные, но основное содержание их одно и то же, как в различных окнах различно преломляется один и тот же солнечный свет. Сила созидания принадлежит одному богу, человек ничего создать не может. Веру, первое условие для спасения, дает бог; он никому не обязан се давать; к тем, кому она дана, он милостив, к тем, кому не дана, только справедлив. Принять веру или отвергнуть ее есть действие человека; за это действие он подлежит награде или наказанию; в хороших действиях человека бог ему помогает, в дурных — только покидает его, т. е. во втором случае роль бога только пассивная. Одинаково ошибочны учения приверженцев кадара, т. е. полной свободы человека, что ведет к предположению о бессилии бога, и джабра, учения о предопределении богом всех человеческих поступков, что ведет к оправданию неверных и грешников. Неверные и лицемеры прямо идут в ад на вечные муки, покаявшиеся перед смертью верующие — прямо в рай; верующих, умерших без покаяния, бог, как пожелает, или направляет в рай, или наказывает в аду за грехи; после покаяния перед ними открывается рай. Адские муки умерших могут быть сокращены заступничеством пророка и молитвами живых. Молиться следует за всех мусульман, каковы бы ни были их грехи; решение вопроса о тяжести греха следует предоставить богу. Одинаково ошибочны мнения хариджитов, что тяжкий грех делает мусульманина кафиром, мутазилитов — что совершивший тяжкий грех перестает быть мусульманином, но не становится кафиром, и мурджитов — что мусульманин может грешить без ущерба для себя. От еретиков бог покаяния не принимает и всецело предоставляет их во власть дьявола, обладающего многочисленными воинствами. На одного человека рождается десять демонов, и все они остаются в живых, тогда как люди умирают. У Иблиса есть престол в воздухе, откуда он рассылает своих гонцов, 70 раз в день приносящих ему сведения о людях. Когда к человеку приближается смерть, Иблис для захвата его души посылает 70000 демонов; бог на каждого демона посылает 10 ангелов, но этой защитой пользуются только «люди сунны и общины», правоверные последователи про

рока. Происхождение не дает человеку никаких преимуществ, что относится и к потомкам пророка; и их, как всех прочих, спрашивают не о их происхождении, но только о их вере и делах. Первые вопросы задаются умершему еще в могиле ангелами Мункиром и Накиром; его спрашивают, кто его господь, какая его вера и кто его пророк. От исполнения предписаний пророка не освобождают никакие личные заслуги; святые, какова бы ни была милость бога к ним, всегда ниже пророков; кто под предлогом личной близости к богу перестает исполнять обряды и предписания религии, есть еретик, которого правители должны изгонять из среды верующих. Лучшие после пророка люди — четыре халифа в том порядке, как они правили. Кто ставит Али выше трех первых халифов, нарушает завет самого Али, поставившего Абу Бекра и Омара выше себя, и принадлежит не к секте (ши'е) Али, но к секте Иблиса.

Аш'ари и Абу Мансур Матуриди сделались впоследствии для всех суннитов главными авторитетами в догматических вопросах; но в X в. их системами так же мало можно было прекратить религиозные споры, как прежде — распоряжениями халифов. Мутазилиты не старались распространять свое учение среди народа, напротив, как некогда фарисеи, были убеждены, что истинное познание закона простонародью недоступно; тем не менее в мусульманском мире, как в Византии, религиозными вопросами интересовались не только богословские круги, но и народные массы; в Персии можно было встретить на улице носильщиков, споривших между собой, сотворен ли Коран или нет. Переход светской власти в Багдаде и Западной Персии от халифов к шиитским Буидам содействовал успехам философии и мутазилитского богословия; но в конце XI в. самый могущественный из Буидов, Адуд ад-дауля, перешел на сторону последователей Аш'ари и назначил одного из них воспитателем своего сына. В XI и XII вв. правоверная догматика, с одной стороны, сблизилась с умеренным мистицизмом, с другой — восприняла в себя много элементов греческой философии. Последователями Аш'ари были такие авторитеты суфизма, как Абу-л-Касим Кушейри (ум. в 1074 г.) и Абу Хамид Газали (ум. в 1111 г.); для Газали бог, при всем своем недосягаемом величии, «близок всем своим созданиям, ближе своим рабам (людям), чем их яремная вена». Сближение с суфизмом должно было способствовать успехам догматики Аш'ари среди народных масс, где в то время приобретали все больший успех культ святых и легенда о пророке как святом заступнике людей; в X в. впервые стали праздновать годовщину дня рождения пророка и соединять с этим празднеством чтение его легендарной биографии. Для более культурных слоев предназначались доводы, заимствованные у греческих философов; тот же Газали, боровшийся с философами (одно из его противофилософских сочинений было единственным памятником арабской литературы, переведенным еще в средние века на русский язык, хотя и не прямо с арабского), ввел в догматическую систему ислама почти всю греческую