Убежденные его речью чиновники тут же организовали лигу и торжественно поклялись не допустить ареста ни одного из ее членов. Вслед за тем Прасат Тонг и его единомышленники, собрав все свои силы, двинулись ко дворцу. Упорное сражение среди дворцовых зданий продолжалось всю ночь. К утру, поняв, что все потеряно, король бежал и укрылся в храме близ Аютии. Монахи, однако, вскоре его выдали. Четтатирату пришлось предстать перед судом собрания чиновников королевства. По приговору этого собрания король и его мать были казнены.

Силы феодальной реакции при поддержке командира японской наемной гвардии Ямады пытались сохранить трон за девятилетним братом Четтатирата, Атит Чакравонгом. Они полагали, что правление ребенка даст им больше возможностей для закрепления своих позиций. Но благодаря ловким политическим маневрам Прасат Тонгу удалось низложить короля-ребенка после 36 дней правления. Общее собрание королевских чиновников избрало королем Прасат Тонга (1629—1656).

Приход Прасат Тонга к власти ознаменовался значительными изменениями в персональном составе сиамского правительства и высшего чиновничества. «В королевстве Сиам, — писал глава голландской торговой фактории в Сиаме ван Флит, — произошла великая перемена. Знатные вельможи лишились свободы и богатства, в то время как рабы стали мандаринами и вошли в число могущественнейших при дворе».

Употребил ли ван Флит в данном случае термин «рабы» в прямом или переносном (т. е. желая подчеркнуть «низкое происхождение» новых вельмож) смысле, сказать трудно. Во всяком случае, ясно, что, если в число приближенных Прасат Тонга и входили люди, считавшиеся ранее рабами, т. е. прежние крепостные, говорить об антифеодальном, революционном характере деятельности Прасат Тонга (как, видимо, представлял ее себе ван Флит, несколько раз возвращавшийся к мысли о рабах-вельможах) не приходится.

Основную социальную опору Прасат Тонга, как и всякого короля, борющегося за централизацию страны, составляли мелкие феодалы-чиновники (при отсутствии таких жестких границ между сословиями, какие существовали, например, в средневековой Европе, в число чиновников-дворян, конечно, могли проникать отдельные представители крестьянства).

Значительную поддержку оказывала Прасат Тонгу буддийская церковь, как и мелкие феодалы заинтересованная в установлении сильной централизованной власти (разумеется, до тех пор, пока та не посягала на ее права) и в ограничении крупных светских феодалов. В благодарность за это Прасат Тонг щедро одарял буддийские монастыри землями и золотом.

Прасат Тонга на первых порах поддерживало также многочисленное и влиятельное купечество Аютии и других торговых центров, состоявшее по преимуществу из натурализовавшихся в Сиаме индийцев, китайцев, японцев, персов, армян и представителей других национальностей.

Народные массы в событиях, связанных с государственным переворотом, который привел к власти Прасат Тонга, активного участия не принимали.

3. Политика основателя новой династии

После захвата трона Прасат Тонг столкнулся с многочисленными трудностями. Соседние страны не признавали его законным королем и под предлогом борьбы против узурпации власти пытались отторгнуть в свою пользу пограничные области Сиама. Вассальные малайские княжества отказывались подчиняться его власти, а обосновавшийся там Ямада, превративший Лигор фактически в свое собственное королевство, намеревался идти на Аютию и свергнуть «тирана». Врагами нового правителя оставались крупные феодалы.

Требовалась большая гибкость, незаурядное дипломатическое и военное искусство, чтобы в подобных условиях удержать и укрепить свою власть. И Прасат Тонг проявил эти качества.

Прежде всего он отразил нападения Чиангмая и Лаоса и подавил мятеж Ямады, а затем всерьез занялся борьбой с крупными феодалами, которая составила основу всей его внутренней политики.

До Прасат Тонга губернаторы обычно пребывали в своих провинциях и занимали свой пост, как правило, пожизненно. При этом губернаторы ближних (к столице) провинций являлись ко двору для отчета один-два раза в год, а дальних — раз в три года.

Уже в начальный период своего правления Прасат Тонг резко нарушил сложившиеся традиции. Каждые четыре-восемь месяцев он перемещал всех губернаторов (как и прочих крупных чиновников) с одного поста на другой, нигде не давая им укорениться. «Он так часто меняет высших должностных лиц королевства, — писал вал Флит, — что никто из знатных не может с уверенностью сказать, что ему принадлежит». В дальнейшем король прибегнул к еще более радикальной мере, принудив почти всех губернаторов постоянно жить в столице. Обязанности губернаторов на местах стали выполнять их заместители — мелкие феодалы, назначенные на этот пост Прасат Тонгом и всецело зависевшие от него.

Губернаторы и другие крупные феодалы, собранные в Аютии, фактически превратились в заложников. Они были полностью лишены прежней свободы. Им, например, разрешалось разговаривать между собой только в приемном зале дворца и так, чтобы их слышали все. Нарушив это правило, они могли лишиться не только своего положения, но и жизни. Без ведома и согласия короля эти феодалы не имели права встречаться даже со своими детьми или родителями. Все вельможи, пишет ван Флит, обязаны были под страхом тяжелого наказания трижды в день являться во дворец на перекличку.

Подобные административные меры Прасат Тонг сочетал с прямым террором против верхушки феодального класса. В воспоминаниях голландского путешественника Яна Стрейса сохранилось описание массовых репрессий против крупных феодалов в феврале — апреле 1650 г.

Поводом для репрессий послужила смерть дочери Прасат Тонга. Было объявлено, что ее отравили противники короля. По этому делу казнили более тысячи человек. Весь процесс был направлен исключительно против крупных феодалов. Стрейс писал: «Считали, что беснующийся адский тиран под предлогом розыска отравителей хотел убрать со своего пути все дворянство, которого он боялся...». Напряженность обстановки у Стрейса подчеркивается тем, что Прасат Тонгу перед началом репрессий пришлось (под предлогом предстоящей войны) стянуть в столицу многочисленные войска. При всем своем полновластии король не имел возможности арестовывать вельмож в их домах и вынужден был под разными предлогами заманивать их к себе во дворец. Исход борьбы, верно подмечает Стрейс, был решен тем, что «наказанию подверглись только благородные и знатные и гибель их удовлетворяла и радовала народ, обремененный ради них налогами и повинностями».

Основной чертой внешней политики Прасат Тонга был отказ от разорительных войн, препятствовавших успешному развитию сиамской торговли. С первых лет своего правления он посылает посольства с предложением мира и дружбы в Пегу, Аву и Аракан (в Бирме), в Лаос, Аче (в Индонезии), Тямпу (во Вьетнаме) и в другие тогдашние государства Юго-Восточной Азии. В середине 30-х годов Прасат Тонг уже явно берет курс на мирное решение конфликтов как с проникшими в регион европейскими державами, так и с азиатскими соседями. Несмотря на подстрекательство голландцев, он прекращает изнурительную долголетнюю борьбу за владычество над Камбоджей. Сиамский монарх отказывается также от традиционных походов на Бирму и Лаос.

Забота о развитии торговли занимала значительное место в политике Прасат Тонга. При нем снижаются размеры импортных и экспортных пошлин, осуществляются меры для ограждения купцов от феодального грабежа, феодалов, уличенных в вымогательствах у купцов, подвергают различным наказаниям, вплоть до лишения должностей.

Росту торговли способствовал частый обмен посольствами с различными государствами Индостана и Индонезии. Эти посольства неизменно сопровождались обширной свитой, состоявшей из купцов, которые, пользуясь дипломатическим иммунитетом, без сколько-нибудь серьезных затруднений совершали свои торговые сделки. Тесные торговые и дипломатические отношения Сиам поддерживал с Китаем. Китайский император даже содержал при сиамском дворе четырех постоянных представителей.