Камаре согласился с равнодушным вежливым жестом, не слишком ободряющим.

Оставив за Жанной Бакстон избранный ею псевдоним, Барсак назвал своих товарищей и себя, указывая звание каждого.

— И наконец, — заключил он, вот Тонгане, о котором я не говорю, так как вы, по-видимому, его знаете.

— Да… да… — тихо сказал Камаре, снова опустив глаза.

— Назначенные французским правительством… Но вы, конечно, француз, господин Камаре?

— Да, да… — с полным безразличием пробормотал инженер.

— Назначенные французским правительством выполнить определенные поручения в Петле Нигера, мы без конца боролись с препятствиями, которые ставил перед нами Гарри Киллер.

— С какой же целью? — заинтересовался Камаре.

— С целью преградить нам путь к Нигеру, Гарри Киллер хочет, чтобы его логово оставалось неизвестным. Он потому и старался удались нас из этой области, чтобы мы ничего не узнали о Блекленде, городе, о котором в Европе никто не подозревает.

— Что вы говорите? — воскликнул Камаре с необычной живостью. — Невозможно, ведь туда возвратилось немало рабочих после более или менее долгого пребывания здесь.

— И все же это так, — ответил Барсак.

— Вы утверждаете, — настаивал Камаре, все более волнуясь, — что никто, я говорю, никто о нас не знает?

— Абсолютно никто.

— И что эту часть пустыни считают необитаемой?

— Да, сударь, я это утверждаю!

Камаре встал. Охваченный сильным волнением, он стал ходить по комнате.

— Непостижимо! Непостижимо! — бормотал он.

Но его возбуждение было недолгим. Успокоив себя усилием воли, он, немного бледнее, чем обычно, сел и сказал:

— Продолжайте, сударь, прошу вас.

— Не будем утомлять вас подробностями, — снова начал Барсак, следуя этому приглашению, — и рассказывать о всех неприятностях, которым нас подвергли. Достаточно сказать, что, лишив нас конвоя, Гарри Киллер, разъяренный тем, что мы продолжали продвигаться в том направлении, которое нам было заказано, прислал людей похитить нас ночью и привезти сюда, где нас держат в плену вот уже полмесяца и угрожают казнью…

Кровь бросилась в лицо Марселя Камаре, и взгляд его принял угрожающее выражение.

— Это просто невообразимо! — вскричал он, когда Барсак кончил говорить. — Как! Гарри Киллер ведет себя таким образом?!

— Это не все, — заметил Барсак и рассказал об отвратительных оскорблениях, жертвой которых стала Жанна Бакстон, и об убийстве двух негров, одного, пораженного воздушной торпедой, другого, захваченного планером и сброшенного на площадку башни.

Марсель Камаре был потрясен. Ему пришлось, быть может, в первый раз покинуть область чистой абстракции и столкнуться с действительностью. Его врожденная честность жестоко страдала от этого столкновения. Как! Он, не способный даже на малейшую обиду, долгие годы жил, не зная истины, около человека, способного на такие жестокости!

— Это отвратительно! Ужасно! — восклицал он.

Ужас его был столь же велик, сколь и чистосердечен. Барсак и его спутники видели это. Но как было совместить эту чувствительность и моральную чистоту с присутствием Камаре в этом ужасном городе?

Выражая общую мысль, Барсак заметил:

— Но, сударь, ведь человек, хладнокровно совершающий такие поступки, очевидно, ими не ограничивается. Гарри Киллер, конечно, имеет и другие преступления на своей совести. Вы о них не знаете?

— И вы осмеливаетесь предлагать мне такой вопрос?! — взорвался возмущенный Камаре. Конечно, я о них не знаю, как не догадывался и о том, что вы мне сейчас открыли, и о других, еще более ужасных делах, в которых я его теперь подозреваю. Никогда не покидая завода, занятый изобретением удивительных вещей, я ничего не видел, ничего не знал…

— Если мы вас правильно поняли, — сказал Барсак, — вы нам ответите на один вопрос. Нам кажется невероятным, чтобы этот город и окружающие его поля были делом Гарри Киллера. Только подумать, что десять лет назад здесь был песчаный океан! С какою бы целью это ни сделано, превращение поразительно! Но если даже Гарри Киллер и был одарен редкостным умом, он его давно потопил в вине, и мы не могли себе объяснить, как этот дегенерат мог совершать такие чудеса.

— Он?! — вскричал Марсель Камаре, охваченный внезапным негодованием. — Он?! Это ничтожество! Этот нуль! И вы могли так подумать?! Работа великолепная, но, чтобы ее выполнить, нужен не Гарри Киллер!

— Кто же ее проделал? — спросил Барсак.

— Я! — надменно произнес Марсель Камаре, и лицо его осветилось гордостью. — Я создал все, что здесь есть. Я пролил благодатный дождь на сухую, выжженную почву пустыни. Я превратил ее в плодородные, зеленые поля. Я из ничего создал этот город, как Бог из небытия создал вселенную!

Барсак и его товарищи обменялись беспокойными взглядами. Дрожа от болезненного восторга и воспевая гимн самому себе, Марсель Камаре поднял к небу блуждающие глаза, как бы ища того, кто осмелился с ним состязаться. Не попали ли они от одного безумца к другому?

— Если вы создатель всего, что мы здесь видели, почему же вы предоставили плоды ваших трудов Гарри Киллеру, не заботясь о том, что он из них сделает? — спросил доктор Шатонней.

— Когда вечное всемогущество бросает звезды в бесконечность, беспокоится ли оно о зле? — гордо возразил Камаре.

— Оно иногда наказывает! — пробормотал доктор.

— И я накажу, как оно! — уверил Камаре, глаза которого снова загорелись беспокойным блеском.

Беглецы растерялись. Как можно надеяться на человека, может быть, и гениального, но, безусловно, неуравновешенного, одновременно способного к полному ослеплению и к необузданной гордости?

— Не будет ли нескромным, господин Камаре, — спросил Амедей Флоранс, переводя разговор на менее рискованные темы, — спросить, как вы познакомились с Гарри Киллером и как родился в вашем мозгу проект основать Блекленд?

— Пожалуйста, — коротко ответил Марсель Камаре, успокаиваясь. — Проект — Гарри Киллера, выполнение — исключительно мое. Я узнал Гарри Киллера, когда участвовал в одной английской экспедиции, которой командовал капитан Джордж Бакстон…

При этом имени все посмотрели на Жанну. Она оставалась неподвижной.

— Тонгане служил в этой экспедиции сержантом, и вот почему я узнал его, хотя с тех пор прошло немало лет. Я был приглашен в качестве инженера, чтобы изучить горы, реки и особенно минеральные богатства исследуемых областей. Отправившись из Асеры в страну ашантиев, мы шли к северу два месяца, и тогда в один прекрасный день среди нас появился Гарри Киллер. Хорошо принятый нашим начальником, он вошел в экспедицию и больше не покидал ее…

— Не будет ли точнее сказать, — спросила Жанна, — что он мало-помалу заместил капитана Бакстона, которого скоро перестали видеть?

Камаре повернулся к молодой девушке.

— Я не знаю… — нерешительно ответил он, не проявляя, впрочем, никакого удивления при этом вопросе. — Занятый работой, вы понимаете, я не заметил этих деталей и видел Гарри Киллера не чаще, чем Джорджа Бакстона. Как бы то ни было, возвратившись однажды после двухдневной отлучки, я уже не нашел экспедиции на том месте, где стоял до этого наш лагерь. Я не нашел там ни людей, ни материалов. В нерешительности я не знал, куда направиться, но в это время встретил Гарри Киллера. Он рассказал, что капитан Бакстон вернулся к берегу и увел с собой большую часть людей, и что ему, Киллеру, поручено продолжать исследования со мной и полутора десятками людей. Мне было все равно, Гарри Киллер или капитан Бакстон, о котором я, вдобавок, не знал, куда он девался. Я без возражений последовал за Гарри Киллером. В то время у меня созрело несколько интересных проектов. Киллер доставил меня сюда и предложил их осуществить. Я согласился. Такова история моих отношений с Гарри Киллером.

— Позвольте мне, господин Камаре, дополнить ваши сведения и сообщить то, чего вы не знаете, — серьезно сказала Жанна Бакстон. — С того дня, как Гарри Киллер принял участие в экспедиции капитана Бакстона, отряд превратился в шайку бандитов. Они сжигали деревни, убивали людей, распарывали животы женщинам, резали на куски детей…