Ярко-синее небо безоблачно, а в самой глубине его дрожит жаворонок. Безбрежная степь, перерезанная балками, усеяна огненными цветами. То там, то сям выступают белые хаты с тенистыми вишневыми садиками. Стаи кузнечиков нарушают оцепенелую тишину сухим треском крыльев. Мерцающее солнечное марево тлеет на горизонте.

Среди раздольных полей за косогором спряталось село Яновщина, оно же Васильевка. За левадой, за старыми липами и ветлами виднеется господский дом, одноэтажный, деревянный, крытый соломой. В отличие от крестьянских хат этот дом по фасаду украшен низенькими колоннами. За домом начинается большой тенистый сад, который спускается к прудам. А за прудами опять неоглядные дали украинской степи.

В доме — приземистые, небольшие комнатки, обставленные скромной старинной мебелью. Глиняные полы, поющие двери, изразцовые печи — все это создавало тихий, патриархальный уют старосветской усадьбы. На веранде, образованной выступающими колоннами, по вечерам собиралось все Семейство Гоголей — с тетушками, детьми, приживалками — и мирно беседовало за чайным столом.

Владелец Васильевки, Василий Афанасьевич Гоголь-Яновский, принадлежал к новоявленному дворянству. Дед его был сельским священником. А отец, Афанасий Демьянович, окончив Киевскую духовную академию, поступил в Полковую миргородскую канцелярию и завершил свою служебную карьеру в чине секунд-майора. Он женился на дочери бунчукового товарища Лизогуба из старинного казацкого рода и в приданое за нею получил хутор, названный впоследствии в честь сына Васильевкой.

Сам же Василий Афанасьевич был человеком иного времени. Воспитанный на чтении Карамзина и чувствительной литературы начала века, он не стремился к служебной карьере. Его привлекала тихая сельская жизнь на лоне природы. Он лишь несколько лет заочно числился «при малороссийском почтамте по делам сверх комплекта», как удостоверял служебный документ, но «за слабостью здоровья» постоянно проживал в милой его сердцу Васильевке.

Василий Афанасьевич был человек начитанный, любящий литературу. Свой сад он украсил беседочками, гротиками, а аллеи окрестил самыми поэтическими названиями: была даже «Долина спокойствия». На пруду чувствительный помещик запретил стирать белье, чтобы стук вальков не вспугивал прилетавших сюда соловьев.

Однако времена для безмятежного идиллического существования стояли трудные: в хозяйстве нужны были деньги и деньги, а достать их было очень не просто. И Василий Афанасьевич неожиданно обнаружил деловые способности. Он завел винокурню, даже устроил в Васильевне ярмарку, где продавал волов и горилку.

И тем не менее именно денег в Васильевне не было. В саду ломились ветви деревьев под тяжестью груш, слив, вишен. В полях вызревала тяжелая золотая пшеница, на лугу паслись тучные коровы и серебристо-серые волы, но каждый раз, когда надо было вносить налоги, приходилось занимать деньги у дальнего родственника — магната и вельможи екатерининских времен Трощинского.

Василий Афанасьевич не чужд был и сочинительству. Он писал стихи, работал над комедией о промотавшемся дворянском вертопрахе. Но подлинным его призванием были простонародные комедии, которые он сочинял на украинском языке. В этих комедиях чувствовалось озорное непринужденное веселье, лукавая усмешка, знание крестьянской жизни.

Главным лицом в Васильевке являлась Мария Ивановна Гоголь. Василий Афанасьевич неизменно во всем слушался свою жену, в которую влюбился, когда она была еще маленькой девочкой.

Мария Ивановна часто рассказывала романтическую историю своего замужества. «Ему указала меня царица небесная, — говорила она слушателям, уже давно знавшим все подробности. — Он меня увидал во сне не имеющую году и узнал, когда нечаянно увидал меня в том же самом возрасте, и следил за мной во все возрасты моего детства».

Дочь соседнего помещика Косяровского, Мария Ивановна воспитывалась у своей тетки. Василий Афанасьевич часто навещал ее родных и влюбился в девочку, которая еще играла в куклы и была моложе его на четырнадцать лет: «Я чувствовала к нему что-то особенное, — вспоминала Мария Ивановна, — но оставалась спокойной. Когда я, бывало, гуляла с девушками около реки, то слышала приятную музыку из-за кустов другого берега. Не трудно было догадаться, что это был он. Когда я приближалась, то музыка в разных направлениях сопутствовала мне до дому, скрываясь в садах. Один раз, не найдя меня дома, он пошел в сад. Увидя его, я задрожала, как в лихорадке, и вернулась домой. Когда мы остались одни, он спросил меня, люблю ли я его. Я отвечала, что люблю, как всех людей».

Робкое, но настойчивое ухаживание Василия Афанасьевича произвело благоприятное впечатление. Когда Маше было только 12 лет, чувствительный жених явился к ней с книжкой трагедий Озерова. Мария Ивановна на всю жизнь запомнила этот день: «Прочтя с завываньем стихи «Иди, душа, во ад!», он упал передо мною, словно закалываясь, а вокруг дворовые девки стали вопить! — рассказывала она впоследствии. — Я так испугалась, что не знала, как очутилась на диване: мне показалось, что он в самом деле заколол себя. А он боялся, чтобы я не заболела от испуга, и не уезжал домой, пока мое волнение не прошло совершенно».

Наконец было сделано официальное предложение, и счастливый Василий Афанасьевич увез после свадьбы молоденькую жену к себе в Васильевку. Там они зажили жизнью, которую Гоголь так влюбленно, хотя и насмешливо описал в своей повести «Старосветские, помещики». Отношения Василия Афанасьевича с Марией Ивановной мало чем отличались от нежной дружбы Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны. Правда, жизнь старосветских помещиков была проще и легче, чем жизнь родителей Гоголя, которые должны были вести непрерывную борьбу за свое благосостояние: угроза разорения, постоянное безденежье вынуждали их перестраивать свое хозяйство на более современный лад, устраивать ярмарки, заводить мануфактуры.

Через четыре года тихой и счастливой жизни появился первенец — Никоша. Боялись за молодую мать и отвезли ее на время родов к славившемуся на Полтавщине доктору Трофимовскому в Большие Сорочинцы. Там и родился будущий писатель. В метрической книге Спасо-Преображенской церкви местечка Сорочинец за 1809 год записано:

«Марта 20-го у помещика Василия Яновского родился сын Николай и окрещен 22-го. Молитствовал и крестил священнонаместник Иоанн Беловольский. Восприемником был господин полковник Михаил Трахимовский».

Жизнь в Васильевке вошла в свою колею. Заботы о хозяйстве и все растущей семье, в которой появилось уже четверо детей, поглощали внимание матери, очень скоро превратившейся из жены-ребенка в рачительную и хлопотливую хозяйку. На ее плечах лежал весь дом.

Гоголь хорошо запомнил отца, который всегда был ласков со своим первенцем. Небольшого роста, полный, кругленький, Василий Афанасьевич любил пошутить, чаще всего в этих случаях переходя на украинский язык — им он владел в совершенстве. Добродушие и сердечность чувствовались в каждом его жесте.

Марию Ивановну в молодости называли «белянкою» за нежно-белый цвет кожи. Тонкие черты лица, точно очерченные линии носа и губ, глубокие черные глаза придавали некоторую строгость ее изящной фигуре. Она с детства отличалась религиозностью, принимавшей нередко даже несколько экзальтированный характер, и не чаяла души в сыне.