Только через полтора-два километра начинаются многолюдные «туземные» кварталы. Крошечные лачуги из тоненьких дощечек, пыльные узкие улочки. Какой резкий контраст с фешенебельными кварталами Порт-Морсби! Но это не единственное местожительство коренного населения.

В бухте легко покачиваются изящные каноэ с балансиром-поплавком из бревна, расположенным параллельно корпусу каноэ. Балансир не дает каноэ опрокинуться даже при сильном волнении моря. Это плавучие деревни. На каноэ живут целые семьи папуасов и меланезийцев вместе с домашней птицей, козами и свиньями.

На окраине города, в тени кокосовых пальм, раскинулся большой рынок. Под навесом из огромных банановых листьев и просто на земле разложены оранжевые апельсины, ветки с молочно-желтыми бананами. Груды кокосовых орехов и маленькие зеленые орехи бетеля, перемешанные с известковым порошком. Эта смесь является тонизирующим средством.

Между стволами пальм на туго натянутых веревках— гирлянды причудливых тропических рыб. На плетеных циновках в живописном беспорядке разложены моллюски, гигантские морские черепахи.

Не менее живописны и сами люди. Женщины носят только юбки из травы, остальную одежду им заменяет затейливая татуировка. У мужчин вокруг бедер обернут кусок цветной материи. Многие татуированы, но не так красочно, как женщины.

По вечерам, когда спадал зной и по заливу, словно воскрешая легенду о «Летучем голландце», бесшумно скользили украшенные зелеными и красными лампочками — искусственными огоньками «святого Эльма»— нарядные яхты, на пирсе обычно собирались группы чернокожих жителей Морсби. Здесь-то мы и познакомились с портовым рабочим Мира-оа. Высокий и стройный, словно выточенный из темного дерева, с густой шапкой вьющихся волос, папуас все время улыбался нам красными от беспрестанного жевания бетеля губами.

— Я родился далеко отсюда, в стране болот, там, где вызревает саго. Однажды к нам приехал миссионер и открыл школу. Я тоже стал учиться.

— Интересно, чему же вы учились! — спросили мы.

— О, я сейчас, извините.

Мира-оа куда-то исчез и вскоре появился с толстой книжкой. Изданная в Австралии специально для миссионерских школ, эта книга весьма отдаленно напоминала учебник. Наряду с библейскими легендами » и изречениями здесь приводились сведения по географии разных стран. Какой уровень этого «учебного пособия» — судите сами. На карте нашей страны были отмечены лишь три города: Петербург, Москве и Тобольск! Комментарии, как говорится, излишни.

— Как же вы попали в Морсби? — спрашиваем у Мира-оа.

— О, это долгая история. Иногда к нам приезжали на лодках жители деревень, расположенных около Морсби. Они меняли глиняные горшки на саго. Я попросился, и меня взял с собой в лодку один старик. Некоторое время я жил в деревне Гануа-бада, а потом стал работать здесь в порту. Мне бы очень хотелось учиться. Я так люблю машины...

И мы вспомнили слова одного прогрессивного антрополога: «Если бы австралийцы посылали в Новую Гвинею больше учителей, то очень скоро среди папуасов были бы свои инженеры и врачи».

Невдалеке от города, на берегу залива, раскинулась папуасская деревня на сваях.

В деревне идеальная чистота. Хижины построены преимущественно из тонких дощечек, крыши, а в некоторых домах и стены сплетены из пальмовых листьев. Кокосовые пальмы господствуют над деревней, они окружают каждый домик. Они дают папуасу пищу и питье, крышу и топливо. Циновки, ширмочки в хижинах, сумки для продуктов, своеобразные сумочки, наподобие больших кошельков для денег, — все это делается из пальмовых листьев. Когда мы приехали в деревню, то были поражены тишиной и пустотой, которая царила там. Казалось, она вымерла, и только толпа ребятишек, игравших возле вытащенных на берег каноэ, шумно приветствовала нас... Такое затишье объяснялось тем, что жители пригородных деревень тесно связаны с городом — там они работают, торгуют на рынке и т. д.

Вторая поездка в деревню, на этот раз в глубь острова, была более удачной. Папуасская деревня, куда мы приехали, расположилась прямо у дороги. Хижины здесь, так же как и в прибрежной деревушке, стоят на сваях. Окон, как правило, нет — их заменяют щели. Между прочим, Новая Гвинея является центром распространения свайных построек. Кроме этого района, они встречаются также в Индонезии и на побережье Юго-Восточной Азии.

Домики состоят из одной комнаты. Мебели в них нет — ее заменяет груда плетенных из травы и пальмовых листьев циновок, в некоторых домах мы видели ширмы. Посудой служат довольно большие глиняные горшки. Под домиками живут куры и свиньи.

Старый папуас продемонстрировал нам искусство обращения с луком. Лук длиной около полутора метров изготовляется из пальмового дерева с тетивой из пальмового волокна. Обычно в этом качестве используется волокно особого вида пальмы — ротанга. Стрелы тростниковые, с костяными наконечниками, без оперения...

Мы обратили внимание на то, что у некоторых детей неожиданно рыжая, а то и совсем светлая шевелюра. Возник спор. Многие делали самые фантастические предположения. Но вскоре все наши сомнения были разрешены. Нам объяснили, что светлая шевелюра отнюдь не является каким-то особым антропологическим признаком. Оказалось, что матери просто красят детям волосы известью.

Много интересных сведений могли бы мы узнать у папуасов, но нужно было возвращаться в Морсби.

...За несколько дней пребывания на Новой Гвинее мы познакомились с меланезийцами и папуасами, которых в той или иной мере коснулась цивилизация. Конечно, охота с луком в наши дни выглядит несколько парадоксально. Но мы не забывали о том, что в 1954 году австралийская геологическая экспедиция обнаружила на северных склонах Снежных гор племя, живущее в условиях каменного века, что в непроходимых лесах и горных долинах центральных районов страны еще обитают люди, которые совершенно не знают цивилизации. На земле в наши дни есть места и вовсе не исследованные наукой.

В. Войтов и

Л. Пономарева

Отряд геологов заканчивает утомительный маршрут... Тяжела поступь идущих. За плечами — увесистые рюкзаки. В них образцы пород. Там, за лесистым увалом, геологи разобьют лагерь и проведут ночь у костра. А на рассвете снова в поход. И хотя разведчики впервые в этих местах, они пойдут по знакомой тропе. Маршрут уже нанесен красной чертой на карту, испещренную пометками и цифрами, которые понятны только специалистам.

Маршрут известен! В этих словах для геолога кроется ожидание закономерной удачи. Ведь разведчики не ищут полезные ископаемые вслепую, надеясь на счастливый случай. В долгих и трудных походах им помогает неразлучный спутник — геологическая карта. Это яркая, красочная карта. Она напоминает мозаику. Лист бумаги пестрит синими, желтыми, зелеными пятнами. Каждое цветное пятно — это условно обозначенные на карте отложения пород. Взглянув на карту, геолог видит, в каких породах ему следует искать те или иные полезные ископаемые.

И тем, кто только собирается стать разведчиками подземных кладов, кого зовет близкая геологам стихия, карта наверняка поможет в выборе правильных маршрутов. Конечно, молодым геопоходчикам никто не даст в руки готовые образцы таких маршрутов, которые сразу же приведут к предполагаемым месторождениям полезных ископаемых. Но если начинающие поисковики научатся пользоваться геологической картой, будут следовать советам опытных геологов, они, несомненно, добьются успеха.

Прежде чем начать поиски, геолог уточняет, что и как он должен искать на определенных участках пути — другими словами, он должен изучить район разведки. Попробуем мысленно попутешествовать по огромной территории нашей Родины. Мы не только ознакомимся с полезными ископаемыми, которые встречаются в разных географических областях Советского Союза, но и проведем рекогносцировку будущих маршрутов.

Кольский полуостров. Сурова здешняя природа. Неуютны серые скалы. Но в морщинистых складках пород таятся несметные богатства. А.Е. Ферсман говорил, что впечатления о Хибинах составили в его жизни целый научный эпос, который почти 20 лет заполнял его думы, будил новую научную жизнь, желания, надежды.