Помаявшись целую вечность — думаю, с минуту, не меньше — я сказала «спасибо» и пошла своей дорогой. Разумеется, с луком и колчаном.

Новое приобретение доставило много приятных минут — тут всё было сделано точно под меня. С учётом силы и длины рук. И стрелы, едва я этого пожелала, послушно увенчались резиновыми шариками — не хотелось портить стену пристройки, на которой братья начертали мишень.

Ещё у меня была одна печаль — расставание с моей детской волшебной палочкой. Как бы описал её Олливандер: «Восемь дюймов, вереск, шкурка жабы, мягкая, вялая» — мне её сделал к семилетию всё тот же Патрик Келли. С нею я осваивала азы колдовства под руководством мамы. Мы неплохо сработались, а главное, с её помощью я перестала производить непроизвольные разрушения — от всплесков детской неконтролируемой магии нередко страдали ни в чём не повинные обитатели нашего дома.

Новая палочка, купленная в Косом Переулке, была более решительной и резкой. Поначалу я вообще старалась не прикасаться к ней до прибытия в Хогвартс, чтобы не нарушить правила о запрете колдовства вне школы, но папа объяснил что это ограничение наступает только после начала учёбы, а до тех пор я вправе пользоваться ею, как пожелаю. И ничего мне за это не будет.

Обновка потребовала немалых трудов на обуздание своего норова. Нет, она не упрямилась, а постоянно давала «перелёты» — те же подманенные с её помощью стрелы ощутимо ударили по мне своими обрезиненными концами, а сноп зёленых искр получился настолько ярким, что несколько минут пришлось промаргиваться. Я разбила две чашки, пытаясь поставить их в шкафчик, потом надколола третью и уже четвёртую уверенно поместила, куда хотела. А остальные без труда восстановила — рука и мысль пришли в баланс с инструментом. Я приловчилась к своей новой волшебной палочке.

Вечером за ужином накануне отъезда папа предупредил, что по его прикидкам в этом году в школу должен поступить Гарри Поттер. И чтобы мы не смели надоедать ему расспросами и всякими знаками внимания. И ещё напомнил, что ждёт от нас подробных писем обо всём примечательном, что происходит в Хоге.

И вот, уже всё готово к поездке в школу магии и волшебства. Наутро назначен подъём в пять. Предстояло позавтракать, собраться и к половине одиннадцатого оказаться на платформе девять и три четверти вокзала Кингс-Кросс в Лондоне.

По такому случаю был, как всегда, активирован портал по маршруту — Иммеральд Хилл — окраина Лондона. Портал вёл в небольшую рощу с наложенными чарами невнимания для маглов, и пользовались им крайне редко. Во всяком случае, мне было известно лишь про первое сентября. Кроме нашей семьи, в Хогвартс отправлялись еще две девочки второго и пятого курсов и трое мальчиков-старшекурсников. Разумеется, их провожали родные, так что толпа получилась приличная.

Из рощи мы по очереди, небольшими группами, отправлялись к ближайшему камину, а уже оттуда разными путями добирались до вокзала Кингс-Кросс.

Мы с Шоном, Ахиллом и родителями взяли такси. К сожалению, ночью я так долго не могла уснуть, что в такси задремала, и проснулась лишь на вокзале. Наши вещи погрузили на тележки, и я сама покатила свою поклажу к барьеру, разделяющему платформы девять и десять. Поверх двух чемоданов у меня возвышалась клетка, закрытая серой тканью. Белочка спала под папиным заклинанием и должна была проснуться лишь в Хоге. Ей было мягко и уютно в своём гнёздышке внутри рукавицы.

Народу на вокзале сновало немало, и я всё время боялась наехать кому-нибудь на ноги. Во все глаза искала место перехода, где, по словам братьев, надо пробежать сквозь стену, чтобы попасть на платформу девять и три четверти.

Сколько я ни оглядывалась по сторонам, но не могла рассмотреть в толпе других волшебников, спешащих туда, куда и мы. Всё-таки, после размеренной деревенской жизни, мне неуютно в многолюдных местах — я натурально растерялась. И вот Шон повернул свою тележку к глухой стенке и, разогнавшись, въехал прямо в неё — я едва успела углядеть его исчезающий ботинок на толстой подошве.

Следом ринулся Ахилл, прежде подмигнув мне, мол, не дрейфь.

— Твоя очередь, Вилли, — сказала мама. — Хорошенько разгонись и не волнуйся.

— И сразу проходи вперёд, — напутствовал папа, — чтобы не мешать тем, кто позади.

Я непроизвольно оглянулась и мельком увидела за нами ещё два семейства с тележками. Но рассмотреть их толком не успела, приметила только пухлого мальчика с пожилой дамой и девочку с копной каштановых волос. Слишком нервничала перед этой стеной. Да и не хотелось, чтобы родители подгоняли. Разбежалась, тележка набрала ход и с размаху врезалась стенку, проскочив её насквозь, словно иллюзию.

Это было здорово. Я сразу оказалась на платформе, запруженной волшебниками и волшебницами. Шум, гам, суета, а возле платформы извергал пар и гудел знаменитый Хогвартс-Экспресс. Разыскивать братьев мы не стали — слишком тут многолюдно, а они прекрасно ориентируются, потому что следуют этим маршрутом не первый раз. Папа с мамой, оказавшиеся почти сразу рядом, повели меня к поезду, на который началась посадка, хотя до отправления оставалось ещё не меньше двадцати минут.

Папа легко подхватил чемоданы, а клетку в пустое купе я внесла сама. Мама поцеловала меня в нос:

— Ну вот, Вилли, здесь и попрощаемся. До отхода поезда лучше посиди — не стоит выбегать на платформу и бродить по вагонам. И не увлекайся сладостями.

— Виллоу Кэйтлин, — мягко произнёс папа, — будь хорошей девочкой.

Вот и всё, что сказали мне на прощанье. Но я и капельки не огорчилась — всё что нужно, они мне уже втолковали дома. А выслушивать этот поток инструкций во второй раз — слуга покорная. К тому же до Рождества не так уж далеко — и мы скоро увидимся.

Мама ещё помахала мне в окошко, а папа весело подмигнул, и родители буквально растворились в разношерстой толпе. Некоторое время я развлекалась, разглядывая школьников, толпящихся на платформе, и гадая, с кем мне предстоит учиться. Очень скоро в коридоре появились люди. Некоторые заглядывали в моё купе и проходили мимо. Наконец, появилась высокая дама с девочкой и спросила:

— Ты тут одна? Не занято?

Я кивнула, зная, что братья поедут со своими друзьями.

— Одна, проходите, пожалуйста.

Девочка с лукавым взглядом серых глаз и курносым носиком мне сразу понравилась.

— Привет, я — Кэт. Кэти Свенсон. Второй курс. Хаффлпаф. А ты?

— Вилли Маккена. Первый курс. Пока не знаю, какой факультет.

— Вот и чудесно, — сказала миссис Свенсон, пристроив чемоданы дочери. — Кэт, я ухожу, веди себя прилично. Она обняла девочку и поспешила на выход.

— Ух, — сразу воскликнула Кэти, устроившись напротив, — а Ахилл Маккена, случайно, не твой брат?

Я кивнула:

— Ага, мой старший братец.

— Здорово! — слегка покраснела Кэти. — Ахилл на нашем факультете.

Дверь купе распахнулась снова, и в купе заглянули два мальчика:

— Девчонки! — сказал черноволосый паренёк и скривил физиономию. — Пойдём дальше, Эрни.

И они захлопнули дверь.

— Мальчишки, — фыркнула Кэти.

— К вам можно? — дверь снова распахнулась, и я увидела ту самую девочку с пышными каштановыми волосами, что была за мной в очереди у разделительного барьера на платформе.

— Да, проходи, — кивнула я.

— Добро пожаловать, — поддержала Кэти.

С девочкой зашли её родители — и я с любопытством уставилась на эту очень приятную пару.

— Мама, папа, чемоданы сюда ставьте. И идите уже, скоро поезд отъезжает.

Родители послушно выполняли приказы маленькой командирши, но успели спросить наши с Кэти имена, после чего быстро ушли, пожелав приятного пути.

— Я Гермиона, а вы? — присела, наконец, девочка рядом с Кэти. Мы представились. — О, как приятно, а нам не пора переодеваться в мантии? И ещё, вы тоже первокурсницы, или уже учитесь?

— Я на первом курсе.

— Второй.

Поезд тронулся и мы с Кэти прилипли к окну, глядя на многочисленных родителей, машущих руками нам вслед. Мы тоже помахали, просто так.