Баба Нюра хитро прищурилась, прихлёбывая терпкий чай из тонкой фарфоровой чашки.

– Совсем-совсем ничего не надобно?

– Ну, разве что, трость себе новую присмотреть, – признался я. – Ходить неудобно…

– А та тебе чем не угодила? – она нарочито вскинула посеребрённые брови.

– Так сгорела же она. Вроде бы…

– Да ну! А это тогда что?

Женщина едва пошевелила пальцами, и в домик тут же залетел молоденький паренёк, неся знакомую трость-шпагу на вытянутых руках. Это была точно она – я прекрасно помнил рукоять до самой последней царапинки. Осторожно положив орудие преступления на стол, молодой помощник был таков. Телепатически она с ним общается, что ли?

– И как это понимать? – напрягся я.

Без этой улики вся наша, и без того шаткая, постановка разваливалась, словно карточный домик.

– Не переживай, – успокаивающе улыбнулась баба Нюра. – Там другой клинок нашли. Точно такой же, но другой. Этот… Слишком дорог, чтобы вот так полицаям его отдавать.

– Но ты его мне вручила – почти первому встречному… – напомнил я.

– Ну ты-то далеко не первый, – она усмехнулась каким-то своим мыслям. – Да и пускаешь его в ход сугубо по делу, так что носи на здоровье. Кровушку мы удалили, можешь хоть под синими лампами с ним гулять – ничего не засветится.

– Спасибо конечно, – я взял трость со стола и привычно пристроил у ног. – Но зачем такие хлопоты?

– Должок перед нами образовался, – поведала женщина куда серьёзней, поправляя платок. – Дошла и до нас молва об этих нехристях, которые немало невинных душ погубили. В том числе – и дитяток. Мы сами здесь – далеко не агнцы, но такие дела среди нас не приветствуются. Совсем. Ежели бы узнали их в городе, сами бы притопили, без дополнительной оплаты.

– Приятно слышать, но свой «взнос» я требовать назад не собираюсь.

– Я так и думала... Посему смотри внимательно.

Женщина достала из-за пазухи небольшой кожаный кисет, в котором помимо табака оказался сложен маленький листочек бумаги. Вот его она мне и продемонстрировала издали, не вручая в руки. На нём был довольно разборчиво написан чей-то адрес, без пояснений.

– Что это?

– Запомнил, касатик? – вопросом на вопрос ответила она.

Дождавшись моего утвердительного кивка, баба Нюра сноровисто набила выуженную из-под стола деревянную трубку табаком и подпалила её той самой бумажкой. По комнате разнёсся запах дыма с заметным привкусом смородины.

– Приходили намедни люди, вынюхивали про человека, похожего на тебя, – женщина глубоко затянулась. – Вот там-то они и живут. Только смотри – хата эта съёмная, долго они там не задержатся.

– Вот за это низкий тебе поклон, – обрадовался я. – Прям до земли!

– Не надо, – махнула она свободной рукой. – Успеется ещё с ней, родимой, обняться…