— Так точно, Старший Брат!

— Еще вопросы есть?

— Нет.

— Значит исполняй, генерал.

Митюха круто развернулся и едва ли не строевым шагом вышел из шатра. Исполнять. Мне же осталось лежать в кровати и мысленно материться на собственную немощь. Радовало только то, что дела наши не так плохи как могли, а это в свою очередь дает повод не отчаиваться, но и почивать на лаврах не следует. Битва никуда не денется, да и победитель может быть только один.

Предложение принц Евгений принял и уже через полчаса похоронные команды стаскивали трупы на видавшие лучшие годы телеги, а коновалы искали среди мертвых стонущие тела. Но вот беда таковых после почти суток ожидания осталось крайне мало. Хотя мне на врагов плевать, не хватало еще печалиться о судьбах уродцев, решивших набить кошельки за счет России. Грабить то у них получается, а вот сражаться как оказалось не очень.

В любом случае требовалось убрать уже порядком подванивающие трупы и мы этого добились, к тому же день отдыха нашим войскам был просто необходим, как впрочем и армии союзников. Достаточно того, что бились два дня как окаянные: одни чтоб прорвать оборону, вторые чтоб этого не допустить.

Но момент истины близок, чувствую, да и не я один, что этот день станет решающим. На сей раз нет ни ночных атак, ни подлых уловок, хотя этих то следует ждать в самый неподходящий момент. Принц Савойский решил выступить с рассветом.

Символично, задери его сотня крыс! Так и хочется продекларировать нечто возвышенное, да такое чтоб сердце замерло. Увы, ничего на ум не приходит, да и откуда появиться гениальным строкам, если в голове только одна мысль — не дать врагу опрокинуть наши ряды.

Вся наша оборона держится на растянутой линии фронта с тремя люнетами и тощим резервом из калмыков и драгун, от которых осталось меньше половины. Считай пять неполных тысяч, три из них барражируют рядом, дабы предупредить атаку врага. Не смотря на потери противника, конницы у союзников по-прежнему много, по заверению разведчиков — дюжина тысяч. А если учесть, что и войск осталось не меньше сорока, то становится вовсе безрадостно. У нас то в строю чуть больше двадцати, остальные ранены или побиты.

Правда надо отметить, что запасы для фузей и колпаков имеются в достаточном количестве, чтоб отбиться от сотни тысяч солдат и даже останется. Однако их расход должен проходить постепенно. А в этот раз мы с генералами наблюдаем построенные в колоны едва ли не все полки противника. Евгений решил поставить все на один удар…

'Интересно было бы заглянуть хоть на пару минут в голову столь прославленному полководцу. Окунуться в его думы, узнать о сокровенных тайнах… Хотя нужны ли они мне?' — неожиданно подумал я.

Наши полки уже давно заняли намеченные позиции, стоя все тем же трезубцем, что и день назад. Вот только теперь построение не в один трех шереножный ряд, а в два, с минимумом резервов и небольшими прогалами между батальонами, аккурат для полевой артиллерии. Жаль орудий хватило лишь на три четверти пустот, зато не абы каких, а полноценных двенадцати фунтовых колпаков!

Я вместе с оставшимися телохранителями, в три дюжины бойцов, стою рядом с штабным шатром. Здесь же мои генералы, пока еще не занявшие оборону на вверенных участках, чуть дальше два десятка вестовых, рядом с ними горнисты, готовые в любой момент подать сигнал 'К бою!'. Люди то пока хоть и на своих позициях, но понятное дело не в боевом состоянии: кто отдыхает, сидя на плаще-скрутке, кто болтает или перекусывает сухарями с холодной тушенкой. В общем, каждый до боевого приказа занят самим собой. Унтера рядовым не мешают, понимают когда стоит лезть налаживать дисциплину, а когда можно и чуток вожжи отпустить…

Принц Евгений Савойский.

Солнце готовилось окончательно взойти. Армия готова к бою: злая от безумных сеч, раздраженная от непокорных русских и морально уставшая от неожиданно больших потерь.

Для себя полководец союзной армии решил, что этот бой в затянувшейся баталии станет последним. А исход его может быть только один — полная, безоговорочная победа и никак иначе.

Евгений сожалел о том, что в эту ночь не было тумана — слишком жаркие деньки выдались в последнее время, влаги не хватало даже для подпитки поваленной травы, вбитой в землю тысячами пар сапог и копыт. Иначе можно было бы атаковать не сильно опасаясь проклятой артиллерии русских. А ведь еще совсем недавно у них даже бронзы для отлива стволов не было! Подумать только, чего можно добиться за какие-то жалкие пятнадцать лет.

В свои пятьдесят лет он знал толк не только в кровавых игрищах, именуемых одним словом — война, но и понимал как сии победы достаются. Немногие из современных генералов это осознают. Недаром сам Евгений всегда готовится к будущей войне, а не к прошедшей, вот только жаль, что император Священной Римской Империи не всегда это понимает, как впрочем и Военное Министерство. Одна отрада у полководца — подобные взгляды присущи не только римлянам, они словно дурная болезнь затронули всех.

Однако воюя против русских принц Савойский отметил не только отличную выучку полков противника, но и новые тактические построения, включающие в себя взаимодействие полевой артиллерии и пехоты не на уровне: батарея — армия, а куда меньшим, орудие — рота. И это открытие стало едва ли не самым главным за всю войну против России!

Евгений как и любой умный человек отлично осознавал каких трудов стоит 'свести' разные рода войск в единый кулак, да не абы как, а чтоб добиться нужного результата. Русскому царю, присвоившему титул императора, титанический труд удался, о чем полководец искренне сожалел. И все же присутствие духа он не терял — по-прежнему у него под рукой куда более грозные силы, чем у царя!

И вот сейчас, когда полки построены, солнце ярко освещает путь к лагерю противника, Евгений Савойский чувствовал душевный подъем, который бывает лишь в тот день, когда ветреная Удача не может исчезнуть, да и жизнь не может просто взять и оборваться!

Евгений всегда ценил и оберегал своих солдат, нередко ел с ними сытную простую кашу из одного котла, а в бытность молодым полковником часто сражался плечом к плечу. И сейчас он чувствовал как в душе поднимается веселая волна ярости, требующая выхода. Полководец подал коня вперед, легким движением руки отдав охранникам приказ остаться на месте, сам же занял место перед полками и развернулся к ним лицом…

Тысячи взоров внимательно следили за седовласым полководцем с тяжелым мрачным взглядом на челе. Люди ждали. И Евгений набрав побольше воздуха громогласно воскликнул:

— Потомки великих римлян! Станем против врагов с непоколебимой твердостью, храбростью и мужеством! Покажем им силу наших рук; покажем как воюют настоящие мужчины. Втопчем в грязь их знамена, уничтожим любого посмевшего противиться воле императора! Они всего лишь северные дикари, забывшие свое место, так давайте возьмем свое по праву сильного!!

На мгновение Евгению показалось, что его речь не тронула черствые души солдат. И ему стало страшно. Ведь если с таким настроем идти в бой, то гибель неминуема…

— А-ааа!! — внезапно заорали тысячи луженных глоток. Звуковая волна прокатилась по всему войску, то нарастая, то утихая.

Кричали все: рядовые, капралы, капитаны и даже генералы. Каждый воин союзного войска поддался душевному порыву и выпустил из клетки условностей своего Зверя!

'Это наша победа', - мелькнула у Евгения радостная мысль. Его клинок взмыл к небу, будто серая молния и тут же устремился к горизонту.

Полки тронулись!

Тяжелая поступь под барабанный бой, громкая емкая ругань сержантов — все это слилось в монотонный гул. Грозный сам по себе, ласкающий слух любого полководца. Совсем скоро этот гул принесет смерть и ужас врагу. Уж в этом Евгений не сомневался.

Колонны тронулась с места под мерный однообразный барабанный бой. По три в ряду они слегка искривились. По мере преодоления начали постепенно расходиться, оставляя между собой как можно большее расстояние: русская артиллерия то не спала, то и дело прилетали клятые бомбы и если попадали, выкашивали за раз десятка два, а то и три солдат!