Отца в гараже не оказалось. Не было там и машины, пригнанной в ремонт — наверное, что-то не склеилось. Или поломка оказалась простой, не потребовавшей много времени на устранение? В общем, напрасно Сёма так торопился сюда сразу после школы, чтобы помочь.

Думал уже пойти домой, как к боксу подрулил УАЗик, тянущий на буксире серебристую Короллу.

— Ты Семён? — вышедший из Тойоты «браток» — этакий живчик-шкафчик — протянул несколько купюр водителю «буханки» и ободряюще похлопал его по плечу, как бы отпуская.

— Не уезжайте, дяденька, — обратился Сёма к пожилому шофёру. — Помогите, пожалуйста, закатить тачку в гараж. И да, я Семён, — это уже хозяину доставленной в ремонт машины.

Пока распахивал ворота, мужчины убрали трос. Потом затолкали автомобиль на место, и Сёма открыл капот.

— Так что случилось с болезной? — обратился он к «братку».

— А я почём знаю. Мотор не включается.

Измерив напряжение на клеммах аккумулятора, убедился, что попытки завести двигатель не прекращались до тех пор, пока перестало срабатывать пусковое реле — то есть, разряжено в хлам. Что же касается собственно неисправности, то он её уже нашёл, едва провёл рукой над электронным блоком — кто-то перекусил проводок, подающий напряжение на зажигание. Но ничего по этому поводу говорить не стал — клиент должен видеть сколь многих трудов потребует ремонт, чтобы не жадничал с оплатой.

Включил на прогрев старенький осциллограф и поставил электрочайник.

— Чай? Кофе?

— Лучше бы кофе, но у тебя, наверное, жжёный-пережжёный «Нескафе», от которого потом изжога. Так что давай-ка чайку.

Усадив клиента с кружкой на табуретку за воротами, устранил обрыв, а потом долго задумчиво разглядывал кривулины на экранчике, меняя то развёртку, то усиление — изображал напряжённую работу. Тут и отец подъехал, включился в процесс «обработки», забравшись в яму и начав там позвякивать гаечными ключами.

Для порядку прокачали тормоза — времени на зарядку аккумулятора всё равно нужно несколько часов, так что есть смысл демонстрировать бурную деятельность, а не сидеть, сложа руки. Так что и ручник подрегулировали, и подвеску осмотрели. Особенно не увлекались — как только сочли, что на запуск мотора зарядки хватит, сказали, что неисправность была в зажигании, и что её нашли и устранили.

Мотор, и правда, завёлся, и довольный «браток» укатил.

— Пап! Я не стал ему говорить, что кто-то перекусил проводок. Как полагаешь, это правильно?

— Не сказал — и ладно. Не бери в голову. По мне, так от их разборок лучше держаться подальше. Сам знаешь — нынче ни в чём нельзя быть уверенным. Вон, жили в большой уважаемой стране, а оказались в каком-то непонятном СНГ. Ни работы, ни зарплаты. Кругом одни торгаши да криминал.

Мы с мамой решили в этом году картошку посадить на дачном участке, пока остаток денег инфляция не съела, потратимся на семена, так что завтра сразу после школы ступай туда — всю целину надо вскопать. И мешкать с этим некогда — май месяц на дворе.

Страну колбасило уже не первый год. Если раньше всё было более-менее устойчиво, то в последнее время под шумиху про гласность и перестройку начались непонятки с обменом денег и ростом цен, а после Беловежской встречи стало совсем тошно. Если бы отец не начал подрабатывать ремонтом чужих автомобилей, пришлось бы затягивать пояса. Да и с этим не так всё просто — подобным видом деятельности занялись многие.

Вот тут-то и пригодились Сёмины «способности» — он уверенно справлялся с электроникой любых иномарок, чем обеспечил отцу репутацию непревзойдённого мастера. Только вот в их маленьком городке не так-то много пока подобных клиентов, да и поломки на заграничных машинах, даже купленных не новыми, всё-таки случаются не слишком часто.

Так или иначе — вопрос о деньгах сейчас в семье стоит очень остро, потому что на один мамин заработок шибко не разгуляешься — учителям платят значительно меньше, чем отец приносил с завода. Поэтому на другой день, ковыряясь лопатой в неподатливой земле, Сеня выдумывал, как бы подзаработать на своих необычных способностях и, при этом, не засветиться. И придумал.

После уроков он остановил Лёньку Громыхало.

— Слыш, Лёпа! Ты сейчас домой?

— Ага. А что тебе?

— Покажь мне монеты, что вы с отцом собираете.

— На что тебе?

— Да надо глянуть. Ну не жмоться, я же их не отдать прошу, а только посмотреть. Ну и спросить кое-что хочу про николаевские червонцы. Ты ведь в этом разбираешься. А других знатоков у нас тут нет.

Согласился Лёнька не слишком охотно — пришлось его уламывать и даже пообещать решить за него задачи на контрольной, но смотрел он на Сёму очень недоверчиво. Тем не менее, коллекцию показал.

— Вот золотой червонец тысяча восемьсот девяносто девятого года. Это очень дорогая монета. Думаю, не меньше пятисот баксов стоит, — сказал он гордо, приоткрыв шёлковый покров и обнажив лежащие в бархатных углублениях монеты.

Сёма лишь мимолётно коснулся золотого кругляша, но Лёнька тут же шлёпнул его по руке и торопливо захлопнул крышку.

— Не лапай! Знаешь, как золото истирается от того, что его трогают!

Но одного касания Сёме хватило — левой рукой, опущенной в карман, он уже сформировал из обычного железного рубля, заранее прихваченного для этой цели, точно такую же монету, которую тут же и показал приятелю.

— Я лишь хотел убедиться, что нашёл точно такую же, — объяснил он.

Лёнька тут же заглянул обратно в футляр, убедился, что это не украдено из-под его носа, и лишь потом удивился:

— Откуда это у тебя? — воскликнул он, хватая эту «самоделку»

— Червей копал и наткнулся.

— А где?

— Ну… Я не хотел бы говорить. Если это действительно ценная вещь, так я лучше сам там пороюсь ещё.

— Слушай, оставь её у меня. Отец придёт — проверит на подлинность, оценит и, наверное, купит.

— Ладно. Тогда завтра в школе отдашь мне мои пятьсот баксов.

— Ну, на самом деле я не уверен, что она именно столько стоит. Но отдам — не сомневайся. Всё, сколько за неё положено.

На том и расстались.

Деньги Лёнька действительно отдал, но не долларами, а рублями. Пересчитав, Сеня убедился, что это скорее сто долларов, чем пятьсот.

— Понимаешь, если нашёл клад, то его положено сдать государству, а оно вернёт тебе четверть стоимости, — объяснил приятель. — Папе так и пришлось поступить, чтобы всё было по закону.

Сёма благоразумно согласился. Во-первых, денег оказалось довольно много — мама будет рада такому подспорью. А, во-вторых, вся «процедура» прошла гладко, то есть без ненужных «дознаний» и «расследований». Так что честно решил контрольную за оба варианта и второй листок переправил Лёньке — пусть порадуется.

Отправляясь после уроков копать будущий огород, не приметил, что какая-то «шестёрка» с одним только водителем за рулём стала маячить позади.

Работа на даче продвигалась трудно. Земля эта отродясь была не пахана — двенадцать соток целины, с которых только косили траву для коровы деда и бабушки. Построена здесь была лишь фанерная будка на случай дождя, да вкопан стол с лавкой, чтобы перекусить. Вообще-то — это два участка — папин и его брата. Но сам брат давно переехал в другой город и оформил свой надел на Сёмину маму.

Сам участок находится на дальнем краю дачного массива, противоположном от конечной остановки городского автобуса. За ним проходит промоина, по которой стекает талая или дождевая вода, а дальше сразу начинается лес.

Копать приходится на два штыка, да разбивать комки — так что Сёма не слишком много успел — ничтожный кусочек по сравнению с огромным нетронутым пространством обработал за пару вечеров. Да и сегодня как следует поработать не успел — приехал папа и забрал его в гараж — пригнали в ремонт «Мерина», в котором свихнулся то ли контроллер, то ли процессор. Короче — машина ни с того, ни с сего начинает орать и моргать всей иллюминацией, пока не отключат аккумулятор.