Он полулежал на кровати. Работал телевизор. На лицо упала раскрытая книга. Видимо, смерть была мгновенна.  

А вот еще, чего не забыть никак. 13 января 1995 года. Старый Новый год. Женева. Улица Бови Лисбер, 3. На квартире у Симона собрались праздновать часов в 11. Пришел Иосиф Бродский. Был Жан-Филипп Жаккар, кто-то из учениц Симона и я. Бродский приехал после лекции. Я после концерта, где среди классиков читал стихи Иосифа. Водки было много. Закуски были хороши. Разговоры веселые. Чуток времени отдали и серьезному. Бродский читал свои переводы из древних авторов, которые он делал для театра. Собственно, это были скорее стилизации или даже просто собственные сочинения, навеянные духом и формой древних. Однако Бродский терпеть не мог выглядеть хоть в чем-нибудь дилетантом. Он опасался любого просчета, исторической неточности, несоблюдения канона. И тут Симон Маркиш был для него верховным арбитром. Было видно, как важно для него мнение Симона. 

Прекрасная была ночь. 

В 8 утра мы с Симой зашли в отель, где остановился Бродский — попрощаться. Он улетал домой, в Нью-Йорк. Бессонная ночь сказалась. Лицо серое, круги под глазами. Он пил крепчайший кофе и беспрерывно курил. 

Обратно шли пешком. По мосту через Рону, вдоль берега Лемана. Говорили об Иосифе. О том, что надо бы ему себя беречь. 

Это было ровно девять лет назад. 

Сегодня, когда я заканчиваю эти записи, 13 января 2004 года. 

В наступившем году Симона нет уже на этой земле. Сегодня 40 дней со дня его смерти. Душа его отлетает. 

Прощай, мой дорогой друг! 

Пусть земля тебе будет пухом.