Убийство семьи фермера вызвало в области ранее неслыханный резонанс. Взбудораженное общественное мнение выбросило в средства массовой информации резкие, порой трудно понятные вопросы и запросы.

С кратким сообщением и беспомощными ответами на колкие вопросы корреспондента выступил по ТВ начальник угрозыска областного управления внутренних дел…

О трагедии говорили в трамваях и автобусах, в очередях и просто при встрече знакомых…

В близлежащих городах и посёлках жители принимали экстренные меры по усилению запоров на дверях и окнах, подозрительно смотрели на каждого незнакомца, хотя в курортной местности незнакомцев хватало, было больше, чем местных…Да и кто сказал, что жуткое убийство совершил приезжий?

Если встревоженный народ выплескивал свои эмоции не стесняясь в выражениях и не зная удержу в полёте фантазии, то специалисты пытались найти хоть какую зацепку, чтобы поймать и изобличить преступника или преступников.

В областном УВД создали специальную группу во главе с майором Самсоновым. Во все районные и областные организации, имевшие хотя бы какое отношение к Сосняку, пошли запросы о его деловых встречах, его переписке, выступлениях…Сыскная машина была запущена на все обороты…Но розыск буксовал. Реальных результатов не было и…как это часто бывает, интерес к делу стал спадать.

Газеты замолчали, разве что вспоминали "случай", когда ругали милицию по другим вопросам, да "сарафанное радио" припоминало убийство Сосняка, когда где-либо проливалась кровь.

А проливалась нередко. "Новая экономика" частенько не укладывалась в предписанные законом рамки и разрешала свои проблемы с помощью ножа или пули бандитского калибра. Особенно часто случались взрывы автомобилей, — в области шла жесточайшая конкурентная борьба криминальных группировок.

На этом фоне убийство одной семьи, да ещё по совершенно неясным мотивам, как-то теряло общественную значимость, стало в ряд будничных милицейских дел.

Разумеется, будничная нелёгкая работа сыщиков шла своим чередом…

Для Ларионова дело Сосняка стало особо значимым по двум причинам: — во-первых, он почти физически ощущал в нём связь с делами земельными, во-вторых, главным действующим лицом в розыске неожиданно стал сосед и знакомец по собачьей площадке Павел Дмитриевич Караваев…

С Павлом Дмитриевичем Караваевым В.Н. был знаком с…., ну, много лет. И, в то же время, практически, не знаком. Жили они в одном доме, в соседних подъездах. Встречались изредка, когда выносили мусор. А теперь, когда появилась Жанетка, изредка — и на "собачьей площадке". А на ней, как известно, называют друг друга (заочно, конечно!) по имени собак, так как при общении в разговорах о братьях меньших вполне обходятся без имён. При этом никого не смущает, что грозный Граф — это миниатюрная хрупкая женщина, а под именем Грета, значится не только пятнистый дог с разноцветными глазами, но и его усатый всегда немного "поддатый" хозяин.

С Павлом Караваевым, владельцем охотничьей таксы, Ларионов также говорил в основном о собачьих делах и проделках, но знал о нём чуть больше, так как с женой Караваева он контактировал и по работе. От неё-то он и узнал, что сосед — Паша и "пашет", как принято говорить, в органах "компетентных". Впрочем, в подразделении, специализированном на работе с плавсоставом.

Поэтому В.Н. несколько удивился, когда сосед прибыл к нему на совещание для согласования некоторых вопросов по проекту Генплана одной из территорий Курортной зоны в качестве представителя Комитета Госбезопасности. Прибыл в форме и с погонами подполковника.

Совещание носило локальный характер. Спорных вопросов не было, но проект задевал некоторые приграничные земли, и, — порядок требовал, — нужно было официально согласовать режимные нюансы использования этих мест для отдыхающих.

На совещании Караваев молчал. На прямой вопрос В.Н., есть ли у его ведомства замечания к проекту, коротко ответил, что "представленные материалы возражений не вызывают", хотел что-то добавить, но осёкся и замолчал.

Ларионов вопросительно посмотрел на него:

— Что-то ещё? — спросил он.

— Нет. Вопросов нет.

…Совещание закончилось к самому концу рабочего дня.

В.Н., естественно, спросил Караваева, не поедет ли он домой, и предложил соседу сесть на заднее сидение старенького "москвича", на котором уже много лет он ездил. Ларионов объяснил, что переднее место рядом с водителем — персональное место Жанетки, и что чистить его он, Ларионов, не успевает, потому другим пассажирам место впереди не предлагается. Когда они остались в машине одни, Павел Дмитриевич сказал:

— Я не стал говорить в кабинете…народу многовато было, потому и замолчал. У нашего ведомства вопросов к проекту действительно нет. Но дело в том, что и ведомства нашего уже нет… С сегодняшнего дня…Указ Президента у нас перед перерывом объявили…Вы ещё не знаете об этом…Комитет разделили на несколько частей. Кто чем заниматься будет, как будем называться, каково будет взаимодействие осколков Комитета, да и будет ли это взаимодействие, наше местное начальство пока не знает. В центре — Федеральная служба безопасности…А на местах?.. Одно известно точно: будет большое сокращение кадров…

Помолчав, он добавил: я, скорее всего, — к соседям пойду — во внутренние дела… Кстати, в молодости я в розыске работал, кое-какой опыт имею… В госбезопасность перешёл по партийному указанию

Ларионов не ответил. Час "пик" в самом разгаре. Машины идут почти вплотную одна к другой. Тормозить приходится каждую минуту, а тут ещё множество лихих и нетерпеливых водителей пытаются обогнать то слева, то справа.

Сказанное Павлом его не очень удивило. Ещё утром во время бритья он слышал по радио, что наш решительный президент издал очередной Указ. Но подробностей, естественно не сообщали. Да в общем-то Ларионов был далёк от этой сферы и не очень вслушивался. Сейчас он понял озабоченность Караваева, но сказать было нечего.

На каком-то участке дороги В.Н. прибавил скорость, но тут же пришлось резко затормозить: очередной лихач, "подрезав" нос его "москвичу" вцепился всеми колёсами в асфальт перед вспыхнувшим красным огнём светофора…Ларионов обернулся к спутнику:

— А знает ли он сам, что и зачем делает? — я про президента нашего говорю. В этом — он выдающийся последователь Горбачёва. С его дикой политикой — сначала делать, потом, мол, посмотрим, что получится… У англичан поговорка есть — Think before you speak, — думай, прежде чем говорить… Но то у англичан, наши президенты у них другое перенимают.

— Русская мудрость ещё осторожнее в принципиальных вопросах: "семь раз отмерь, — один отрежь". А он — по живому режет, — согласился Караваев.

О намерении Караваева перейти на работу в милицию, В.Н. вспомнил месяца через два.

Ларионов простудился и несколько дней на работе не был. К концу дня позвонил Кирилл и сказал, что в управление приходил следователь, то ли из милиции, то ли из прокуратуры, который занимается делом об убийстве семьи Сосняка.

— Он хотел вас видеть, сказал, что знаком с вами. Соседи. Узнал, что вас несколько дней в управлении не будет, и сказал, что позвонит вам домой.

— Что конкретно его интересовало?

— Следствие отрабатывает версию об убийстве из-за отказа Сосняка уступить ферму. Интересовался порядками землепользования…Я сказал ему, что мы с вами тоже предполагали такую вероятность, рассказал, что в стадии утверждения находится Генплан курортного района, на территории которого и произошло преступление… О проекте Генплана он знает, видел чертежи… Особой конкретности в разговоре не было… Но он позвонит вам.