Что ж, действительно пора.

Поднявшись с кровати, он мгновение постоял у двери, взявшись за косяк, — уравновесился после горизонтального положения, — и плотнее всунув ногу в туфлю, пошёл в кухню.

Нажал на кнопку выключателя в ванной: так не сразу яркий свет ударяет по глазам, а из ванной комнаты через фрамугу пробивается достаточно света…

Да, семь часов три минуты.

Открыл холодильник, достал пуськину треску, открыл кран в ванной, чтобы стекла холодная вода… Подошёл к плите — поставить воду на кофе…Всё это делается автоматически, не требуя умственных усилий, которые нужно тратить более продуктивно.

Что он и делал. В мозгу уже выстраивалась череда сегодняшних дел, выплывая из памяти и привычно ранжируясь по значимости и срочности…

В.Н. чертыхнулся, — холодная вода из крана и не думала греться. Пощупал рукой батарею. Так и есть, — батарея чуть теплится, горячей воды не дождаться.

Разделил вскипевшую в чайнике воду на две части — на кофе и на бритьё. Отхлебнул кофе и пошёл в ванную.

Что-то тревожит… Какая-то забытая мысль бьётся, стремясь найти своё место в заботах сегодняшнего дня. Что-то важное, что-то не ординарное и беспокоящее…

Намылившись, он изучал своё отражение в зеркале. Нет, не вспомнить. Пройдёт немного времени, и всё само вспомнится, а насильно мелькнувшую мысль не вернуть. Тем более, что рутинные действия — собрать бритвенный станок, разглядеть и вспомнить, какой стороной вставить лезвие, обычная в таких случаях досада, что опять забыл купить удобные пластмассовые "бики" и тысяча подобных мыслей-паразитов отвлекали внимание.

Ну почему нужно ежедневно утром вспоминать об этих "биках", а днём начисто забывать о них, когда можно купить упаковку и на пару месяцев избавиться от этого мелкого неудобства?.. Вышел в кухню, ещё глотнул из остывшей уже чашки кофе… Ого! Уже семь двадцать, нужно поспешать!

Быстро закончив бриться, В.Н. сделал выбор между творогом и яичницей, присел за стол. Тихо включил радио и в этот миг вспомнил: тревожил вчерашний телефонный звонок.

Вспомнил. Неизвестный позвонил в самом конце рабочего дня. Впрочем, почему "неизвестный", он представился, правда, очень невнятно, В.Н. не разобрал его фамилии и почему-то постеснялся переспросить. Этот…м-м…просил о встрече, чтобы обсудить вопросы, связанные с земельными отводами.

В.Н. хотел объяснить ему, что областное управление архитектуры отводами не занимается. Хотел посоветовать, куда обратиться. Но неизвестный…в конце концов, Ларионов не знал, кто он, значит, для него — неизвестный, перебил и настойчиво сказал, что с общими порядками он знаком, но хочет поговорить именно с ним, с В.Н. И спросил, сможет ли он зайти завтра на двадцать — тридцать минут, скажем, часов в семнадцать? Почти механически, Ларионов согласился, сказал звонившему, что ждет, и положил трубку…

Что же здесь тревожного?

Он не мог дать себе чёткого ответа. Просьба о встрече, — дело вполне обычное. И общее содержание разговора о принципах землепользования в области укладывается в сферу забот управления, которым Ларионов руководит уже много лет…Но тревожит.

Механически съев завтрак, — вот оно прочное основание давно надоевших болезней, В.Н. быстро собрался, поставил чашку горячего вновь сваренного кофе возле спящей жены, оделся и вышел на лестницу

До троллейбуса десять минут ходу. Потом ждать. Сколько, — уж это, как повезёт. Потом двадцать-двадцать пять минут езды, — времени достаточно, чтобы, отложив пока беспокоящую мысль, обдумать текущие дела…

.

…Сколько времени длится рабочий день руководителя?

Ответа на этот вопрос нет. Иногда, достаточно редко, от и до обозначенных часов. Чаще, — занимает многие "свободные" часы. А порой — круглые сутки, не отпуская и во время сна, отнимая сон или вторгаясь в само сновидение.

Ларионов к такой жизни привык. Это было естественно и поэтому, когда он готовился к какому-нибудь совещанию или иному действию, в нужный момент оказывалось, что остаётся сесть и записать уже продуманные тезисы.

Конечно, это — не всегда так. Иногда, совсем не так.

Когда мысли ложились на бумагу и подвергались собственному прочтению, В.Н. находил много огрехов. Правил, уточнял…Иногда оставленные "на потом" цифры при их проверке и уточнении не подтверждали заранее продуманные выводы, и тогда начиналась горячка, в которую вовлекались многие сотрудники. Уточняли. Проверяли. "И т. д. и т. п."

К своему искреннему удовлетворению, В.Н. гораздо чаще убеждался, что "представленные" ему цифры не точны, а выводы, основанные на общем владении предметом, подтверждаются. В конечном счёте, это и есть профессиональная квалификация. А цифры, что ж, они часто бывают не точны: или помощники ошибаются, или источники грешат. Вольно или невольно. Логика же событий, проверяемая ежедневными наблюдениями, не обманывает. В.Н. давно усвоил мысль Шерлока Холмса…, ну, конечно же, — Конан-Дойля, — что логически мыслящий ум, наблюдая за каплей воды, может сделать вывод о существовании Ниагары и Атлантического океана.

Это вошло в привычку: каждую информацию проверять на оселке логики. И не только логики, но и элементарным подсчётом. Проверять возможность любой услышанной или прочитанной информации. Важной или не очень.

Покачиваясь на доставшемся ему в этот раз почти случайно "сидячем" месте в троллейбусе, он отвлёкся от сегодняшних проблем, и привычно потекли общие мысли…

Да, достоверность информации… Насколько она важна? Вот прочитанные у Казанцева строки, о том, что Наполеон "спокойно посылал на смерть миллионы людей"…Как они выглядят в сопоставлении с известным историческим фактом, что огромная армия Наполеона достигала едва полумиллиона человек? Ерунда! Почти двести лет прошло с тех пор. Невинное преувеличение. Кто на это обратит внимание? Другое дело, если ложная информация врывается в события сегодняшние…

Троллейбус резко затормозил. В.Н. протиснулся к выходу. Пока ехали, совсем рассвело. И белый снег прибавлял яркость морозному утру. И солнце уже пробилось через облака и сверкает в окнах. И вообще, кажется, весной запахло. Хотя, какая весна в феврале?

Ларионов вошёл в здание. Новый рабочий день официально начался…

Зеленцов знал Ларионова года полтора. Впервые они встретились и остро схватились на большом совещании в областной администрации.

Игорь Алексеевич вышел с предложениями о выделении нескольких больших земельных участков вдоль морского побережья для развития, как он выразился, "курортной структуры". Участки предлагалось выделить вновь создаваемому акционерному обществу, состав которого был представлен весьма условно. Мотивировалось предложение "проектными проработками", сделанными для него нанятым архитектором.

Ларионов пришёл в зал совещаний уже достаточно взвинченным. Его пригласили в последний момент, хотя управление достаточно давно занималось проблемами берега. А ознакомление с выставленными планшетами это недовольство усилило: рука дилетанта, что называется, бросалась в глаза. Докладчик не сумел ответить на самые простые вопросы и мнение своё В.Н. высказал резко, даже грубо. Он не мог понять, каким образом Зеленцов сумел организовать это совещание? Как и почему эти "проработки" делались без его ведома?

Разумеется, рассмотрение вопроса закончилось конфузом. "Глад" — глава администрации области (так недолгое время пытались его именовать, но словечко не прижилось), сразу признал правоту Ларионова, мягко высказал критику Зеленцову и свернул обсуждение, предложив обоим руководителям "объединить усилия".

И Зеленцов и Ларионов были раздражены сложившейся ситуацией и, естественно, перенесли это недовольство друг на друга. Долгое время они "не могли" созвониться, — вероятно, не очень хотели; ждали инициативы с другой стороны. Однако, наконец, встреча состоялась.