— Если я скажу полиции, что это было досадное недоразумение, как вы недавно требовали от меня, и что я могу засвидетельствовать это... Вы тогда передадите мне пленки?

Мелфи смущенно улыбнулась.

— Нет, Тесс, никогда я вам их не отдам, ибо вы интриганка, к которой у меня нет доверия. Я знаю, что вы сделаете то, что я требую от вас, в противном случае я позволю разразиться скандалу. Вы не много потеряете, поддержав меня, поскольку вы молоды и красивы, независимы, способны еще вызывать восхищение. Для вас жизнь не кончается... Для меня же это конец. С Фрэнком я потеряла все, и будущее без него меня не интересует.

— Зачем же вы тогда убили его?

— Я ведь вам уже сказала. Потому, что я его потеряла еще раньше. И для меня лучше, чтобы он был мертв, чем отдать его вам.

— Значит, вы мне не отдадите эти записи... А если вы умрете раньше меня?

— Моя месть, дорогая Тесс, моя месть! Ведь я прикладываю все усилия, чтобы убедить вас в этом. Возможно, мы потеряем друг друга из виду, когда эти события порастут быльем. Я вам уже сказала, что вы молоды и красивы, и на вашем жизненном пути еще встретится много мужчин, которые вам будут говорить об этом. Вы попытаетесь начать новую жизнь и... забыть все, что произошло. Я же останусь одна, без Фрэнка, и грядущие годы несут мне с собой лишь отречение и одиночество.

Располагая пленками-доказательствами, я буду уверена, что вы никогда не обретете покоя и никогда не позволите себе забыть. С понятным интересом вы каждое утро будете хвататься за «Фигаро» и читать сообщения о смерти, боясь обнаружить среди прочих и мое имя.

В отличие от прошлого вы никогда уже не сможете смотреть в свое будущее беззаботно. Видите теперь, дорогая Тесс, что годы, на которые вы моложе меня, вам не нужны. Я запрограммировала ваше будущее. Сегодня мы начинаем с одинаковой точки отсчета, только я имею преимущество. Я нахожусь в глубокой печали, но мне досталось огромное состояние.

Тесс молчала, она теперь даже не смотрела на Мелфи. Она проиграла. Сейчас, когда рухнули все ее планы, она вдруг вспомнила, как однажды Фрэнк сказал: «Мелфи — потрясающая женщина, она может быть одновременно твердой и нежной, безжалостной и непредсказуемой». Теперь она понимала, что было жестокой ошибкой недооценивать ее.

За окнами забрезжил рассвет. Тихо покачивалась на ветру плакучая ива. Мир оставался сияющим и радостным, и, наверное, было здоров жить в нем. Но на какое место в этом мире она могла рассчитывать?

Тесс чувствовала себя как раненый, истекающий кровью, она была совершенно уничтожена. Еще не оправившись от ужаса, что Фрэнк мертв, она должна была уже отражать нападки Мелфи.

Теперь у нее ничего не оставалось — ни любви, ни будущего. Лишь время оставалось ей, но мертвое время, которое ничего не даст ей, потому что рядом всегда будет Мелфи с бомбой в руках, грозя в любой момент взорвать ее. Бессмысленно возмущаться, бессмысленно печалиться. Лишь безразличие может означать для нее освобождение, но... ему предстояло еще научиться, и пройдут годы, прежде чем она постигнет это.

Тесс забилась в уголок дивана. Ей казалось, что она похожа на камень, летящий в глубину пропасти.

Без всякой связи в ее мозгу всплывали отдельные предложения: «Я много путешествую, ты могла бы меня сопровождать...» — «Я не могу без тебя жить, Тесс...» — «Мелфи — поразительная женщина...» — «Кольцо на пальце не стоит пяти миллионов...» — «Счастье! Вы, женщины, только об этом и можете говорить...» — «Жизнь длинна, все может произойти естественным путем, без твоего вмешательства...» «А теперь помолчи! Сядь рядом со мной и поцелуй меня!»... Поцелуй меня... поцелуй меня... Это был конец! Никогда больше он не будет так говорить с ней. Никогда больше его руки не обовьют ее. Постепенно она забудет окутывающий его аромат, звук его голоса, его жесты, меняющийся в зависимости от настроения и времени суток цвет глаз, то чувство счастья, что испытывала она всегда в его присутствии. Незаметно время сотрет в ее сознании память о нем; сначала исчезнут мелочи, потом его главные черты, и наконец однажды он станет для нее не более чем именем, не находящим в ней никакого отклика.

И лишь его вдова останется как нечто незыблемое, чтобы свести счеты, когда, по ее мнению, наступит час.

Она еще не могла испытать истинной боли, ибо не пришла в себя от потрясения, но уже сейчас знала, что вскоре ей придется влачить жалкое существование, привыкать к серым будням без Фрэнка... Она обратила к Мелфи землистого цвета лицо.

Вдова шевельнулась в кресле-качалке, бросив рассеянный взгляд на бухту. В ней исчезла всякая агрессивность. Она сыграла партию... и она выиграла. Теперь ей лишь оставалось познать, что такое ее собственный ад.

Ее глаза встретились с глазами Тесс. Она смотрела на нее со спокойным равнодушием, долго изучала ее и наконец произнесла:

— Если вы хотите известить полицию, дорогая... думаю, нам больше нечего сказать друг другу.

Тесс не реагировала. А потом, после непродолжительного молчания, ответила:

— Наверное, вы правы. Мне прямо сейчас ее вызвать?

Меланхоличная улыбка скользнула по лицу Мелфи и осветила его, как последние лучи заходящего солнца.

Усталым голосом она сказала:

— Теперь я готова ко всему, что еще должно произойти. Я чувствую себя в состоянии вынести все — покой, смерть... и даже возмездие.

Покачивая кресло-качалку, она вновь устремила свой взор на горизонт.

Тесс встала и тяжелой походкой, как будто враз состарившись, направилась к телефону. Туфли ее шаркали по каменным плитам, производя небольшой шум, кажущийся непереносимым в этой гнетущей тишине. А потом, когда Тесс остановилась, не стало слышно никаких звуков.