Здесь бывает жестко и неприглядно, здесь обнажается звери ная сущность бытия, неприкрытая культурной фальшью. Здесь все становится на свои места и каждый - только Тот, Кто он есть.

И прозрачен ты и виден насквозь и воздается тебе по желаниям и заслугам.

Океан Солярис в Средиземном море, филиал Фабрики Грез. Те домики в скале из нашего древнего сна, вот они, на расстоянии вытянутой руки. Древний театр вмиг оживает от нежного пения трех русских девушек, и тысячи лет ему нипочем. Прошлое стало настоящим, настоящее - прошлым.

Милые девушки, не для вас ли строили этот турецкий колизей?

Боже, и где теперь моя родина???

Прости нас грешных за невыразимую любовь Как бы не зачерстветь в своих домах и офисах за плитой и компьютером.

Жерло вулкана уже урчит д ушевная лава грядет Дрожи Турция от широкой любви русской Где пройдем пожарища горят Где остановимся земля дрожит Ликуй и пой земля турецкая Ты - наша страсть ты - Фабрика Грез.

Ниф-Ниф

В моем кабинете на одной стене карта Турции, на другой – большие фотографии Стамбула, которые я сделала во время своей первой поездки. На работе никто ничего не спрашивает у меня, какие бы фотографии не появились на стене. На подробности меня не раскрутишь, а мое влечение к Востоку и так ни для кого не секрет. Наш коллектив – сплошь женщины, чрезвычайно любопытные. Каждая поездка в Египет или Тунис становится всеобщим достоянием как минимум на месяц. Я стараюсь ничего не рассказывать. В курсе моих событий один Влася, он умеет дружить с женщинами и хранить их секреты.

Кажется, после того, как внимательнейшим образом были просмотрены мои стамбульские фотографии с портретами местных бомжей и дерущимися посреди узкого переулка детьми, каждая пришла к какому-то своему неизвестному мне выводу. Хотя время от времени все же приходится уворачиваться от умилительных просьб рассказать «на ушко» «ну хоть что-нибудь!»

Звонит Ниф-ниф.

Полковнику никто не пишет?

Глухо как в танке!

Я ухмыляюсь. А мне на этот раз есть что рассказать.

ххх

Теперь меня называют Пух, но совершенно неизвестно, почему. Со временем мы все превратились в сказочных персонажей. Может, долгие пребывания вдали от реальности привели к тому, что мы позабыли свои настоящие имена. Таня превратилась в Тигру, грустная Настя, моя новая подруга - в Иа, а неунывающая Женя маленького роста – в Пятачка, или проще – Ниф-нифа. Ну а мне за мою любовь к питанию приходится быть Пухом. Новые имена так плотно устоялись, что порой вынуждают нас быть в образе. Иа начинает философствовать, а Ниф проявляет возмутительную беспечность.

Ниф-ниф – уникальный представитель того самого типа русской женщины, которая и коня остановит, и в горящую избу войдет. Она настолько миниатюрна, что определить ее возраст невозможно, и вообще о возрасте лучше с ней не говорить. Когда нам с Тигрой попал в руки ее паспорт с датой рождения, мы долго не могли поверить своим глазам. Мы видели трех ее детей, но не задумались о том, когда она успела их родить. Ее муж – существо невидимое, кажется, он потерял счет своим семьям.

Иногда на пляж она надевает безумные круглые очки с голографическими надписями, а с ее груди на вас пялится еще одна пара нарисованных совершенно сумасшедших глаз. От своих любимых она требует всего на свете, хотя получает не очень-то много. Зато ради своих подруг готова на все. Унизиться, промолчать о том, что болит голова, притвориться пьяной, глупой, сытой, какой угодно, прилететь по первому зову, забыть о своих желаниях,– ради того, чтобы выручить друга - все это норма ее жизни.

Иа – ее сестра, с которой она ездит в Турцию уже лет семь. В первый раз они поехали, как обычно, на неделю, вернулись, и через несколько дней уехали на две. Потом и двух недель показалось мало. Они стали ездить на целый месяц. Месяца тоже не хватало. Идея ездить на день рождения Иа - в сентябре – превратилась в традицию. Деньги зарабатывались только ради одной цели, а на сломанные краны и диваны глаза закрывались сами собой. А потом появилась я и тоже внесла свою лепту – мы стали ездить в декабре в Стамбул.

Мы познакомились в баре с розовым кадиллаком на крыше. Маугли поначалу радовался, что я нашла себе новых подруг. Подумал, что теперь мне будет с кем поговорить, хотя я и не думала скучать.

Увидев меня, сестры поспорили: русская я или турчанка? Или немка?

- Неплохо танцует, значит русская.

- В майке Happy Girl, значит, здесь работает. Турчанка! И глаза карие!

Спустя десять минут мы сидели за столиком и пили за знакомство.

Я интересуюсь у Иа:

- А почему ты называешь своего «морем»? Он же вроде Deniz?

- Как почему? Во-первых, deniz – это по-турецки «море». А во-вторых - чтобы он не нервничал, когда мы про него говорим. Если что услышит, так мы просто море обсуждаем. Да и в Москве никто не понимает, о чем мы говорим.

Без кличек нам никак не обойтись.

ххх

Маугли высылают к нам за столик чтобы мы не заскучали. Он развлекает нас и следит за тем, чтобы его любимая не потребляла алкоголь.

- Ашкым беним, моя дорогая! Что тебе принести? Чай, кола? Мы должны сделать ребенка!

Новые посетители требуют выпивки, и Маугли срывается с места, чтобы обслужить их.

Он вышагивает с подносом, словно знаменитый актер по звездной дорожке, под бликами зеркального шара, с прямой спиной и ослепительной улыбкой. Он красив как бог, и мы дружно любуемся им. Наш Маугли, с любовью говорит Ниф. Наш Маугли, вторит ей сестренка. Мой Маугли, мечтательно говорю я, не спуская глаз с его классной задницы.

Тайком от Маугли сестры наливают мне еще пива в банку из под Coca-cola.

ххх

В одно прекрасное утро я обнаруживаю вшей в голове у своего бога.

Сентябрь. Мы покупаем билеты и договариваемся с Доаном, владельцем апарта, чтобы он снова встретил нас в аэропорту. Дома я оставляю водительские права, красные дипломы, пропуск с телебашней и прочие улики личной независимости. Все это мне временно не пригодится. Турецкому миру наплевать на наши таланты, он требует предоставить ему тело и душу в чистом виде без примесей урбанизации. Надо тщательно замаскировать свою способность к самостоятельной жизни – как хорошо, когда тобой распоряжается восточный хозяин!