В самом деле, несмотря на то, что я, как это ни вредно, много курю, в доме никогда не ощущался запах табака.

Поначалу я утешал себя мыслью, что, тронутый моим великодушием, пылесос делает это из любезности.

Но как выяснилось, дело совсем в другом — он тоже оказался курильщиком, причем еще более заядлым, чем я.

А вот прибор, с которым мне, несомненно, чаще всего пришлось ссориться, — это электросчетчик. Хотя я всегда старался экономить электричество, все равно счета для оплаты почему-то приходили весьма внушительные.

В чем дело, я узнал однажды вечером, когда на день раньше вернулся домой из поездки. Квартира была освещена, как в праздник. Горели все светильники, какие только имелись в доме.

Оказывается, мне попался электросчетчик, который строил из себя знатную особу и, чтобы поважничать перед своими коллегами, включал в мое отсутствие совершенно все до единой лампы в доме.

Я попытался было объяснить ему, что наш гражданский долг — не тратить понапрасну электроэнергию, так он даже не дал мне договорить:

— Ну и скряга! — заявил он и в знак презрения так крутанул свое колесико, что в одно мгновение съел целый киловатт.

С тех пор он дулся на меня и окончательно перестал слушаться — сам включал и выключал все что хотел, словно служил в каком-нибудь королевском дворце.

Не стану рассказывать вам разные другие истории, какие вытворяли со мной различные домашние помощники. Очевидно, они делали это в надежде, что я захочу написать про них сказку. Механизмы тоже могут быть немного тщеславными.

И действительно, какие только забавные происшествия не случались с водонагревателем, вентилятором, радиоприемником, со стиральной и посудомоечной машинами, с электрическим ножом…

Но все это вы и сами легко представите себе.

В астрономической обсерватории установили новый электронный телескоп, и профессор Лунетти немедленно приступил к работе с ним. Еще в детстве он мечтал открыть новые планеты и галактики, удивительные кометы, загадочные черные дыры и стать самым знаменитым астрономом на свете.

Он знал: чтобы преуспеть в своей профессии, нужно много времени, но еще больше — терпения, как впрочем, в любом деле.

Ученый прильнул к окуляру нового телескопа, предвкушая, как проведет возле него в постоянных наблюдениях долгие годы.

Однако едва он взглянул в окуляр, как от изумления у него перехватило дыхание: перед его взором возникли какие-то совершенно невероятные планеты и галактики, причем так отчетливо и ясно, что можно было рассмотреть даже их обитателей.

Электронный телескоп обладал необыкновенной силой разрешения! Он, словно на отличном киноэкране, позволил ученому увидеть такие картины, каких еще нигде и никогда не наблюдал ни один астроном на свете.

Он увидел, что созвездие Льва, оскалив пасть, гонится за Малой Медведицей, собираясь разорвать ее на части, с Сириуса отправляются целые армады космических кораблей на завоевание Полярной звезды, Млечный Путь тревожно мигает своими бесчисленными огнями, потрясенный чудовищной всесветной войной, а в глубине Вселенной обнаруживаются не только черные, но и белые, красные и желтые дыры, и все они одну за другой поглощают, словно вишни, целые галактики, выплевывая время от времени косточки.

Этот мощнейший телескоп открывал ученому самые потрясающие секреты мироздания, которые, конечно, произведут революцию в астрономии и перечеркнут все гипотезы о жизни во Вселенной.

— Ох, дорогой телескоп! — обрадовался профессор Лунетти. — С твоей помощью я стану знаменитым!

Он ласково погладил и даже поцеловал его тубус.

Понаблюдав несколько ночей невероятные события, происходящие в космосе, ученый написал подробный отчет о своих необыкновенных открытиях и отправил его президенту Академии астрономических наук.

В ожидании ответа он говорил своему сыну:

— Скоро будешь гордиться своим отцом, потому что я стану самым знаменитым астрономом в истории человечества!

Он уже представлял интерес к себе всего мира, признание, почести, какие градом обрушатся на него, в том числе по меньшей мере шесть Нобелевских премий.

Наконец, он получил ответ из Академии. Письмо оказалось весьма кратким:

«Дорогой профессор Лунетти, несомненно, вы слишком много работаете. Возьмите длительный отпуск. Рекомендую провести его в Санатории Умственной Гигиены. Президент Академии».

Президент не поверил ему! Принял за сумасшедшего! Профессор Лунетти тут же связался с ним по междугородному телефону:

— Синьор президент! Уверяю вас, все это чистая правда! Нет, это не бред, я не болен, у меня нет температуры. Приезжайте и посмотрите сами. И убедитесь, что я написал вам правду.

На следующий день президент Академии прибыл и, как только стемнело, направился к телескопу.

— Видите? — спросил профессор Лунетти.

— Конечно, вижу, — спокойно ответил президент.

— Теперь вы убедились, что я сделал необыкновенные открытия?

Но президент все так же невозмутимо обратился к нему со странной просьбой:

— Дайте-ка мне, пожалуйста, молоток. — Взяв его, он совершил нечто еще более странное — со всей силы ударил молотком по телескопу.

— Профессор Лунетти, взгляните в окуляр.

Ученый заглянул в него и вместо невероятных картин, потрясших его, увидел самое обыкновенное, хорошо знакомое звездное небо. Вскоре однако прежние картины опять возникли. Но стоило президенту стукнуть по телескопу молотком, как они надолго исчезали.

— Вы еще не поняли, в чем дело? — поинтересовался президент.

А так как профессор Лунетти и в самом деле ничего не понимал, объяснил:

— Он же испорчен! Вместо того чтобы спать днем, как все нормальные телескопы, он спит ночью, когда должен работать. И видит фантастические сны. Их-то вы и обнаружили в окуляре.

Это в самом деле так и происходило. К тому же телескоп спал столь крепко, что его действительно мог разбудить только удар молотком, да и то лишь ненадолго.

Мечты о славе, опьянявшие профессора Лунетти, исчезли как дым. Ах, как же обманул его этот телескоп-соня! Любовь и признательность, которые профессор испытывал к нему поначалу, обернулись теперь лютой ненавистью.

С той ночи он только и делал, что оскорблял его.

— Проклятый соня! Лентяй! Урод!

Это однако ничего не меняло. Профессор не мог вести даже самые обычные наблюдения и напрасно пытался будить телескоп молотком.

— Проснись, негодяй! Проснись! Стань же, наконец, нормальным человеком! Нужно работать!

Никакого впечатления. Телескоп даже храпел, а когда его будили молотком, казалось, ворчал:

— Оставь меня в покое, я хочу баиньки…

Нет, он, Лунетти, никогда не станет знаменитым астрономом, и сын его не сможет гордиться им! К тому же появилась опасность, что этот проклятый телескоп собьет с пути истинного и его. Мальчик и в самом деле вставал по ночам и тайком поднимался в башню рассматривать в телескоп небо.

— Ну и что ты там видишь? — сердился отец. — Это же все глупости, химеры телескопа-бездельника! Но сыну, однако, эти фантазии очень нравились.

— Папа! — восклицал он. — Это же в тысячу раз интереснее самого замечательного научно-фантастического романа!

Мальчик пришел в восторг от того, что увидел в телескоп. Именно это и натолкнуло профессора Лунетти на прекрасную мысль. Он записал истории, которые видел в окуляре телескопа, и предложил рукопись одному издателю.

Книгу немедленно напечатали, она имела огромный успех, и издатель попросил профессора написать продолжение.

Используя сновидения телескопа, профессор Лунетти написал еще несколько книг, и сын его теперь очень гордился своим отцом, который стал знаменитым автором научно-фантастических романов.

Каждую ночь профессор Лунетти вдохновлялся у окуляра телескопа, и если иной раз прибор вдруг просыпался, то профессор шептал ему: «Поспи, дорогой, поспи еще!» И даже напевал иногда колыбельную: «Спи, телескопчик, усни! Глазки скорее сомкни… Пусть бы так было все дни! Спи, моя радость, усни! Усни! Усни!»