19 сентября советские войска нанесли удар по флангу немецкой группировки, которая вела активное наступление на Ленинград в районе Пулковских высот. На город здесь наступали шесть германских дивизий при мощной поддержке артиллерии и авиации. Жуков, у которого в окруженном городе не было никаких резервов, решил ослабить натиск, перегруппировав свои немногочисленные силы и бросив их в прорыв там, где немцы удара не ждали. 8-я армия атаковала численно превосходившего противника с такой яростью, что немецкий командующий фон Лееб был вынужден отвести от Пулковских высот мехкорпус, чтобы защитить собственные тылы.
«Лееб ведь собрал все, чем располагал, бросаясь в последнее и решительное наступление на Пулковском направлении, – пишет Владимир Карпов в книге «Маршал Жуков». – Отражать удар Жукова на фланге этой группировки было нечем, надо снимать силы оттуда, где наметились удача и победа. Ждать помощи из глубины нельзя. Лееб понимал – пока подойдут резервы, части Жукова вырвутся на тылы и перемелют все так, что вообще придется отходить от Ленинграда. И Лееб дает приказ снять механизированный корпус, уже нацеленный для удара там, где виделся наибольший успех, и бросает этот корпус для спасения фланга. Но именно в этом и состояла цель Жукова. Напор на Пулковском рубеже ослаб, 8-я армия хоть и не вонзилась глубоко в расположение противника, но задачу свою выполнила».
Одним из опорных пунктов обороны города стал Кировский завод, выпускавший тяжелые танки КВ, которые прямо из заводских ворот уходили на передовую. Мужчины ушли в ополчение, на заводе трудились женщины, старики, подростки. Они жили на территории завода, чтобы не тратить время и, самое главное, силы на путь от дома до станка. Окна в цехах из-за постоянных обстрелов были замурованы бронещитами и мешками с песком, но работа на заводе шла и во время бомбежек.
Танки КВ внушали немцам панический ужас, поскольку были неуязвимы для снарядов стандартных противотанковых орудий – он попросту переезжал их, вминая в землю и пушку, и расчет.
Еще до начала блокады 20 августа 1941 года во время Кингисеппско-Лужской оборонительной операции произошло событие, уникальное в масштабах даже всей Великой Отечественной войны. Командир роты тяжелых танков (пять танков КВ-1) Зиновий Колобанов со своими боевыми товарищами вывел из строя 43 немецких танка, причем 22 из них подбил непосредственно экипаж Колобанова. Накануне Колобанов получил приказ перекрыть три дороги к Красногвардейску (ныне Гатчина) со стороны Луги, Волосово и Кингисеппа. По два танка были отправлены им на лужскую и кингисеппскую дороги, а танк Колобанова обосновался в специально отрытом окопе возле дороги из Волосова. Экипаж пропустил мимо себя разведчиков на мотоциклах и обрушил огонь на подошедшую следом танковую колонну: подбил первым делом головные и замыкающие машины, после чего прямой наводкой расстрелял всю колонну.
Эта история отражена сейчас в известной компьютерной игре «World of Tanks», где для игроков существует знак отличия «Медаль Колобанова».
ИЗ НЕМЕЦКОГО ВОЕННОГО ДОНЕСЕНИЯ
Русский танк КВ-1 сумел достичь единственной дороги в тылу немецкой ударной группы и блокировал ее на несколько дней. Появившиеся первыми ничего не подозревавшие грузовики с припасами были немедленно сожжены танком. Практически не было средств, чтобы справиться с чудовищем. Танк нельзя обойти, вокруг топкая местность. Нельзя подвезти боеприпасы, тяжелораненые умирали, их нельзя было вывезти.
Попытка ликвидировать танк огнем 50-миллиметровой противотанковой батареи с расстояния 500 метров привела к тяжким потерям в расчетах и орудиях. Танк не имел повреждений, несмотря на то что, как выяснилось, получил 14 прямых попаданий. От них остались лишь вмятины на броне. Когда подвезли 88-миллиметровое орудие на расстояние 700 метров, танк спокойно выждал, пока оно будет поставлено на позицию, и уничтожил его. Попытки саперов подорвать танк оказались безуспешными. Заряды были недостаточными для громадных гусениц. Сначала группы русских солдат и гражданских лиц снабжали танк снарядами и припасами по ночам, затем все подходы к нему были перекрыты. Однако и это не заставило танкистов покинуть свою позицию.
Наконец, 50 танков симулировали атаку со всех сторон, чтобы отвлечь внимание. Под прикрытием ее удалось выдвинуть и замаскировать 88-миллиметровое орудие с тыла танка. Из 12 прямых попаданий 3 прошили броню и уничтожили танк.
«Если немцы и были остановлены, то этого добились, пустив им кровь, – писал в своей книге «900 дней» американский журналист Г. Солсбери. – Сколько их было перебито в эти сентябрьские дни, никто никогда не подсчитает. У Урицка протекал ручей. Многие дни он был красен от крови немецких солдат… Остановила немцев железная воля Жукова? Он был страшен в эти дни сентября. Нельзя его назвать по-иному, нет другого слова…»
21 сентября 1941 года Сталиным была продиктована телеграмма в осаждаемый германской армией Ленинград. Адресована она была Г. К. Жукову, А. А. Жданову, А. А. Кузнецову и В. Н. Меркулову. Вождь приказывал не проявлять сентиментальности и применять оружие даже в тех случаях, когда немцы прикрываются мирными жителями.
Говорят, что немецкие мерзавцы, идя на Ленинград, посылают вперед своих войск делегатов от занятых ими районов – стариков, старух, женщин и детей – с просьбой к большевикам сдать Ленинград и установить мир. Говорят, что среди ленинградских большевиков нашлись люди, которые не считают возможным применить оружие к такого рода делегатам. Я считаю, что если такие люди имеются среди большевиков, то их надо уничтожить в первую очередь, ибо они опаснее немецких фашистов.
Мой совет: не сентиментальничать, а бить врага и его пособников, вольных или невольных, по зубам. Война неумолима, и она приносит поражение в первую очередь тем, кто проявил слабость и допустил колебания. Если кто-либо в наших рядах допустит колебания, тот будет основным виновником падения Ленинграда.
Бейте вовсю по немцам и по их делегатам, кто бы они ни были, косите врагов, все равно, являются ли они вольными или невольными врагами. Никакой пощады ни немецким мерзавцам, ни их делегатам, кто бы они ни были. Просьба довести до сведения командиров и комиссаров дивизий и полков, а также до Военного совета Балтфлота и командиров и комиссаров кораблей.
Как пример жестокости самого Жукова часто приводится адресованная командующим армиями Ленинградского фронта и Балтийского флота шифрограмма № 4976 от 28 сентября: «Разъяснить всему личному составу, что все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны и по возвращении из плена они также будут все расстреляны…»
Противники Жукова видят в этом доказательство готовности «маршала-людоеда» лично расстреливать грудных младенцев, а сторонники напоминают, в какой отчаянной обстановке диктовались подобные тексты.
В сентябре 1941 года из Ленинграда Жуков докладывал Шапошникову: «На Красногвардейском УР… части серьезно не дрались, так как противник, прорвавшись перелесками, обошел части с фланга и с тыла, и под воздействием обхода противника 3-я дивизия полностью разбежалась. 2-я дивизия разбежалась частично. И вот в эту зияющую дыру устремился противник. Части 42-й армии дерутся исключительно плохо… Думаю, в ближайшие дни наведем порядок и заставим драться как полагается».
Федюнинский, будучи 15 сентября назначен командующим 42-й армией, обнаружил, что в ней практически отсутствуют службы разведки, связи, снабжения. Штаба тоже не было – армия представляла собой слабо регулируемую толпу с оружием.
С 17 по 19 сентября патрулями в Ленинграде было задержано 4425 дезертиров.
22 сентября появилась Директива начальника штаба военно-морских сил Германии о «будущем города Петербурга».