Сверлила взглядом широкую спину ворчуньи, что в провожатые мне досталась в добровольно-принудительном порядке. Забыла даже о том, что собиралась осмотреться. А когда вспомнила о своих планах и перестала прожигать дыру в темном платье, маячившем впереди, чуть было носом не пробороздила землю. Потому что от увиденного запнулась на ровном месте.
Позади вырастал высокий частокол, острыми пиками стремясь к небу. Огромные ворота были заложены большим засовом, а мы прошли в широко распахнутую калитку. От этой калитки тропинка разбегалась множеством узких лент в разные стороны. А впереди расположились домики. Много домиков. Целое село. Красивое, ухоженное, и домики, как игрушки, один к одному. Бревенчатые, двухэтажные, с резными ставнями, аккуратными заваленками, цветами, высаженными по периметру домов, светлыми занавесками, которые виднелись в растворенных окнах. Все они будто только что построенные. Даже запах тут витал особенный — свежего дерева, такого, из которого под жаром солнечного диска смола сочится из трещинок.
Мы прошли между двух таких теремков. Из одного из них доносился умопомрачительный запах выпечки. Сладкий, дурманящий, пробуждающий зверский аппетит и желание, как в детстве, у бабушки, отрывать зубами большие кусочки мягкой и еще горячей булочки. Сглотнула слюну и поспешила за мисс «недружелюбие». Мы выскользнули из узкого прохода между домами, и теперь мой взгляд скользил по большому добротному дому в три этажа. Огромное резное крыльцо, три ступени которого вели к большим двустворчатым дверям. Множество больших окон, большая часть из которых были распахнуты, а ветерок, пользуясь случаем, игрался с выглядывающими занавесками. Перед входом овальный половичок, у бабушки похожий в деревне был, цветастый, она сама вязала.
Вдохнула полной грудью и улыбнулась. И почему у меня снова ощущение, что я оказалась в далеком детстве у бабушки в гостях. Это только после первого инфаркта мы с мамой забрали ее к себе в квартиру, в город. А уж как бабушка противилась! Но мама была непреклонна. Обычно же, именно мы летом приезжали к ней погостить. Вместе ходили за ягодами, грибами и травами, вместе пекли булочки, когда я стала постарше, готовили травы для настоек и отваров, и даже дикий мед собирали. И, несмотря на все блага цивилизации, душа моя блаженствовала только у бабушки в деревне. Вот и тут я почувствовала вместо ожидаемой тревоги, неожиданную радость и удовольствие. Попади я сюда в других обстоятельствах, обязательно бы задержалась. А сейчас нужно выбираться. Может быть, когда-нибудь вернусь.
Три ступеньки я преодолела, пытаясь разобраться с устроившими дикие танцы в моей голове мыслями. А когда подняла взгляд на добротные двери с резными деревянными ручками, чуть было не попрощалась с жизнью тут же — поперхнулась так, что еще долго не могла нормально вдохнуть, рискуя умереть от удушья. Чуть выше уровня моих глаз висела чуть потертая, но до блеска начищенная табличка. Будто бы из золота. Я бы и на зуб попробовала, если бы могла, ведь дурное дело — такие деньжища тратить на обычную табличку. Но потом мне стало не до расточительства владельца огромного дома. Буквы на табличке были, вроде бы, и знакомыми, но все же какими-то чужими. И прочесть надпись в несколько строк не представлялось возможным. А потом… перед глазами все зарябило, заплясало, и я уже была готова позорно в первый раз жизни грохнуться в обморок от этой свистопляски перед глазами, как картинка вернула себе четкость, а надпись стала совсем понятной. А имела она, ни много ни мало, весьма чудаковатое содержание: «Школа ведьмовства № 13. Основана в честь вечной хранительницы нашего мира — Ольги Ясноликой».
— Чудненько, — просипела я, когда смогла нормально вдохнуть. — Ведьмы? Реально верите в это? — настороженно спросила свою провожатую, медленно пятясь от нее в сторону. Мало ли чего ожидать от ненормальной, которая меня в это сумасшедшее место притащила. Нет, пришла-то я сама, да только она обратный путь показывать отказалась. К этой…школе привела.
— Отчего же мне не верить, — фыркнула незнакомка, — иди, давай, — корзинка в ее руках снова угрожающе покачнулась, — не весь же день мне с тобой возиться, — она толкнула дверь, и из проема повеяло приятной прохладой.
Прошмыгнула в темный проход, вжавшись в стену, чтобы оказаться подальше от воинственной женщины.
Видимо, ночью кто-то круто шарахнул меня по голове, иначе весь этот бред я объяснить не могла. Узнаю, кто это со мной сделал, убью! А пока, я наверняка лежу в какой-нибудь больничке, оплетенная множеством трубок, в глубокой коме. А это все — сон.