— Привет, — устало вздохнула я, бросив на него мимолетный взгляд. Отвела глаза и буркнула, — у меня урок, так что, говори сразу и по делу, зачем ждал.

— Ты выглядишь болезненно.

Усмехнулась и покосилась на него. Лицо спокойное, только губы немного пожаты, выдавая недовольство. Еще бы я выглядела здоровой и румяной, когда сплю плохо и ем без аппетита.

— Стас, — голос звучал тихо и ровно, но нотки раздражения все же проскользнули, всколыхнув его, — я в порядке, правда. Жива, здорова, как видишь. Если ты за этим меня ждал, то я, пожалуй, пойду, извини.

— Что у вас с Радом? — он преградил мне путь, как и всегда заложив руки за спину. Взгляд испытующий, прямой, чуть прищуренный. Я бы сказала даже выжидательный. Только зря старался, ничего нового я ему сказать не могла.

— Ничего, Стас, у нас с Радом ни-че-го, — скривилась я, но продолжила, — и чем раньше он это поймет, тем лучше.

— Он тебе, вроде, нравился, да и сейчас ты явно не согласна с тем, о чем говоришь. Он это видит и борется. Лучше скажи честно, почему ты его избегаешь, решила подразнить?

— Я похожа на ту, кто играется и дразнит? — криво улыбнулась и развела руками, подавив желание еще и покрутиться, чтобы, так сказать, предстать перед заботливым братом моего неудавшегося ухажера во всей своей бледной красе.

— В том-то и дело, что нет. Ты похожа на ту, что страдает, но не пытается ничего изменить. Зачем ты и над ним, и над собой издеваешься?

— Слушай, Стас, — довольно резко и зло прошептала я, чтобы не подливать масла в огонь сплетен, — просто оставьте меня в покое. Ему не нужно быть со мной. И точка.

— Если бы ты сейчас сказала: «Не хочу быть с ним», — я бы и сам ушел, и Рада отвадил. Это было бы трудно, но я бы постарался. Но ты сказала другое, — он сделал шаг и буквально навис надо мной. — Почему ему не нужно? Что с тобой не так?

И снова этот странный отблеск огня в глазах, который так завораживал и пугал. И шепот моего ответа, который я мысленно произносила каждый раз, когда говорила с Радом, чтобы не поддаться чувствам:

— Я проклята, ему нельзя, нельзя, нельзя… Проклята, — шептала я, глядя в увеличившиеся глаза Стаса. И только тогда осознала, что призналась. Опустила голову, боясь увидеть реакцию на мое признание, отступила и тихо попросила: — только не говори никому. И ему особенно. Просто не нужно больше за мной ходить. Это опасно, — на грани слышимости проговорила я.

— Я могу чем-то помочь?

Я вскинула голову. Стас словно окаменел. Его темные глаза почернели, желваки ходуном ходили, но он даже не смотрел на меня. Его взгляд был направлен выше моей головы. Конечно, злится. За брата переживает, но благородный, как девочки и говорили, помощь все же предлагает.

— Спасибо, нет, — покачала головой, вновь опуская взгляд, — только с Радом поговори, чтобы он прекратил меня преследовать. Он только хуже делает. Я не знала раньше, а если бы знала, — закусила губу и покачала головой. Обошла замершего на месте Стаса и уже у двери тихо проговорила, зная о прекрасном слухе Стаса, — ты только за братом присматривай, если он вдруг сейчас заболеет и перед смертью окажется, скажи мне сразу. Я уйду, это поможет. Должно помочь.

Стас обернулся, перехватил меня за локоть и заставил взглянуть уже в обычные, пусть и все еще черные глаза.

— Если тебе понадобится помощь, то ты всегда сможешь найти меня за холмом, в школе.

С сожалением оглядел меня, невесомо коснулся волос, словно хотел погладить, как ребенка, которого пытаются успокоить, но сдержался. Дождался моего кивка, сжал ободряюще пальчики, шепнул: «Все наладится», — и быстро ушел. Надеюсь, хотя бы Рад оставит меня в покое.