— Думаю, уже достаточно, — Стас притормозил, стянул с плеча сумку и огляделся. Будто бы мы могли разглядеть хоть что-нибудь, что находилось дальше пары метров.

И снова чей-то леденящий душу стон, от которого по всему телу волоски поднялись дыбом.

— Вам надо потенциальных преступников водить сюда на экскурсии. Думаю, даже четверти часа хватит на то, чтобы навсегда отбить желание совершать преступления. По крайней мере, вряд ли в моей жизни случится что-то, отчего я захочу сюда вернуться. Что при жизни, что после смерти, — с жаром прошептала, вертя головой, пока Стас выгружал атрибуты для ритуала.

— Поделись впечатлениями и идеей с Ядвигой Петровной. Возможно, она подумает над этим предложением. Тем более, ходить далеко не придется. Думаю, берегини не будут против, если по их озеру дорогу будут прокладывать иногда.

— Если вернусь, так и сделаю, — себе под нос прошептала, завороженно наблюдая за четкими действиями Стаса.

Мысли вдруг все улетучились, любопытство спрятало голову и не высовывалось, а вот страх развернулся во всю силу. Я боялась, что ничего не получится, и мне придется уйти. Наверное, к маме. В родной мир. Странно, когда-то, чуть больше двух месяцев назад я мечтала о возвращении, а теперь в груди разливается тоска от одной только мысли об этом.

— Что значит, если? — Стас резко выпрямился, полыхнул на меня своим горячим в прямом смысле взглядом и нахмурился, — мы вернемся. Это не обсуждается. А тебе сейчас должно быть стыдно, кнопка. В ком ты сомневаешься? В себе? Желание стать счастливой, влюбленной и любимой пропало? Решила опустить руки в самый важный миг? Или во мне ты сомневаешься? Думаешь, я посмею тебя подвести, проделав такой путь? — закончил гневную отповедь, сложил руки на груди и взглянул на меня сверху вниз. За ярким пламенем, которое плясало в его глазах, было не разобрать его чувств, но мне казалось, что во взгляде сквозит осуждение и даже какая-то обида за недоверие к нему. — Если бы я, — он говорил медленно и с расстановкой, а я чувствовала стыд, который затопил меня уже по самые пылающие уши, — хотя бы на секунду усомнился в том, что смогу провести этот ритуал, не подвергнув тебя опасности, я бы не стал пытаться и рисковать.

— Нет-нет, Стас, — вновь вцепилась в его руку. На нее и смотрела не в силах поднять взгляд, — в тебе я не сомневаюсь. Правда-правда. Я просто боюсь, — глаза жгли слезы, готовые сорваться с ресниц, — боюсь боли, неизвестности, что сумею сделать все, как положено. Я трусиха, — виновато пожала плечами и шмыгнула носом, — и в себе не уверена, ты прав. Но я очень хочу это сделать, иначе бы просто сбежала на Землю. Но там у меня еще мама есть. И хотя бы ради нее я должна.

Стас шумно выдохнул и вывернул свою ладонь из моих рук, отчего я совсем поникла, готовая разреветься. Но в следующую минуту, меня приняли в теплые крепкие объятия и сжали. Под щекой была прохладная кожа куртки, сквозь которую так хотелось услышать уверенный стук сердца невозмутимого ведьмака, чтобы понять, что он действительно не волнуется. На макушку опустился его твердый подбородок. В этот раз шумно и тяжело выдохнули мы оба. Я, почувствовав поддержку Стаса, почти мгновенно успокоилась, слезы высохли, а вера в лучшее вновь укрепилась.

— Когда будет больно, — тихо заговорил Стас, все также не разжимая рук, — думай о том, что это для мамы. О том, что это пройдет, и ты станешь свободной. А теперь давай, будем звать Мстиславу. Давно пора ей забрать свой сомнительный подарочек.