Этой ночью я опять не спала. Вертелась на кровати, точно юла, но глаз не сомкнула, что послужило не совсем шикарному виду с утра. Опухшие глаза, помятые щёки, да и в целом лицо выглядело жалко.

  Когда я зашла в столовую, половина детей уже покидали свои столики, что было для меня большим плюсом. Если каждое утро приходить позже всех, то столик по любому достанется, а вот еды может не хватить, что и произошло со мной. Повариха Маша сегодня тоже была не в духе, и пока выковыривала из кастрюли остатки еды мне в тарелку, причитала:

  -Из-за вас всю ночь не могла заснуть!

  Мне оставалось лишь горестно опустить голову, тем самым говоря о своём раскаянии. Мария, кажется, поверила, но вот беда - я совсем не чувствовала вины.

  Свободный столик прямо перед моим носом был тут же занят парнями, которые своим хохотом пугали всю столовую. Прохожу мимо рядов, оглядываясь в поисках ещё одного столика, пока мой взгляд не находит знакомое место. Столик, предназначенный для особой четвёрки, сейчас выглядел непривычно пусто. Антон тоже заприметил меня и поднял руку вверх. Делаю неуверенный шаг вперёд,

  Вопросительно смотря на спину зеленоглазого, который даже не повернулся.

  -Или сюда!- голос Антона прибавил смелости, и я подошла к ребятам, присаживаясь на стул рядом с Сашей.

  -Привет,- выдавливаю из себя улыбку, в надежде получить ответную от Александра, но тот лишь кивает, вертя в руках ложку. К каше из них двоих никто не притронулся.

  -Как спалось?- спросил тем временем Антон, когда я размышляла о неудовольствии зеленоглазого. Было это связано с моим приходом или он с утра такой мрачный?

  -Спасибо, хорошо,- каша на вкус оказалась очень вкусной, если принять во внимание мой голодный желудок.

  Я так и замерла с ложкой во рту, когда уловила на себе две пары удивлённых глаз:

  -Как ты можешь есть эту гадость?- спросил Антон,- Я, конечно, знаю, что она полезная, но чтоб взахлёб есть...

  -Маленькие девочки любят полезную кашу,- осведомил нас Саша, заинтересованно рассматривая переливающуюся на свету ложку,- Не так ли?

  Я искренне не могла понять этого человека. То у него хорошее настроение, то вмиг оно кардинально меняется, то он ко мне относится хорошо и даже защищается, а то цепляется и кидает колкости, заостряя их на возрасте: 'Детское время прошло', 'Маленькие девочки', 'Ребёнок', 'Принцесса'. Хорошо, что 'пупсом' не назвал.

  -Тебя не устраивает мой возраст?- признаться, я сама была удивлена от резкого голоса, которым никогда в своей жизни ещё не заговаривала. Антон поправил очки, как обычно делает в непонятной ситуации, а надо мной и Сашей повисло пугающая до дрожи тишина.

  Он медленно повернул голову в мою сторону. Изумрудные глаза метали молнии:

  -Ты серьёзно?

  Непонимающе опускаю взгляд, чувствуя, как щёки приобретают румянец.

  -Ты серьёзно думаешь, что можешь разговаривать со мной в таком тоне?

  Я чувствовала давлением. На глазах навернулись слёзы, а в виске беспощадно кололо.

  Резко встаю со стула, с шумом отодвигая его, и бегом проношусь к выходу из столовой. Обжигающие слёзы катились по щекам, а грудь вздымалась вверх-вниз. Руки дрожали, будто я являюсь алкоголиком со стажем, перед глазами всё плыло, поэтому-то и не заметила, как меня кто-то схватил за руку:

  -Ника...?- голос Аллы Викторовны казался не на шутку взволнованным,- Боже, Ника, у тебя кровь.

  Мои пальцы касаются носа, а после я чувствую липкость на своих пальцах и металлический запах. Кажется, я чуть было не осела на пол, если бы меня не поддержала воспитательница.

  Алла Викторовна куда-то вела меня, но тишина, которая нас сопровождала, давала понять: все смотрят, все слышат, будут сплетни.

  Меня усаживают на мягкий диванчик в кабинете Алла Викторовны. Последняя лихорадочно переворачивала все свои ящики, пока не нашла белый чемоданчик:

  -Девочка, открой, пожалуйста, глаза,- её голос приглушён, но я повинуюсь, надеясь, что она поможет мне и остановит дрожь. Меня било в лихорадке.

  Открываю глаза и смаргиваю слёзы. Лицо воспитательницы от страха побелело, а губы дрожали. Ей тоже страшно, я не одна такая. Я не в одиночестве.

  -Твоя тётя рассказывала, что раньше у тебя были нервные приступы. Скажи, как давно они у тебя были? Сколько прошло времени?

  -Месяц назад,- шепчу и прижимаю к носу вату, лишь бы не видеть кровь.

  Воспитательница опять куда-то уходит, оставляя меня одну на диванчике. Слышу шелест бумажек, лязг стеклянных баночек, щелчок открывающийся двери.

  -Сюда никому нельзя!- закричала Алла Викторовна, на что даже не обратила внимания, но дверь закрылась, а я успела встретиться взглядом с изумрудным блеском.

  -Какой именно из этих двух баночек давала тебе тётя?- продолжала смотреть на дверь.

  В надежде, что она вновь откроется, и увижу Сашу. Я нисколько не обижалась, мне нужна была поддержка, необходима.

  -Ника, посмотри на меня!- подчиняюсь, медленно переводя взгляд на воспитательницу,- Какая баночка?

  Дрожащей рукой беру стеклянный пузырёк с красной крышечкой.

  Мне часто такое давала Надя, когда панические атаки брали надо мной вверх.

  На моей ладошке появляются две беленькие таблетки, и я глотаю их, запивая водой, поданной в стакане Аллой Викторовной.

  -Помогает?- будто она не знает, что должно пройти время, но она взволнована, и я её успокаиваю:

  -Да. Через несколько минут.

  Несколько минут тишины. Я обхватила себя руками, предварительно вытерев руки от крови, а воспитательница думала о чём-то своём, возглавляя свой 'трон'.

  -Мне хорошо,- дрожь прошла, осталась головная боль, и появилась усталость,- Можно я пойду в комнату?

  -Я тебя провожу,- она чуть приподнялась, но я остановила её, подходя к двери.

  -Не стоит. Я сама дойду. Спасибо вам большое за помощь.

  Алла Викторовна кивает, вновь присаживаясь на кресло:

  -Я сегодня позвоню твоей тёти.

  -Я вернусь домой?- надежда кольнула моё сердце, а вместе с ней грусть...Грусть?

  -Я поговорю, узнаю, как обстоят дела.

  Я вышла из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь. Коридор был пуст, здесь мало кто проходил, ибо боялись попасться, будто воспитательница какой-то зверь.

  Прислоняюсь лбом к гладкой дверной поверхности, делая небольшие вздохи, беря себя полностью под контроль. Нужно преодолеть и сделать шаг, отстраниться от окружения, которое вновь будет шептаться за спиной.

  -Тебе плохо?- от голоса, который раздался на удивление очень близко, я резко выпрямилась.

  Около меня стоял Саша, прижавшись плечом к шершавой стене. Его глаза обеспокоено метались по моему лицу.

  -Уже нет,- стоит развернуться и уйти, но я не двигаюсь, точно загипнотизированная смотрю на молодого человека.- Ты к Алле Викторовне,- делаю шаг назад от двери, давая ему войти в кабинет, на что его губы кривятся в улыбке:

  -О, нет. Это последнее, чего бы я хотел. Я тебя ждал.

  Ждал? Сердце замерло и мигом забилось сильнее. Он ждал меня. Наверное, очень глупо, но я не смогла сдержать улыбку.

  'Улыбаюсь, как дурочка!'- ругаю себя, но ничего не могу поделать.

  -А зачем ты ждал меня?

  -Чтобы попросить прощение,- неверующе смотрю на Александра, наперёд зная, что эта ещё одна шутка, но по его глазам, которые, казалось, были зеркалом его настроений, вижу, что он более чем серьёзен.

  -Я не обижаюсь. Я, правда, повела себя...

  -Кончай,- нахмурился парень, подвигаясь ко мне ближе,- Ты действительно думаешь, что повела себя как-то не так? Может, ты ещё попросишь у меня прощение?

  -Если я тебя обидела,- тихонько начинаю, но меня вновь прервали:

  -Ника, остановись. Неужели тебе не надоело играть роль жертвы?

  -В смысле?

  Александр отходит от двери, направляясь к диванчикам, а я иду следом, в надежде получить ответ.

  -Уже, в какой раз мне кажется, что тебе нравится страдать.