Поиск
ГРЕЗЫ
В бессонницу, когда недуг моей души,
Пугая, гонит прочь ночные сновиденья,
Порой мечтаю я в томительной тиши,
Чтоб хоть отрадой грез унять мои мученья;
Но блага бытия, влекущие людей
На жаркий спор за них, в разгар житейской битвы,
Чужды и далеки больной души моей,
Как сердца мертвеца — желанья и молитвы…
Пусть слава мне блеснет, пусть женская любовь
Прильнет к стопам моим послушною рабою, —
Хмель жизни отбродил, и не увлечь им вновь,
Прекрасным этим снам, души моей собою…
Я в них не верую, — я труп: в груди моей
Ни искры жизни нет, я жду лишь погребенья, —
И в грезах одного молю я у людей,
Молю, измученный, святыни сожаленья…
«С тех пор как я прозрел, разбуженный грозою…»
С тех пор как я прозрел, разбуженный грозою,
С тех пор как детских грез проникнул я обман
И жизнь сверкнула мне позорной наготою
И жалкой дряхлостью сквозь радужный туман,
С тех пор как, оттолкнув соблазны наслажденья,
Мой стих я посвятил страданью и борьбе,
Не раз переживал я тяжкие сомненья,
Сомненья в будущем, и в братьях, и в себе…
Я говорил себе: «Не обольщайся снами;
Что дашь ты родине, что в силах ты ей дать?
Твоей ли песнею, твоими ли слезами
Рассеять ночь над ней и скорбь ее унять?
Что значишь ты, пигмей, со всей твоей любовью,
И все, одним путем идущие с тобой,
Пред льющейся века неудержимой кровью,
Пред вечным злом людским и вечною враждой?
А между тем молчать в бездействии позорном,
Есть хлеб, отравленный слезами нищеты,
Носить ярмо раба в смирении покорном, —
Так жить не можешь ты, так жить не хочешь ты!
Где ж свет и где исход?..»
И понял я душою,
Что мысль не прояснит мучительный хаос
И что порыв ее мне принесет с собою
Лишь мрак уныния да злобу жгучих слез…
И проклял я тогда бесплодные сомненья,
И сердце я спросил, — и сердцем я решил,
Услышав братский стон, без дум и размышленья
Идти и помогать, насколько станет сил.
[Я божеством избрал любовь и всепрощенье;
Святым ее огнем я каждый стих зажег,
И ту же песнь любви, печали и забвенья
С собою я принес в наш дружеский кружок.]
«Сегодняшняя ночь одна из тех ночей…»
Сегодняшняя ночь одна из тех ночей,
Которых я боюсь и робко избегаю.
От них, как от врагов, я в комнате моей
Сурово ставни закрываю.
Я, как беды, страшусь, что темный этот сад
Повеет на меня прохладой благодатной,
Что бедный угол мой наполнит аромат
И грудь стеснится вновь тоскою непонятной!..
«Стряхнув угар и хмель промчавшегося дня…»
Стряхнув угар и хмель промчавшегося дня,
От лжи напыщенной, от злобы ядовитой,
От мелочных забот, измучивших меня,
Я ухожу в мой мир, мне одному открытый.
Я ухожу к моим покинутым трудам,
К моим задумчивым и грустным вдохновеньям,
К тетрадям нот моих, к заветным дневникам,
К воспоминаниям, мечтам и сожаленьям.
И, долгий, смутный день проживши для других,
Прожив его в толпе и заодно с толпою,
В затишье вечеров спокойных и немых
Я для себя живу воскресшею душою.
……………………………………………………….
Я разбиваю гнет наскучивших оков
И в тихих сумерках вечернего досуга
Из выцветших страниц забытых дневников
Опять зову тебя, угасшая подруга…
Есть сны, — они порой бессмысленны, как бред,
Но что-то чудное в них дышит и сияет,
Что согревает грудь, что после многих лет
Ее неведомым блаженством наполняет.
Ты для меня была таким же светлым сном,
Таким же, как они, таинственным намеком,
Такой же сказкою о чем-то неземном,
О чем-то мне родном, но смутном и далеком…
«Не завидуй им, слепым и беззаботным…»
Не завидуй им, слепым и беззаботным,
Что твоим они не мучатся мученьем,
Что живут они мгновеньем безотчетным,
Пошлой суетой и детским обольщеньем…
Не считай с упреком слез, за них пролитых,
И обид, от них услышанных тобою:
Тяжесть жгучих мук и песен ядовитых
Скажется тебе бессмертия зарею.
«Распахнулись тяжелые двери тюрьмы…»
Распахнулись тяжелые двери тюрьмы
И, согретый цветущей весною,
В царство слез и неволи, позора и тьмы
День ворвался победной волною.
«Ты свободен, иди!» — сторожа говорят,
С рук и ног моих цепи снимая,
И нежданному счастью безумно я рад,
Как дитя, и смеясь и рыдая.
«О, скажите, молю я, не лживый ли сон
Обманул мою душу мечтою?
Неужели я вправду отныне прощен,
Не смеетесь ли вы надо мною?..»
Но у ног моих звенья разбитых цепей,
А в лазурной дали, за дверями,
Чуть виднеется берег отчизны моей,
Там, где море слилось с небесами!
Завтра парус косматый, по бурным волнам
Легче чайки летя и мелькая,
Унесет меня вновь к незабвенным полям
Дорогого родимого края!
Но… что сталось с проснувшимся сердцем моим?
Отчего на тюремном пороге
Вдруг поник я челом и стою, недвижим,
В непонятной душевной тревоге?..
Что за сила влечет меня снова назад?
……………………………………………………………….
О, прости меня, бедный товарищ! Прости,
Что в восторге забыл о тебе я,
Что забыл я о том, с кем на общем пути
Шел я, злобой к врагу пламенея.
Нет, не сдамся я царству позора и тьмы, —
Верь, о брат, не изменит рука мне,
И над морем, где высились стены тюрьмы,
Не останется камня на камне!
Я иду, но иду не один, и с собой
Уношу я с тоской затаенной
Твой страдальческий образ, твой кашель глухой
И рыданья души оскорбленной…
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: