— Знаете, над этим стоит подумать. Можете вы дать мне на это два-три дня?

— Конечно, Леонид Александрович.

— И еще одно условие: импульсы должны быть по возможности подобные тем, которые вы посылали в последний раз.

— Это тоже можно,- обещает академик.- А вы где же будете работать? В писательском Доме творчества шумно, наверно? Да и понадобиться что-нибудь может…

— Нет, нет, там вполне подходящая обстановка. Люди там более серьезным делом занимаются — романы пишут,- улыбается профессор Кречетов.- А уж мы как-нибудь… Да я уже и подружился там кое с кем. С научными фантастами. С ними не соскучишься.

— Ну, смотрите, Леонид Александрович, вам виднее. В случае чего, прошу к нам на станцию Института океанологии в Голубой бухте.

Алексей Русин просыпается рано, в начале седьмого, и больше уже не может заснуть. Решает встать. Сунув ноги в домашние туфли, выходит в лоджию. Солнце поднялось уже над горами Гагринского хребта, и все суда в море полыхают белым пламенем в его лучах.

Лоджия просторная, в ней вполне можно делать зарядку. Алексей без особого энтузиазма широко разводит руки в стороны, начиная первое упражнение своего комплекса. То и дело сбиваясь со счета и нарушая ритм, он вспоминает вчерашний вечер, проведенный с профессором Кречетовым и Варей.

Леонид Александрович предложил после ужина посидеть на каменных плитах старой набережной у берега моря, хотя Варе хотелось, видимо, пойти на танцевальную площадку, чтобы встретиться там с Вадимом.

Профессор был задумчив и рассеян. На вопросы Вари и Алексея отвечал невпопад. Подолгу молчал, будто прислушиваясь к монотонному шуму волн и шороху гальки.

И вдруг спросил Русина:

— Вы, кажется, собираетесь написать роман-предупреждение, Алексей Васильевич? Пишете уже?… Это очень своевременно… Очень! Никогда еще не несли ученые такой ответственности за эксперимент, как теперь. Алхимики, экспериментировавшие с различными веществами в поисках чудодейственных камней мудрости и иногда взрывавшиеся в своих подземных лабораториях, рисковали главным образом своей жизнью. Физики первой половины нашего столетия, ковырявшиеся в недрах атомного ядра, подвергали опасности уже целые научно-исследовательские учреждения. Чуть попозже, овладев механикой цепных реакций тяжелых ядер и синтезом легких, они поставили на карту судьбы человечества. А теперь, торопясь с разгадкой тайн своей планеты, могут вызвать еще большую катастрофу…

— Повторить судьбу Фаэтона? — дрогнувшим голосом спросил Алексей.

Профессор не ответил ему — он снова погрузился в свои мысли. Потом неожиданно предложил:

— А не пойти ли вам на танцплощадку, молодые люди? Только вы потом проводите Варю домой, Алексей Васильевич.

Алексей почти не сомневался, что Варю там ждал Вадим. И действительно, Вадим был на площадке, но не один, а с каким-то человеком постарше его и довольно интеллигентным на вид.

— Познакомьтесь, пожалуйста, с моими московскими друзьями, Алексей Васильевич,- сказала Варя.- Это мой сосед по дому Вадим Маврин и его друг Корнелий Иванович. И если вы не имеете желания танцевать, то обо мне не беспокойтесь, они меня потом проводят.

Алексей сделал вид, будто его это очень устраивает, и ушел к себе. Не зажигая света, он выглянул из лоджии на пляж — профессор Кречетов все еще сидел у моря на глыбе светлых камней…

Появление большой моторной лодки с рыбаками прерывает на какое-то время воспоминания Алексея. Лодка плывет довольно близко от берега, и Алексей невооруженным глазом видит, как рыбаки выбрасывают из нее мелкую рыбешку. Стаи чаек, кружащихся над лодкой, с неистовым криком хватают ее на лету.

Кончив зарядку, он спешит на пляж, пока еще пустынный, и с удовольствием бросается в прозрачную воду. Не торопясь плывет до буйка, ограничивающего заплыв купальщиков в открытое море. Повернувшись к берегу, видит все еще затененную сторону приморского корпуса Дома творчества с двумя ярусами лоджий.

До завтрака почти два часа, и Алексей решает пройтись после купания по городу. Возвращается он в половине девятого и, не обнаружив Кречетовых на пляже, решает зайти к Леониду Александровичу. На его стук отзывается Варя:

— Да, пожалуйста!

Алексей открывает дверь и видит в глубине комнаты Вадима и Корнелия.

— А где же Леонид Александрович?

— Уехал в Адлер на аэродром,- отвечает Варя.- Потом полетит в вычислительный центр Грузинской Академии наук.

Алексей окидывает внимательным взглядом письменный стол профессора. На нем в беспорядке лежат какие-то книги и бумаги, исписанные цифрами и формулами.

— А завтракать вы идете? — спрашивает он Варю.

— Минут через пять, вот покажу только моим друзьям, как мы устроились тут с дядей…

— Я подожду вас.

— Зачем же вам беспокоиться? Они меня проводят.

— Тогда извините…- смущенно бормочет Алексей, и ему кажется, что Варины гости иронически усмехаются.

А в коридоре он сталкивается с каким-то человеком. Алексей уже знает почти всех, кто обитает в этом корпусе, но готов поручиться, что этот человек тут не живет. Он мог, конечно, прийти сюда и из главного корпуса, но Русин едва ли обратил бы на него внимание, если бы ему не показалось, что он уже видел его где-то в необычных обстоятельствах.

Всю дорогу до столовой и за завтраком он думает теперь об этом и вдруг вспоминает — он встретился с этим человеком в коридоре вагона в день отъезда из Москвы. Почему-то он показался ему тогда подозрительным…

Конечно, в этой новой встрече нет ничего удивительного. Незнакомец может быть каким-нибудь литератором из другого города, приехавшим в Гагру, как и он, Русин. Но почему не оказалось его в автобусе, когда они ехали с вокзала? Объяснить, однако, можно и это. Не все же едут в автобусе — некоторые предпочитают такси.

И все-таки встреча с этим человеком вселяет в Алексея смутную тревогу.

После завтрака Алексей решает не ходить на пляж. Он садится за стол и достает папку с начатой повестью. Поработать ему удается только до полудня. В двенадцать приходит необычно возбужденный Омегин.

— Слушай, дорогуша, знаешь, что Фрегатов мне только что сказал? Он считает, что прощупывание внутреннего ядра Земли нейтринными импульсами может вызвать катастрофу. И что будто бы недавнее землетрясение в Гагре — результат экспериментов Кречетова…

— Ты не очень его слушай. Еще совсем недавно он ведь не верил в эффективность нейтринного зондажа… Да и вообще неизвестно пока, чем именно занимается тут профессор Кречетов.

— А Фрегатов не сомневается, что именно этим. Но ведь это же ерунда! Разве й без того не пронизывают нашу планету мощные потоки нейтрино, и не только солнечные, но и космические? И вообще, какая может быть связь землетрясений с нейтрино? Разве наблюдалось что-нибудь такое?…

— Связь землетрясений с солнечной активностью не отрицается многими учеными. Особенно в периоды максимума солнечной активности. Во всяком случае, астрогеологов не удивили крупные сейсмические катастрофы, которые произошли в Агадире и Чили в конце пятидесятых и начале шестидесятых годов. На эти годы пришлось ведь взаимное наложение одиннадцатилетнего и многовекового максимума солнечной активности.

— Разве эти явления не гравитационного характера?

— И гравитационного, конечно, но, бесспорно, и нейтринного. Даже спокойное Солнце излучает в виде нейтрино до десяти процентов своей энергии, а в максимумы гораздо больше.

— Вот бы повестушку об этом,- мечтательно произносит Омегин.- И даже не о том, как вызывать с помощью нейтринного облучения сейсмические явления, а как гасить их. Сделать нашу планету тихой, спокойной, безопасной.

— И погубить на ней все живое,- смеется Алексей.

— Да ты меня не понял! Я же сказал…

— Нет, я понял тебя, только ты просто не представляешь себе, что станет с нашей планетой, если прекратится ее сейсмическая деятельность. Вода и ветры быстро выровняют ее поверхность и превратят в сплошной океан глубиной не менее трех километров.