— Послушай, у нас уже и так полно народу. Эти два идиота, теперь еще и ФБР? Какого черта нам нужна своя собственная комиссия по расследованию?

Рейнольдс покачал головой.

— Ты что, флота не знаешь? У Старика три нашивки, а ему хочется четыре. И если он сможет разобраться в этом деле сам, все будет замечательно. Тебе не кажется, что эта мертвая медсестра в радиолокационной рубке поможет ему получить четвертую нашивку?

— У меня за него сердце кровью обливается.

— Пусть оно обливается за меня, Чак, — быстро проговорил Рейнольдс. — Нам нужна эта комиссия. Старик назначил пять человек и секретаря. Ему нужен старший, им буду я. А мне нужно еще четыре человека: три лейтенанта и младший офицер да плюс один писарь, протоколы вести.

— Ну и что?

— У меня сейчас два лейтенанта — Карлуччи и Дэвис, и я записал младшего лейтенанта Лепажа.

— Этого идиота?

— Но мне же нужен младший офицер. Я включил в список писаря — как там, черт возьми, его зовут?

— Шефер.

— И мне нужен еще один лейтенант.

— А почему ты выбрал меня?

— А ты можешь кого-то другого предложить? Это же не линкор, Чак. Это консервная банка.

— Ну, а если Эд?

— Он в отпуске. Послушай, Чак, я весь список просмотрел. Придется тебе.

— Это что, приказ?

— Если ты так этого хочешь, да, это приказ. Оторви свою задницу и надень рубашку. У нас совещание в офицерской кают-компании через десять минут. Старик хочет, чтобы мы начали до того, как появятся фебеэровцы.

— За своими следить, — с отвращением сказал Мастерс.

— Какого черта ты переживаешь? Возможно, ФБР разберется в этом быстрее, чем мы успеем открыть рот.

— И все же я хочу, чтобы ты меня от этого избавил. У меня и так дел хватает.

— Каких это?

— Девицу нашли у меня в радиолокационной рубке. А я командир части связи.

— Не накручивай, — проскрипел Рейнольдс. — Все и так хреново.

Мастерс думал об этом деле, когда спускался на берег, чтобы посетить общежитие медсестер. Если уж уважаемый командир боевой части связи начинает играть в сыщика, то все действительно очень хреново. Он тяжело вздохнул и стал подниматься по невысоким пологим ступенькам.

Он вошел в длинный широкий холл, уставленный легкими стульями и кушетками. Несколько женщин читали, одна стояла около пианино в дальнем конце холла. Он быстро подошел к справочному окну. Молоденькая девушка из добровольной женской организации ВМС, сидевшая за стойкой, взглянула на него и улыбнулась.

— Чем могу помочь, сэр?

— Я ищу мисс Дворак. Она ждет меня. Я член комиссии по расследованию убийства на "Сайксе".

— О! — сказала девушка. — Вы по поводу мисс Коул?

— Да.

Она взглянула себе за спину на большую доску, на которой в строгом боевом порядке висели белые кружочки. На каждом был номер, она быстро сверилась с ними и сказала:

— Я думаю, мисс Дворак здесь, сэр. Может быть, вы присядете?

— Спасибо, — сказал он.

Он коснулся края фуражки и неловко прошел к одному из стульев. Сел и вдруг понял, что, когда она войдет, ей негде будет присесть. Он резко встал, чувствуя себя по-дурацки, подошел к одной из кушеток и снова сел. Медсестра, сидевшая наискосок, взглянула на него. Он на секунду остановил взгляд на ее скрещенных ногах и отвернулся. Девушка за стойкой быстро говорила что-то в телефонную трубку. Мастерс устроился поудобнее и приготовился ждать.

Она вышла из двери в конце холла. Шла быстрой походкой, ее накрахмаленная белая юбка колыхалась вокруг стройных ног. Она была блондинкой, шапочка аккуратно сидела на голове, золотая полоска на ней сверкала солнечными бликами. Он встал ей навстречу, и она прямо подошла к нему.

— Мисс Дворак?

— Да, сэр. Старший лейтенант Мастерс?

Он кивнул и сказал:

— Присядете? Я, надеюсь, вас ни от чего не оторвал?

— Нет, сэр. Извините, пожалуйста, за форму. Я только что с дежурства.

— Все нормально, — сказал он, переняв ее немного чопорный, формальный тон. — Я хотел задать вам несколько вопросов о Клер Коул. Вы жили с ней в одной комнате, не так ли?

— Да, сэр.

— Она была лейтенантом?

— Да, сэр.

— Сколько времени вы жили в одной комнате?

— С тех пор, как я была назначена в этот госпиталь, сэр. Шесть месяцев.

— Понятно. — Он почувствовал себя неловко, а скованность девушки ничуть не помогала рассеять эту неловкость. Почему, черт возьми, она не расслабится? — Вы были с ней в День Военно-Морского Флота, когда она была на борту "Сайкса", я имею в виду.

— Да, сэр, была.

— Вы можете рассказать мне, что произошло?

— Я могу рассказать вам только о том, что происходило, пока она была с нами. Я ничего не знаю о том, как… как ее убили.

— Я понимаю.

— Мы поднялись на "Сайкс" около трех… в пятнадцать ноль-ноль, сэр. Клер поднялась первая, подождала на корме остальных. Мы были группой, понимаете?

— Понимаю.

— Дежурный офицер назначил нам сопровождающего, молодого помощника артиллериста, я так думаю. Он отвел нас в лазарет, а затем мы пошли за ним наверх, он хотел показать нам мостик. Вот тогда-то Клер и исчезла.

— Вы заметили ее отсутствие в это время?

— Нет, сэр.

— Давайте без этого "сэр", а?

— Да, сэ…

Она спохватилась и улыбнулась, и он поразился перемене в ее лице, освещенном улыбкой. Она казалась почти хорошенькой, и он почувствовал, что любуется ею. Но тут же вспомнил, что ему полагалось задавать ей вопросы.

— Когда вы заметили, что ее нет?

— Когда мы были на мостике, сэ… Когда мы были на мостике. Я оглянулась вокруг, Клер не было.

— Что вы сделали потом?

— Я подошла к трапу и посмотрела вниз. Я позвала ее по имени. Ответа не было. Я решила, что она ушла вперед. Клер могла о себе позаботиться.