– Поехали!

Конечно же, шумливость парня была безобидной, но, утопая в его крике, я не заметил, как мы прошли поселок. Не сделали мы и десятка километров, как вдруг резко остановились. Наш курс пересекала косуля. Из воды торчали маленькие рога. Животное уже почти коснулось корпуса катера, от испуга шея вытянулась, глаза застыли в напряжении. Вблизи рожки были похожи на ростки кактуса. Катер стал медленно разворачиваться и оттеснять косулю к берегу. Когда косуля вышла из воды, катер остановился, и мы увидели ее длинное, слегка утолщенное к задним ногам тело с белым пятном на месте хвоста. Берег был срезан ледоходом, и на высокой обнаженной породе лежал тонкий слой земли со свисающими корнями. Косуля, дрожа – то ли от холода, то ли от страха, стояла, уткнувшись в расщелину. Передохнув, она вдруг кинулась в прыжке, но, не достигнув травяного покрова, упала на колени и, скользя по гладкому валуну, встала и снова замерла.

– Илья, в банк опоздаем, – сказал кто-то.

Парень оставил реплику без внимания.

– Иди себе в лес! – кричал он косуле.

Она снова сделала попытку подняться к деревьям и снова упала.

– Лезь правее, лезь… Нет, оставлять ее нельзя, пройдет рыбак – поймает, а другой возьмет и застрелит. Погибнешь! – снова кричал он в сторону берега.

В одно мгновение нам показалось, что он махнул на косулю рукой, но в следующую минуту мы уловили его маневр: он дал задний ход и снова двинулся к берегу, уже под другим углом, чтобы загнать животное к более низкому месту, и стал сигналить.

– Вот так, туда!.. – кричал он. – Левее! – Илья проводил взглядом моторную лодку, проходящую мимо. – Нет, нельзя ее оставлять, – заключил он, и мы поняли, что, пока он не загонит зверя в лес, мы не двинемся. И тут все ахнули. Косуля прыгнула, зацепила передними копытами за мшистый край камня и в следующий миг каким-то неуловимым движением тела оказалась на земляном покрове. Косуля постояла у тоненькой березки, отдышалась, спокойно шагнула в лес.

Илья молча развернул катер.

А. Маслов (фото), наши спец. корр.

Надир Сафиев

В августе этого года в эстонском молодежном лагере «Ноорус» работали VII Международные летние студенческие курсы. В течение десяти дней перед участниками выступали видные советские ученые, на семинарах и дискуссиях обсуждались важнейшие вопросы борьбы студентов за мир, разоружение и сотрудничество между народами, за социальный прогресс и демократию. Специальное торжественное заседание было посвящено 30-летию Международного союза студентов, которое отмечается в этом году прогрессивной молодежью всего мира.

Тема одного из семинаров носила название «Студенты за развитие, равноправные экономические отношения и рациональное использование природных богатств».

Разговор о чистоте воздушной среды заслуживает особого внимания, так же как и разговор о студентах, вносящих весомый вклад в дело защиты природы. Ниже мы публикуем материал нашего специального корреспондента, побывавшего на VII Международных студенческих курсах.

Профессор Базельского университета Христиан Фридрих Шёнбейн сделал одно из своих крупнейших открытий в 1845 году. Он получил пироксилин. К этому времени на счету немецкого химика было уже несколько достижений, но вряд ли он мог предполагать, что скромный газ, открытый им шестью годами раньше, через столетие с небольшим обнаружит грозное могущество, во много раз перекрывающее силу любой взрывчатки, созданной человеком.

«Скромный» газ обладал незаурядными свойствами. Порой он самовольно и гневно разносил сосуды, в которых содержался, а даже малая концентрация его в воздухе вызывала у людей серьезные заболевания, нередко со смертельным исходом. Запах газа также привлекал внимание исследователей. Запах этот был, что называется, характерным, хотя на вопрос, в чем заключается «характерность», десять человек дадут десять разных ответов. У одних газ вызывает в воображении благоухание свежескошенного сена, у других – аромат отглаженных простыней, третьи вспоминают запах хлорной извести… Видимо, от неумения охарактеризовать газ по запаху его стали называть просто: «пахнущий» – по-гречески «озон».

Как, неужели речь пойдет об озоне? Неужели именно озон может быть смертельным газом? Но разве, выбираясь в воскресный день за город, не озоном мы наслаждаемся, когда вдыхаем свежий лесной воздух?

Я предвижу недоуменные вопросы читателей, потому что как раз такую реакцию встречал чаще всего, разговаривая на темы охраны воздушной среды со студентами – участниками VII Международных курсов: далеко не все были химиками или биологами, и, разумеется, не каждый мог похвастаться знакомством со странными свойствами «пахнущего» газа. Но когда я разъяснял собеседникам сущность озонной проблемы, то неизбежно встречал полное понимание, разговор обогащался новыми фактами, выходил за заданные рамки, и я лишний раз убеждался в экологической взаимосвязанности самых разнообразных и, увы, нездоровых явлений, происходящих на нашей Земле во второй половине XX века.

Мануэль Косе, секретарь Международного союза студентов (Пуэрто-Рико):

«В рамках Международного союза студентов ведется активная борьба за чистоту природной среды. И направлена она в первую очередь против многонациональных компаний, которые не только беззастенчиво разграбляют мировые ресурсы, но и безрассудно отравляют окружающее пространство. Между тем средства, позволяющие свести загрязнение к минимуму, хорошо известны ныне во всех странах мира.

В печатных изданиях нашего союза регулярно публикуются статьи, разъясняющие роль многонациональных монополий. Мы стремимся мобилизовать студентов всех континентов на то, чтобы воспрепятствовать хищническому хозяйствованию. Если, конечно, эти два слова – хищничество и хозяйствование – можно поставить рядом.

При МСС создана специальная группа по охране природы. Члены ее изучают глобальные вопросы – защиты водной, воздушной среды, а также занимаются сбором информации. Это очень важно – знать, что творится в разных странах, даже самых маленьких – таких, как мое Пуэрто-Рико.

Судите сами. Американские нефтехимические, фармацевтические фирмы делают у нас что хотят. Считают нас колонией, куда можно перенести любую деятельность, запрещенную в Соединенных Штатах. Прибрежные воды загрязнены нефтяными отходами. Некогда чистый, воздух над островом заражен дымом нефтехимических предприятий. А местность вокруг самих заводов превратилась в пустыню. Трудно поверить: там, где совсем недавно были плантации сахарного тростника, теперь голая земля.

Не так давно у нас в стране проводилось медицинское обследование. Выявились очень тревожные факты. Например, фон легочных заболеваний необычайно высокий. В одном из городов теми или иными болезнями легких страдает восемьдесят процентов населения. И это не какой-нибудь крупный промышленный центр. Это крохотный городок – Пеньюэлас, его и на карте не сразу найдешь…»

Вернемся к нашему «герою» – озону. Я должен разочаровать читателей. Выезжая в лес, мы дышим все же не озоном, а свежим воздухом, обогащенным кислородом. Чистым озоном мы дышать не смогли бы, хотя ничтожная доля его присутствует в атмосфере всегда. После грозы, например, озона в воздухе больше, чем обычно: он рождается под ударами электрических разрядов в атмосфере – молний. Будучи не кислородом, а его видоизменением, этот газ нестабилен и высокотоксичен. Настолько токсичен, что в определенном смысле превосходит и стрихнин, и даже… соли цианистой кислоты. Причина этого проста: в молекуле озона три атома кислорода, один из них он очень легко «отдает», и этот «один» атом может наделать много бед: атомарный кислород – сильнейший окислитель.

Что еще можно сказать о нашем «герое»? Скапливаясь в больших дозах у поверхности земли – в частности, над крупными городами США, Японии, Западной Европы, – он служит одним из компонентов особо опасного смога, замеченного в последние десятилетия, смога, который получил название «фотохимического». Но следует отметить и другое: не будь на Земле озона, вполне возможно, не было бы и нас, жителей планеты, людей…