«Спасительный слой губительного газа» – это парадоксальное, но точное определение озонного щита – чрезвычайно разрежен. Если его сгустить при нормальном давлении и температуре, то толщина слоя не превысит двух-трех миллиметров. И тем не менее броня эта принимает на себя почти весь удар солнечного ультрафиолета. Поверхности Земли достигает лишь один процент губительного излучения, причем его «мягкая» часть – та, которой мы обязаны загаром, полученным на пляже.

Представим такую гипотетическую ситуацию: озонный слой начинает истончаться. Что произойдет с животным и растительным миром на Земле? С миром человека? Как вообще воздействует мощное ультрафиолетовое излучение, «жесткий» ультрафиолет, на высокоорганизованную жизнь?

Во-первых, без всякого сомнения можно утверждать следующее: резко увеличится число злокачественных кожных опухолей. Ученые подсчитали, что уменьшение количества озона в стратосфере всего на 5 процентов может отозваться десятипроцентным ростом заболеваний раком кожи. Далее, нарушится ход реакций фотосинтеза в зеленых растениях, у животных могут начаться непредвиденные мутации. Планктон тоже не станет исключением из общего правила. Обладая способностью проникать в воду на десятки сантиметров, ультрафиолетовое излучение поразит морские микроорганизмы, а следовательно, трофические, пищевые цепи в Мировом океане лишатся важнейшего своего звена.

К счастью, наш озонный щит довольно стабилен. Из природных факторов, способных разрушить его, известен всего один: взрыв сверхновой в радиусе 50 световых лет от Земли. Это было бы страшным бедствием, ибо меньше чем за столетие мы лишились бы 90 процентов нашей озонной оболочки. Правда, вероятность события ничтожна мала: близкие к нам звезды могут взрываться не чаще, чем раз в 300 миллионов лет.

И все-таки «гипотетическая» ситуация, о которой мы завели разговор, при ближайшем рассмотрении оказывается далеко не умозрительной. Нашей «броне», нашей «шубе» может грозить истощение. И виной тому, как это сплошь и рядом случается в сегодняшней экологической реальности, – сам человек.

Стратосферные сверхзвуковые транспортные самолеты – казалось бы, машины будущего. Однако, за каждым таким мощным кораблем остается след в виде струи сконденсировавшегося водяного пара и отработанных газов. Водяной пар вступает в реакцию с озоном, разрушая его, а в потоке газов большой процент составляют окислы азота. Те же самые окислы, которые «варятся в фотохимических горшках», повышая концентрацию озона в смоге. Но на больших высотах их присутствие для озона смертельно. По подсчетам некоторых ученых, воздушный флот из 500 стратосферных транспортов за ГОД регулярной работы может лишить нас… половины озонного слоя.

Термоядерные испытания в атмосфере… По инициативе Советского Союза подобные фатальные эксперименты в большинстве стран запрещены. И очень вовремя! Не говоря уже об угрозе ядерной войны, создаваемой испытаниями чудовищного оружия, каждый такой взрыв высвобождает огромное количество тепла, рвущегося ввысь и раздирающего озонную оболочку. Здесь же образуются и вездесущие окислы азота, а уж эти вещества убивают озон в 4600 раз быстрее, чем водяной пар.

Однако самая большая опасность для нашей «брони» таится, пожалуй, не в грозных ядерных силах и не в мощных сверхзвуковых лайнерах.. Враг № 1 озонного слоя – это безобидные, известные всем и каждому аэрозольные баллончики – те, что содержат дезодораторы, средства от тараканов, освежители воздуха, лаки для волос и прочие необходимые в быту вещества. В последнее время домашние аэрозоли на устах у самых разных людей: у ученых-экологов и домохозяек, у членов правительственных и сенатских комиссий и представителей комитетов по охране среды. Дело в том, что в качестве пропеланта – «толкателя» – эти баллончики (не все, но значительная часть) содержат фреоны – фторхлоруглеводороды. Фреоны, в сущности, – безобидные газы: они инертны, не поглощаются растениями или почвой, не, вступают во взаимодействие с химикатами. Одна беда: вытолкнув из баллончика то или иное средство, фторхлоруглеводород остается «не у дел» и поднимается в верхние слои атмосферы. А уж там за работу принимается известный нам ультрафиолет: излучение выбивает из фреона атомы хлора. Для озона свободный хлор – это верная смерть: он поглощает нашу стратосферную «шубу» с жадностью, в шесть раз превышающей аппетиты окислов азота.

Что делать? Прекращать производство аэрозолей? Это очень непросто. Только в Соединенных Штатах на него затрачено три миллиарда долларов. Но если производство аэрозолей будет наращивать темпы со скоростью 10 процентов в год, то к началу будущего тысячелетия озонный слой потеряет свою пятую часть. Чем не взрыв сверхновой?!

Учтем еще, что фреоны поднимаются в стратосферу невероятно медленно – десятки, а то и сотни лет. Следовательно, результаты нашей яростной борьбы с тараканами, запахами, непокорными волосами в полной мере ощутят на себе лишь наши потомки – жители XXI и XXII веков. По меткому сравнению академика И. С. Шкловского, поведение человечества, наращивающего выпуск фреонов, «можно уподобить поведению сошедшего с ума экипажа космического корабля, буравящего его стенки, что неизбежно приведет к разгерметизации».

«Зеленые друзья леса»

Уильям Хилинг, член Национального союза студентов Великобритании:

«У нас в стране много говорят о проблеме аэрозольных баллонов. Часто раздаются призывы закрыть производство аэрозолей. Что касается моего личного мнения, я думаю, невелика беда, если человечество вернется к пульверизаторам – «грушам» или попробует наносить косметику «по старинке» – пальцами: атмосфера целее будет…

Между прочим, говоря о проблемах воздушной среды, мы часто забываем об одном из самых верных наших помощников. Это леса. Кто поставляет нам чистый воздух? Деревья. Например, три года назад в Великобритании проводилась общенациональная кампания.«1973 год – год посадки деревьев». Молодежь участвовала поголовно – студенты, юношеские клубы, скауты. Я сам посадил несколько деревьев. И все мои товарищи – тоже…»

Студент из Ковентри Уильям Хилинг, ведал он это или нет, затронул важный вопрос – о связи озонной проблемы с лесонасаждениями.

Слой озона над нашей планетой неравномерен. Местами нижняя кромка его выше, местами – ниже. Толщина зависит и от времени года, и от широты, и от погоды. До сих пор мало что известно об озонном обмене между стратосферой и тропосферой. Предполагается, что иногда языки озона протягиваются к поверхности земли/ Процесс идет медленно, стратосферный озон движется вниз и год, и два, а мощные штормы и бури многократно ускоряют это движение – как бы засасывает газ. Не исключено, что существует и обратный путь нашего «героя»: из тропосферы в верхние слои. Тогда можно ожидать, что убывание защитного слоя рано или поздно компенсируется. И главную роль здесь играют леса.

Не слишком ли много парадоксов для одного озона? Если его много у поверхности – это плохо. Если мало в стратосфере – еще хуже. Когда из-за перенасыщенности городов автомобилями возникают «подушки» фотохимического смога – это беда. Но, с другой стороны, хвойные деревья тоже можно сравнить с… автомобилями: они выделяют терпены – определенного вида углеводороды, которые в сочетании с окислами азота и солнечным светом также рождают «спасительный убийственный газ». Однако в этом случае производство озона идет в незначительных количествах и равномерно по всей планете, поэтому опасности для здоровья людей, разумеется, нет никакой (только польза!), зато надежда на спасение стратосферной «шубы» – немалая.

Луиджи Кико, представитель Автономной организации студентов (Италия):

«Насколько я понимаю, защита озонного слоя – не единственный повод для охраны лесов. Об озоне размышляет не всякий, тем не менее большинство людей понимает: лес – это богатство страны, лес – это чистый воздух, лес – это просто красиво.

Почему «большинство», а не все? Поясню на конкретном примере. Живет у нас в Тоскане один предприниматель, владелец чудесных лесов. Так, видите ли, невыгодно стало ему содержать свои владения: расходы велики, а прибыли никакой. Взял да и сжег несколько гектаров леса. Мол, полюбовались и хватит, МОЕ – что хочу, то и делаю…