— Кассир мог потерять сознание в закупоренной комнате, вот и все.

Из вежливости я согласился с майором, но сказал, что на всякий случай возьму с собой следственную группу — техника и фотографа. А из оперативников хотел бы забрать сержанта Клоса.

— В оперативном есть несколько способных молодых офицеров, — возразил майор.

— Сержант Клос тоже очень способный.

Майор ничего не ответил, и поэтому я добавил:

— Очень заинтересован в сотрудничестве сержанта.

Майор встал, подал мне руку.

— Добро.

Он всегда говорил «добро» вместо «хорошо». Был суровым, требовательным, иногда даже нетерпеливым, но, как это говорится, «ровным».

Я поблагодарил майора, забрал людей и выехал на завод «Протон».

Стоя у железной двери, я заметил, с каким уважением присматривается сержант Клос к работе сварщика. В глубине коридора послышались приглушенные голоса и шарканье ног. Это заинтересованные сотрудницы повылезали из своих комнат, чтобы поглазеть на сварщика, дырявящего дверь.

— Завидую вам, — обратился я к директору, — у вас такой большой штат!

— У нас? — удивился Колаж.

— Да, люди скучают. Наверное, мало работы, — я кивнул в сторону зевак, толкущихся в коридоре.

Колаж прикрикнул на них и прогнал нетерпеливым движением руки. Чувствовалось, что он больше сердит на меня за это замечание, чем на своих любопытных работников.

— Когда вы следили за дверью, кто-нибудь сюда приходил? — спросил я охранника.

— Только бухгалтер, пани Калета. Она сказала, что у директора есть запасные ключи и что нужно туда войти, так как сегодня…

— Сегодня в полдень зарплата, — перебил его директор. — Пани Калета волновалась из-за денег.

Сержант недоверчиво посмотрел на директора — видимо, понял, что тот хочет что-то замять.

— И вы пробовали открывать этими запасными?

— Да, — ответил директор. — Но ничего из этого не вышло, потому что изнутри опущены предохранители обоих замков. И я думаю…

— Об этом вы мне не говорили, — прервал я Колажа на середине фразы. — Это важная подробность. О чем вы еще забыли рассказать?

Директор замолчал и надулся. Я понял, что найти в нем союзника мне не удастся — слишком уж уязвил его мой тон.

Аккуратный прямоугольник, вырезанный в двери, держался еще на нескольких сантиметрах железа. Смоченной в воде губкой сварщик увлажнил разогревшийся металл вдоль всего разреза. Дверь зашипела и выпустила к потолку клубы пара. Еще несколько движений горелкой, и прямоугольник упал внутрь комнаты.

Мы вошли. Достаточно унылая комната, поделенная пополам барьером, за которым находились стол, стул, двухстворчатый шкаф для бумаг и полка, полная скоросшивателей. Над столом зарешеченное окно, на подоконнике электрическая плитка, чайник, пластмассовая коробочка для сахара, банка с остатками чая. Стол прикрыт листами газеты. Перед бартером, возле боковой стены, — большая бронированная касса. В ее замке — связка ключей.

Техник и фотограф, войдя в комнату, сразу занялись своими делами. Они работали настолько профессионально, что никаких указаний не требовалось. На выключателе лампы не было никаких следов. Тогда исследовали отпечатки пальцев на барьере, обшивке сейфа и ключах, на стакане и множестве других предметов. Сверкал блиц, фотограф делал целую серию снимков.

Тем временем сержант слазил в подвал здания и обшарил туалеты — даже женские — однако найти Эмиля Зомбека ему не удалось.

Я приподнял разложенную на столе газету — под ней оказались стопки бумажных денег, мелочь в столбиках, пачки пустых конвертов с фамилиями работников «Протона» и платежные ведомости.

— Сколько должно быть денег?

— Миллион семьсот тысяч и сто пятьдесят три злотых, — ответил директор. — По крайней мере я подписывал чек на эту сумму. Большей частью на премии‘для специалистов и за подрядную работу.

Когда техник проверил, нет ли отпечатков пальцев и других следов на банкнотах, я попросил директора пересчитать деньги. Охранника отправили за бухгалтером.

На спинке стула, который занял теперь Колаж, висел пиджак Эмиля Зомбека. Сержант Клос осмотрел карманы: паспорт, месячная проездная карточка на трамвай и автобус, сухой шарик из хлебного мякиша, ключи от квартиры, две изжеванные зубочистки, чистый носовой платок, два билета в кино «Палладиум» трехнедельной давности и дешевые прямоугольные наручные часы, сломанные, с перекрученной пружиной. Пиджак был старый и потертый, подштопанный в нескольких местах, но хорошо вычищенный и отглаженный. Было похоже, что Эмиля опекала какая-то женщина.

— У него есть семья? — спросил я.

— Нет, — ответил директор, перебирая деньги с ловкостью банковского оператора. — У Зомбека никого не было. Он жил совершенно один, такой, знаете, чудаковатый старый холостяк. Даже знакомых не имел.

Я невольно подумал о двух билетах в кино «Палладиум».

— На работе он тоже был тихим и неприметным, как будто его вообще не было, — добавил директор. — Зомбек проработал у нас почти десять лет, а я знаю своих людей.

Теперь уже не работает. Колаж будто специально употребил прошедшее время: «работал у нас».

Вернулся охранник с главным бухгалтером, точнее, бухгалтершей, назвавшейся Вандой Калетой. Я тоже представился: Павел Вуйчик, капитан гражданской милиции. А это — Франтишек Клос, сержант.

Калета была женщиной рослой, энергичной, с быстрыми глазами, спрятанными за слегка затемненными стеклами очков. Я спросил, знает ли она что-нибудь о Зомбеке. Калета не употребила прошедшего времени, как директор, и говорила о кассире, как о живом и все еще подчиненном ей работнике.

— Ах, пан Эмиль — это необычайно способный и положительный человек! Прекрасный кассир, кристально честный. За десять лет работы ни одного дня на больничном, ни одного опоздания.

Патетичным жестом она показала на ключи, торчавшие в замке сейфа, и закончила возвышенным тоном:

— Такой человек не мог выйти из комнаты, оставив доверенные ему ключи! И деньги на столе, а не в сейфе! Это противоречит всем инструкциям, а уж их-то пан Эмиль всегда соблюдал.

Потом заметила три металлические полки, прислоненные к правой стенке кассы.

— Перед зарплатой пан Эмиль всегда основательно чистил сейф. Влажной губкой, а после тряпочкой. Я вам говорю: кристалл, а не человек.

Губка и тряпочка лежали на одной из полок рядом со скоросшивателями.

Директор посмотрел на меня, потом на бухгалтера.

— Пани Калета, сходится. Миллион семьсот тысяч и сто пятьдесят три злотых. Все на месте. Совсем ничего не понимаю.

— У пана Эмиля всегда все сходится, — с гордостью заявила бухгалтерша.

— С той лишь разницей, — вмешался сержант, — что на этот раз деньги вообще не подготовлены к выдаче.

Зомбек даже не успел вложить их в конверты, и даже не снял бандероли с пачек.

Это было верно. Зомбек «перестал работать», как я это осторожно сформулировал, еще вчера, после прихода на завод. Может, он исчез отсюда под влиянием нервного расстройства или по какой-нибудь другой причине? Как, через стену? Это невозможно, так как через высокий и хорошо защищенный забор вокруг «Протона» убежать было нельзя. Растрата, хищение? Это отпадало вообще: на столе было все до последнего гроша.

Директор кивнул на связку в скважине бронированной кассы.

— Здесь тоже есть ключи от обоих дверных замков. Если б кассир отсюда вышел, то вернуться бы уже не смог.

Меня очень интриговали эти ключи и сам сейф, его содержимое — я едва дождался, пока техник осмотрел все, что нужно.

— Однако он мог выйти и перед этим снять замки с предохранителей, — предположила Калета. — Поэтому и нельзя было открыть их снаружи. Засов не был задвинут?

— Нет, — ответил директор. — Может, пан Эмиль действительно куда-то вышел и случайно захлопнул дверь. Кто знает…

— Это с таким же успехом мог сделать и кто-нибудь другой, — опять вмешался Клос.

— Кто? — почти в унисон воскликнули директор и бухгалтер.